Костёр ещё тлел. Так что завтрак приготовили быстро.
Спустя полчаса двинулись к месту переправы, что приглядел Олег, разглядывая реку сверху. Дождь подутих. Лишь сеялся мелкой крупой. Разорвав тучи, проступило солнце, расцветило мрачную долину и принялось неистово выжигать всё под собой. Только что ёжились в непросохшей одежде, потряхивались от заползающих под воротник капель. А нынче, спасаясь от пекла, нахлобучили панамы.
– Ещё бы красные галстуки – и ни дать ни взять пионеры. – Тимашев вовсю острил, стараясь подбодрить других. А больше – самого себя. Нос его распух. Он непрерывно чихал и сморкался в большой клетчатый платок.
Через заболоченную поляну, перевалив лесистый холм, вышли на галечный берег реки.
Опасения Олега сбылись. После ночного ливня вода в реке поднялась и запенилась. И хоть дождь прекратился, но течение не унималось. К тому же с горных ледников каскадами обрушивались водопады.
То, что вчера сверху виделось ворчливыми безобидными ручейками, превратилось в бурливый ледяной поток, увлекающий палки, корни, выворачивающий мелкие речные камни, сметающий мосты. От деревянного моста, что наметил для перехода Бероев, остались лишь опоры. Брёвна унесло по течению. А поверх зацепившихся тощих жердей хлестала белая пена.
Непосредственный Игорь озадаченно присвистнул.
– Колдовское место эта долина, – не преминул заметить он. – Тропы прячутся, горы то возникают, то исчезают, повсюду болота, реки вообще без предупреждения пучатся и переползают с места на место. Не иначе как Мабука балует.
Мабука не Мабука, но стало ясно, что перейти реку играючи не получится.
К тому же пугал противоположный скалистый берег. С пологих, поросших бородатым кустарником плит в реку сползала наледь. Под палящим солнцем она растапливалась, будто жир на сковородке, и поверх льда всё обильней проступала талая вода.
И предстояло выискать то единственное место, где можно перебраться через поток, вылезти на наледь, а с неё – цепляясь за кустарник, вскарабкаться на крутизну.
В поисках брода двинулись вдоль течения. В преддверии нелёгкой переправы шли молча. Лишь беспрестанно отирали заливающий лица пот. Галька похрустывала под вибрамами.
Олег всё оттягивал решение. Вот-вот ещё, вот за поворотом! Но за поворотом выходило ещё хуже.
Танечка и Игорь не жаловались. Хотя уже тяжело дышали и оступались. Первым не выдержал Тимашев.
– Эй, Сусанин! Так и до Москвы-реки доведёшь. Даёшь брод! – озорно крикнул он. – С нами всё-таки дамка! Ухайдакаем девушку.
– За собой смотри, задохлик! – отозвалась Танечка. Она всё ещё была сердита на Тимашева за дерзкий поцелуй на перевале. Прерывистый голос, впрочем, выдал и её усталость.
– Привал! – объявил Бероев. Скинул рюкзак. – Ребята! Отодвиньтесь в тенёчек, чтоб не спечься. А я ещё прогуляюсь. Ноги разомну.
– Ноги он разомнёт, выпендрюжник! – добродушно проворчал Игорь. Впрочем, никто не спорил. После спуска и ночёвки в лесу в семнадцатилетнем Бероеве в самом деле признали вожака.
Олег прошёл вниз по течению ещё с километр. Река не становилась ýже, а русло Сакукана потихоньку уходило за поворот, отдаляясь от намеченного маршрута. Да и день начал клониться ко второй половине.
Олег остановился. Выбора не оставалось. Развернуться в другую сторону, против течения реки, – терять день. Это ещё если в верховье найдётся мелкий участок и солнце за это время не спалит их самих.
Когда вернулся, Игорь и Танечка сидели в теньке, скинув куртки. Игорь непрерывно чихал, уткнувшись лицом в носовой платок.
Танечка подошла к Олегу, озабоченно покачала головой:
– Уж третий платок меняет…
Игорь поднял воспалённые слезящиеся глаза.
– Переправу нашёл? – спросил он.
– Нашёл! Переправляемся здесь! – решился Олег.
На него посмотрели с испугом. Кажется, слишком долго смотрели в поток, вслушивались в его грозное рычание. К тому же, когда проходили лесом, срубить длинные шесты не догадались, а на галечном берегу растительности не было. Так что вместо шестов предстояло использовать всё те же самодельные альпенштоки.
– Ну что, ребята, дело, по-моему, нехитрое. – Бероев, бравируя, потёр ладони. – Воды, в сущности, по щиколотку. Раздеваемся до исподнего, – шутливым поклонцем он извинился перед Танечкой. – Штаны на шею. Обувь оставляем на ногах. Всё-таки понадёжней опора, чем босая ступня. В руки, для равновесия, – палочку-выручалочку, и – как в детстве – по камушкам, по камушкам!
Выстроились на гальке, нахохленные, напряжённые.
– Самое трудное на том берегу! – Олег решил переключить внимание с реальной опасности на отдалённую. – Как только выбираемся на наледь, тут же цепляемся за кусты и не мешкая карабкаемся наверх. Понятно?
– Понял, как не понять? – Игорь шмыгнул носом. – Как в войну. Кто доберётся до вражеского берега, карабкается наверх. Осталось всего ничего – добраться.
– Ребята! – Олег умоляюще оглядел друзей. – Назад всё равно пути нет.
– Да пошли же, наконец! Топчемся тут, канючим. – Танечка притворно рассердилась. Принялась взваливать на себя рюкзак. Олег отобрал. Повесил на свободное плечо. Через шею – «тозовку». Попрыгал.
