– А что это такое – спецотдел? – решился спросить Олег.
Прикуривавшая Лариса закашлялась.
– Счастливый возраст. – Она озадаченно повела шеей.
Олег, подозревая насмешку, глянул исподлобья.
– Да это я тебе завидую, – незлобливо объяснилась Лариса. – Позволить себе не знать, что такое Первый отдел, – только в семнадцать и дано. Пройдет год-другой – и при одном упоминании начнёшь, как другие, хвост поджимать. В общем, это режимно-секретный отдел. Такие во всех госучреждениях есть. Следят за соблюдением гостайны. Люди там, – она поискала слово, – строгие. Шуток не понимают. Станешь разговаривать, на рожон не лезь. Но и не тушуйся.
Олег озадаченно кивнул.
– Спасибо за совет. Лариса?..
– Для своих просто Лариса. Для всех и по гроб жизни.
Бероев приятно заалел – его признали за своего.
Олег летел по Мосфильмовской. Не сразу заметил, что на него оборачиваются. И только тогда сообразил, что бежит вприпрыжку, порой на одной ноге – будто склидку в классиках толкает. Он сконфуженно перешёл на быстрый шаг. Добрался до автобусной остановки. Оглянулся. Автобуса не было. Побежал до следующей. И ещё до следующей. Автобусы обгоняли, а он бежал.
Терпения ждать у него сегодня не было. Олега распирало от полноты чувств. Он слышал от других и сам много раз повторял, что фортуна переменчива. Но впервые испытал это на себе. Всего два часа назад, после несправедливого отказа, чувствовал он себя разнесчастнейшим, конченым человеком. И вдруг разом, из ниоткуда, сбылись самые заветные его мечты. Он стал документалистом, едет в уникальную экспедицию, по завершении которой будет зачислен во ВГИК. Да бывает ли судьба счастливей!
«Главное – не осрамиться», – стреноживал себя Олег. При мысли, что не выполнит поручения Челягина, не оправдает доверия, его бросало в краску.
Так незаметно, вприпрыжку, переходя с быстрого шага на бег, добрался от Мосфильмовской до Киевского вокзала.
Дома до ночи просидел с линейкой и транспортиром над атласом, прокладывая идеальный маршрут от посёлка Чара до Кодара. Последующий час безуспешно пытался заснуть. Когда начал наконец погружаться в забытьё, в голову влетело слово «гляциология». А что если завтра зайдёт разговор о таинственной науке и он опростоволосится? Вскочил. Взял с полки энциклопедию. Перетащил в кровать.
– Ледниковедение; снеговедение; лавиноведение, – бормотал он, всё больше клонясь головой. На «ледоведении водоёмов» он заснул.
В семь утра, за минуту до звонка будильника, Олега подбросило с кровати. Удивительное дело – чувствовал он себя совершенно выспавшимся.
К зданию Института географии нетерпеливый Бероев подъехал прямо к открытию. Сотрудник бюро пропусков, то ли помятый с утра, то ли хмурый по должности, оглядел доверенность, перелистал паспорт. Выписал пропуск. Ткнул жёлтым пальцем в сторону лифтов.
Похоже, приходить к началу рабочего дня в институте не было принято. Во всяком случае, и холл, и лифт будто вымерли.
Выскочив из лифта на нужном этаже, Бероев помчался по покрытому линолеумом пустому, прохладному после влажной уборки этажу, выискивая нужный кабинет. Среди табличек с надписями «Отдел», «Группа», «Лаборатория» этот оказался единственный с безликой цифрой, привинченной шурупами.
Олег потянул на себя ручку тугой двери и – нос к носу столкнулся с выходящим хозяином кабинета.
Оба они с равным удивлением принялись рассматривать друг друга.
Перед Бероевым стоял ссохшийся, лет шестидесяти, старичок в москвошвеевском костюме и полосатом галстуке с самопиской в наружном кармашке пиджака. Редкие набриолиненные волосы казались нашлёпнутыми на округлую лысину. И смотрелись, словно истёршийся мех на старой шапке.
В свою очередь, хозяин кабинета непонимающе разглядывал пацана в легкомысленной тенниске, брезентовых, крашенных под хаки брюках и в перепончатых сандалиях.
Олег опомнился первым.
– Мне к Проханчину… – Он протянул пропуск. – Это не вы?
– К товарищу Проханчину, – неулыбчиво подправил хозяин кабинета. Вернул пропуск и принялся неспешно запирать кабинет на ключ.
Олег забеспокоился.
– Вы надолго? – сглотнув, уточнил он.
– Как получится. Через десять минут директорская планёрка. А уж сколько продлится… Другие, бывает, сутками ждут.
Бероев насупился.
– Да нет у меня суток. У меня срочно! – Он ненароком перегородил путь. – У нас экспедиция на Кодар. Послезавтра вылетать. А мне ещё в Академию наук получить альпинистское оборудование, – приврал он для важности. – Может, выдадите быстренько маршрут и карту. Да и пойдёте на своё совещание! Дел-то на пять минут.
Но даже упоминание об Академии наук на Проханчина впечатления не произвело. А вот неосторожный пассаж насчёт пяти минут покоробил.
– Жди! – сухо повторил он. – Только по коридорам не бегай. Это тебе не это…
– Не беговая дорожка, – уныло подсказал Олег. День едва начался, а все планы уже рушились.
В кабинете зазвонил телефон. Проханчин вновь отпер дверь, вернулся, выслушал молча и положил трубку. Снял пиджак. Повесил на спинку стула. Натянул сатиновые нарукавники. Достал из ящика очешник. Извлёк чёрные округлые очочки. И лишь после этого вспомнил о визитёре.
