А уж то, что вкусы и привычки некоего владельца пароходной компании, упомянутого (всего лишь упомянутого!) в этом повествовании, на удивление совпадают со вкусами и привычками героя другой, известной каждому с детства истории — так ведь не на пустом же месте он возник? Значит, были и прототипы, и образчики, с которых автор написал этот характер. А может, это вообще тот же самый капитан — только успевший оставить за спиной длинную цепочку прожитых лет и кораблей — галиотов, клиперов, пакетботов, — на мостиках которых ему довелось выстаивать долгие штормовые вахты? Или же города Лисс, Зурбаган, Гель-Гью, где автор встретил своего героя, тоже имели некую альтернативу… или сами были альтернативой?
Вот вы, к примеру, поручитесь, что это не так?
Так почему бы не предположить, что в истории существуют не только знаковые, известные всем события, но и крошечные происшествия, про которые мало кто знает, — но они раз от раза повторяются в любом, сколь угодно альтернативном варианте реальности. С некоторыми коррективами, разумеется. К примеру, случай с бомбой, закатившейся в снарядный погреб британского броненосца во время бомбардировки Александрии. Правда, в РИ (получите вашу излюбленную аббревиатуру!) броненосец звался не «Свифтшур», а «Александра», ходил он не под турецким флагом, а под «Юнион Джеком», да и фитиль бомбы успели вовремя загасить. Но это, как говорится, неизбежные на море случайности.
Если уж история где-то свернула на другую колею, дело вряд ли ограничится локальными изменениями. Иначе пойдёт и множество иных событий, с ними напрямую никак не связанных, но затронутых согласно принципу домино. Странно было бы думать, что в одном месте некие весьма значимые и масштабные явления пошли по новому сценарию, а всё остальное осталось прежним. Нет, господа хорошие, так не бывает! Происходит что-то новое, масштабное или не очень, чего в РИ (вот опять!) попросту не могло быть.
Или всё же могло? Готовилась же Россия к крейсерской войне в океанах. И британские адмиралы готовились к прорыву мимо фортов Кронштадта, изобретая для этого невиданные типы кораблей, которым не нашлось места на страницах этой книги.
Воистину, история, как и всякая наука (история ведь наука, не так ли?), умеет много гитик. А уж альтернативная история — так и того больше…
VII. «Once more, boys, once more,go to sea once more…»[9]
Бенгальский залив,
к северу от порта Мадрас
…сентября 1878 г.
— Уже вторая, — с неудовольствием произнёс Греве. — Первая даже приблизиться к берегу не смогла — вон она, на камнях…
Командир «Крейсера» поднял бинокль. В стёклах оптики ясно видна была шхуна каторжан, мотающаяся в пенной полосе бурунов вдоль каменной гряды. Крошечные тёмные фигурки одна за другой перепрыгивали через борт. Кого-то с головой накрывало волнами, кто-то нащупывал ногами дно и брёл к спасительной полосе песка, подняв над головой ружьё и узелок с нехитрым скарбом.
— Надеюсь, они не все там потонут, — штурманский офицер опустил свою подзорную трубу. — Должен же кто-то резать глотки англичанам!
— Да вы, батенька, изрядный циник, — отозвался капитан-лейтенант, не отрываясь от окуляров. — Они же живые люди, за свободу борются. И нам помогают к тому же, а вы о них так непочтительно…
— Себе они помогают, — штурман со стуком сдвинул трубу и отдал вестовому. — Впрочем, я не ставлю под сомнение их храбрость и готовность к самопожертвованию. Даст Бог, и на берег побольше живыми выберется, и винтовочки невредимыми доставят.
— С этим, кажется, всё в порядке, — Греве указал на «Сенегал». — Удачно выкинулись, ветер поуляжется — разгрузят.
В самом деле, пароход «Сенегал» приткнулся к отмели, прикрытой с моря длинной каменной грядой — той самой, на которой буруны доламывали первую шхуну.
— Разгрузят, конечно, ежели никто не помешает, — согласился штурман. — Под боком — форт с гарнизоном, верным британским властям. А ну как заметят? Пришлют полсотни человек — они их всех прямо в прибое и постреляют…
Михайлов покачал головой.
— Незадолго до высадки я имел беседу с их предводителем. Этим, как его, прости господи…
— Далип Сингх, — подсказал Греве. Вожди повстанцев добирались до места высадки на «Луизе-Марии», и он успел вдоволь с ними пообщаться, благо все трое прекрасно владели английским. — Кстати, он близкий родственник Ранбира Сингха, того, что возглавил заговор. Англичане его расстреляли.
— Да, верно, он самый и есть. Так вот, этот господин сам попросил высадить их именно здесь. В форте Неллор, о котором вы, — Михайлов кивнул штурманскому офицеру, — изволили давеча упомянуть, служит другой его дальний родич, командует подразделением индийских стрелков. Вот они и рассчитывают склонить его на свою сторону, вместе с солдатами, разумеется. Захватят форт, а уж там, имея крепкую базу и наши винтовочки, можно таких дров наломать!..