– Я первый. Танечка за мной. Игорь замыкающий. Вам, Тимашев, поручается самое трудное – приглядывать за девушкой.
Бегающий взгляд Тимашева ему не понравился.
Вгляделся испытующе.
– Хватит в глазелки играть! За меня не боись! – лихо выкрикнул Игорь.
Но панику в глазах спрятать не сумел. Подметила его испуг и Танечка.
– А давайте пойдём с походной песней! Раз уж мы пионеры! – нашлась она. – Тимашев, само собой, запевала.
– Ну, если по просьбам трудящихся! – Игорь галантно поклонился. В свою очередь, надел рюкзак. Передразнивая Бероева, попрыгал, вихляя бёдрами. – Правда, у меня все пионерские песни повыветрились. Но что-нибудь вспомню! Веди нас, Сусанин.
Идея с песней Олегу понравилась. Умница Танечка придумала, чем отвлечь трусящего Тимашева. Да и самому не придётся лишний раз оборачиваться, чтоб убедиться, что за спиной всё в порядке.
– С Богом! – Бероев потряс альпенштоком и – шагнул в реку. Время колебаний кончилось.
– Боже, царя храни! – загремело сзади. Вспомнил-таки пионерскую песню, отрядный запевала!
Ледяная вода с силой хлестнула по ногам, едва не сбив. Олег поспешил упереться альпенштоком. Разгоняясь, пошёл. С каждым следующим шагом идти становилось трудней. И опасней. Дно углублялось. Вода, поначалу бившая по щиколоткам, исступлённо толкала в бёдра. На середине вовсе дошла до пояса. К тому же ступать приходилось не на мелкие камешки, а на округлые скользкие валуны.
Олег скосился на бурлящий поток. Если собьёт с ног, выбраться не получится. Тебя попросту поволочёт по дну меж камнями и корягами. Да ещё с двумя рюкзаками на плечах! «Тозовка» на шее и вовсе вместо булыжника. К тому же от холода начало сводить ноги. Олег понял, что с бродом не угадал. И завёл доверившихся друзей в гиблое место. Сзади всё ещё слышалось «Боже, царя храни!». Но совсем придушенное. Будто царя уже не сохранили. Бероев с силой упёрся палкой в дно. Обернулся к Танечке. Переход давался ей тяжело. Она преодолевала течение согнувшись, едва не ложась на воду. Поймав взгляд Бероева, слабо улыбнулась.
– Палкой сильнее упирайся! – крикнул Олег. Танечка успокоительно кивнула. В свою очередь, с беспокойством оглянулась на отставшего акына.
Бероев продолжил шаг за шагом продвигаться к цели. «Палка – нога, палка – нога!» – бормотал он, выискивая опору и стараясь не отвлекаться ни на что другое. Добравшись до наледи, рывком выбросился на мокрый лёд. Скинул рюкзаки, «тозовку». Поспешил на помощь Танечке. Вытащил следом. Кое-как стянул через голову промокшую насквозь штормовку. Глянул на синюшные ноги. На близкий берег, где сейчас разведут костёр. В предвкушении тепла аж зажмурился.
Истошный Танечкин крик вернул его к действительности. Игорь Тимашев стоял, покачиваясь, на стремнине. Выпавший альпеншток уплывал по течению.
– Унесёт же дурака! – Танечка ринулась назад, к реке. Олег успел перехватить. Отшвырнул оголтелую девчонку к берегу. Подхватив палку, съехал назад в воду. Зашагал к Тимашеву.
– Не смотри вниз, Игорёк! – услышал он Танечкин голосок.
– Не смотри вниз! – подхватил Бероев. – Упрись ногами и – только вверх. В небо глазами упрись! Я уже рядом! Я рядом!.. – повторял он каждую секунду.
– Держись! Он уже рядом! – вторила с берега Танечка.
Тимашев с закрытыми глазами продолжал раскачиваться. Казалось, он впал в транс. Не открывая глаз, принялся валиться грудью на поток.
– Стоять! – заорал Бероев. Не доставая рукой, хлестнул по груди палкой. Он успел. От боли Игорь опамятовался. Выпрямился. Поймал конец палки.
– Крепче! – потребовал Олег. – Держим с двух сторон и идём синхронно, на раз-два. Как танцуем. Тронулись! – Он шагнул назад.
Держась за одну палку, они принялись придвигаться к наледи, по которой металась Танечка.
– Раз-два! Левой-правой! Левой-правой! – пятясь задом, повторял, как заклинание, Олег. Так задом и наткнулся на наледь. Кое-как выволок из реки Тимашева. Выполз следом. Игорь как рухнул, так и лежал, раскинувшись, в ледяной ванне. Танечка, причитая, сдирала с него одежду.
Олег подтащил намокшие, погрузневшие рюкзаки к расщелине.
– Надо быстрей выбираться на берег! Вставай же! – Он потряс клацающего зубами Тимашева. Приподнял. Тот вновь осел.
– Пацан! Не учи жить, – запротестовал он. – Тем более тех, которые, считай, на том свете побывали. Я буквально минуточку-другую полежу.
– Может, и впрямь пусть полежит? – вступилась Танечка. – Он же совсем обессилел.
– Нельзя! – жёстко отрубил Олег. – Гремучая смесь! Прямой путь к воспалению лёгких.
Одним движением он закольцевал палящее солнце на небе и талый лёд под ногами.
Вдвоём они подхватили Игоря под мышки, проволокли до расщелины. Едва отпустили, тот вновь принялся оседать.
– Принеси его рюкзак! – приказал Олег Танечке. Дождался, когда та отойдет. Хлестанул Тимашева палкой по спине. Тот встрепенулся, зыркнул непонимающими глазами.