– Тебе повезло, директорскую пятиминутку перенесли, – сообщил он. – Давай бумаги.
Бероев втиснулся следом. Выложил документы. Осмотрелся. Кабинетик был с крохотный пенальчик – с единственным втиснутым столом, с папками на стеллажах и плакатом «Болтун – находка для шпиона» на свободной стене.
Проханчин меж тем проверил на свет печать на доверенности. Отдельно изучил паспорт. Даже потёр пальцами.
– Да я это, я. – Олег шутливо повернул голову набок. Будто на подносе подал.
Попытка растопить лёд не удалась.
– Отодвинься, – потребовал Проханчин. – Здесь тебе не это…
– Знаю – не спортплощадка… Я, между прочим, помощник оператора. И – материально ответственное лицо, – взбеленился Олег. – Мне экспедиционное оборудование доверяют. А вы тут с какими-то бумажками держите…
Проханчин аж поперхнулся.
– Может, ты не понял, куда попал, – засомневался он. – Я, чтоб знал, начальник Первого отдела. Слышал о таком?
– Объяснили, – буркнул Олег. «Ох и мутный дедок!» – определился он про себя.
Проханчин, покачав головой, протянул руку к стеллажу за спиной, на ощупь вытащил тоненькую картонную папочку с штампом. Раскрыл её. Вынул верхний лист. Положил перед Бероевым.
– Это ваш маршрут. Распишись в получении.
Олег расписался, нетерпеливо глянул на лист, желая сличить с тем маршрутом, что проложил самостоятельно. Зря, что ли, полночи просидел. Присвистнул.
– Так это аж правой рукой через левое ухо! – возмутился он.
– Чего?! – Проханчин нахмурился.
– Говорю, крюк у вас. Вы по Верхнему Сакукану через ледник Колесова идти предлагаете. А если добираться через Средний Сакукан, экономится до пятидесяти километров. Я с курвиметром сверял! Вот сами посмотрите.
Он потянулся показать.
Смотреть Проханчин не стал.
– Маршрут утверждён, – холодно произнёс он. – Заходить в долину реки Средний Сакукан вам не рекомендовано. Путь через Мраморное ущелье закрыт. На нём гриф секретности. Передадите вашему руководителю. Он поймёт… И вот ещё – карта! – Проханчин ткнул пальцем в очередную галочку для подписи. И лишь после этого передал сложенную вчетверо карту. Бероев развернул. Всмотрелся. Разочарованный, вернул.
Аккуратные бровки Проханчина непонимающе взметнулись ко лбу.
– Что ж вы мне миллионку втюхиваете! Думаете, вовсе ничего не понимаю? – возмутился Олег. – Пустышка. По ней в школьный турпоход не сходишь. Мне за такую карту руководитель голову оторвёт. Давайте километровку!
Проханчин пожевал губами. Настырный пацан начал его раздражать.
– Я вижу, вы всё-таки не до конца поняли, где находитесь, молодой человек, – значительно произнёс он. – А что такое гостайна, вам хотя бы известно?! А обеспечение режима особой секретности?! Ты это видишь?!
Голос Проханчина, дотоле придушенный, трепетно зазвенел. Подрагивающий палец указывал на плакат.
– Охранный режим – это преграда для тех, кто… оттуда. Запомни! И передай своему руководителю, чтоб впредь к подбору кадров относился ответственней. А то как бы его собственную кандидатуру не пришлось пересматривать.
Брезгливо отщёлкнул карту назад, через стол. Впервые глянул в упор. Глаза у него оказались белёсые и водянистые.
Олег струхнул. Больше всего боялся он подвести Челягина. И похоже – всё-таки подвёл. Неохотно забрал карту.
– И всё равно, – не удержался он на прощание. – В экспедиции нужна карта, а не фитюлька. Иначе и на выходе выйдет фитюлька. А шпион и без нас найдёт, чего ему надо.
Вечером позвонил Челягин, уже из Читы. Бероев передал свой разговор с «мухомором Пронькиным».
Рассказывая, Олег нарочито горячился, боясь, что гнев руководителя обрушится на нерадивого сотрудника, не сумевшего выполнить поручение. Однако, к его удивлению, Челягин остался благодушен. С маршрутом согласился:
– Что нам, молодым, проворным, лишние пять-шесть десятков километров!
Уловил в молчании Бероева недоумение. Посерьёзнел.
– Секретность – не секретность. Это не наши с тобой игры. Главное, Олег, что твоим маршрутом мы бы на Кодар вовсе не попали. Тропы через перевал, увы, не существует. Через Пионер по соседству – есть, через другие перевалы есть. А на этот до сих пор не нашли. Может, потому и самому перевалу названия пока не придумали. Так-то, господин картограф!
Не стал возражать и против «карты-фитюльки»:
– Ничего! Не заблудимся. Следопыта из местных подберём. У эвенков карта в голове. А там, глядишь, и сами карту нарисуем и подбросим в первый спецотдел – специально для шпионов! – захохотал он.
– Созвонись с Терентьевой, – закончил Челягин разговор. – Она уже взяла билеты. И не затягивая вылетайте. Встречу вас в Чите.
Телефонный разговор с незнакомой Терентьевой получился неожиданно коротким. Олег начал было повествовать о своём визите в Институт географии. Но та перебила. Сообщила, что говорить не может, поскольку как раз сейчас в аэропорту занимается оформлением грузовой отправки для экспедиции. Скороговоркой продиктовала номер рейса, которым назавтра вылетают, назначила встречу у входа в зал вылетов, наспех извинилась, что ей надо проследить за погрузкой и успеть сделать ещё десяток звонков, и разъединилась.