— Дров-то они наломают, это уж будьте благонадёжны, — штурман не скрывал своего скепсиса. — Только лучше пробивались бы на север, на соединение с казачками генерала Гурко. Глядишь, тогда и толк выйдет…
— Я так и предложил, — кивнул капитан-лейтенант. — Но Далип Сингх ответил, что в этом нет необходимости. Восстание, мол, можно поднять где угодно — Индия сейчас похожа на бочонок с порохом, к которому надо только поднести фитиль. Конечно, в иной ситуации англичане быстро подавили бы мятеж, но только не сейчас. Им и так пришлось бросить все силы на мятежные северные провинции и отражение вторжения Гурко, а то немногое, что у них осталось, пришлось отправить в Аравию — отбивать Аден, захваченный йеменскими племенами.
— Откуда он всё это знает? — штурманский лейтенант недоумённо вздёрнул бровь. — Если не ошибаюсь, эти господа несколько месяцев провели на каторге?
— На каторге тоже люди живут. Присылают новых заключённых, меняются надсмотрщики, торговцы изредка заглядывают. Все они приносят новости, да и друзья в Индии не забывают и при всяком подходящем случае передают весточки.
— Значит, они уже давно готовились к побегу?
— Я тоже так спросил. Далип Сингх ответил: «Того, кто свободен внутренне, не удержат никакие оковы».
— Смотрите, господа! — воскликнул Греве, всё это время рассматривавший в бинокль терпящую бедствие шхуну. — Кажется, они всё-таки сумели!
Действительно, несчастная посудина замерла на песчаной косе, сильно покосившись на правый борт и нелепо задрав бушприт. Поодаль, в основании косы, воткнулась в каменистую отмель третья, последняя шхуна. Каторжане гроздьями прыгали в прибой, пользуясь тем, что корпус шхуны укрывал их от волн, передавали с борта тюки, корзины, ящики с винтовками.
— Ну, вот и всё, — капитан-лейтенант обернулся к офицерам. — Мы своё дело сделали, пора и честь знать. Карл Густавыч, вы там ещё не заскучали на «Луизе-Марии»?
— Что вы, господин капитан второго ранга! Прекрасное судно, отлично обученный экипаж…
После захвата бельгийского парохода Греве, взяв в собой полдюжины крейсерских матросов и боцмана Воскобойникова, принял командование призом и с тех пор ни разу об этом не пожалел. Сейчас он находился на клипере — прибыл по вызову Михайлова принять участие в обсуждении дальнейших действий.
— Прекрасное судно, значит? — тонко усмехнулся капитан-лейтенант. — А вдобавок к нему — миловидная судовладелица, к тому же вдова… Смотрите, мичман, сейчас не время для амуров!
— Дым на зюйд-ост-тень-ост! — выкрикнул сигнальщик.
Окуляры биноклей и подзорных труб, сколько их было на мостике «Крейсера», уставились в указанном направлении.
— Одна труба, две мачты, слегка завалены… — прокомментировал открывшееся зрелище Михайлов. — Что скажете, Карл Густавыч?
— Британский винтовой шлюп, деревянный, из числа тех, что они строят для службы в колониях, — немедленно среагировал барон. — В бою нашему «Крейсеру» не соперник, да и ходок так себе, что под машиной, что под парусами.
— А ему и не надо за нами гоняться. До Мадраса ходу меньше половины суток, а уж там отыщется посудина её величества королевы Виктории, способная намылить нам холку!
Греве в ответ пожал плечами. К чему спорить с очевидным?
— Так что, голубчик, — продолжил капитан-лейтенант, — возвращайтесь-ка вы на «Луизу-Марию». С третьей склянкой снимаемся с якорей. Здесь нам больше делать нечего. Кстати, припоминаете нашу беседу о том, что наш приз можно отпустить?
Барон постарался скрыть удивление.
— Разумеется, Леонид Васильевич. Вы ещё собирались…
— Я помню, что собирался, — нетерпеливо перебил мичмана Михайлов. — Но сейчас ситуация несколько изменилась. Давайте-ка мы с вами сделаем так…
Индийский океан,
где-то в Бенгальском заливе
…сентября 1878 г.
Муссон, третью неделю выматывавший душу ливневыми шквалами и штормовыми ветрами, взял наконец передышку. Легчайший бриз сменялся штилем. Сентябрьское солнце жарило вовсю, и только полотняный, выгоревший добела и добела же просоленный тент укрывал палубу от его безжалостных лучей. Форштевень «Луизы-Марии» с шипением рассекал прозрачно-голубую воду, стайки летучих рыб серебряными взблёстками расчерчивали эту голубизну, уворачиваясь от иссиня-чёрных дельфинов — те уже сутки сопровождали пароход дружной стремительной стайкой. Время от времени то одна, то другая летучая рыба ударялась в стенку надстройки и прыгала на тиковых досках, в швах которых пузырилась тягучая смола.
Самое время для неспешных променадов — от мостика до полубака, мимо негромко гудящих раструбов вентиляторов, мимо белого, как снег, вельбота, устроившегося на кильблоках, мимо лесенок вант и паутины снастей из нарядного ярко-жёлтого сиза-левого волокна. Узкая кисть в кружевной перчатке продета под локоть в тёмно-синем рукаве, а краешек кружевной бессмысленно-изысканной шляпки нет-нет да и соприкоснётся с лаковым козырьком офицерской «фураньки».