В Валентининой комнате два экипажа регулярно собирались для общих собраний и для просмотров последних новостей с Земли. Земля! Вы не представляете, сколько всего нового нашли мы в этом слове. Однажды, это произошло где-то между второй и третьей годовщиной нашего пребывания на Марсе, Сергей включил по общей связи древнюю песню «Трава у дома». И честно признаться мы тогда чуть не убили зарвавшегося шутника. К слову после этого случая он как-то присмирел, может быть наконец-то начал осознавать всю серьёзность происходящего. А всего через два месяца — впрочем, о разыгравшейся среди ржавых песков и серых скал трагедии речь пойдёт немного позже.
На данный момент всё на Марсе было хорошо. Эксперименты проходили согласно плану. Где-то мы отставали, в другом обгоняли. Инженеры заложили основания под ещё две расширенные базы предназначенные для следующих экспедиций, которые (мы все были абсолютно уверены) обязательно будут. На втором году прилетел американский автоматический корабль. Следуя полученным из центра инструкциям мы помогли загрузить в спустившейся модуль герметично закрытые ящики с пробами грунта и какой-то аппаратурой. Ящики доставил к месту посадки автоматический погрузчик. Приближаться к американской, временно законсервированной, базе нам строжайше запрещалось. Мы только перегрузили ящики с погрузчика в модуль и отошли на безопасное расстояние, наблюдая как в облаке огня он взлетает вверх, к далёкой Земле. Потом я перевёл взгляд на блин чернеющей вдали закрытой американской базы. Как оказалось: не я один смотрел в ту сторону. Моя головная боль, главный роботехник советской части объединённой экспедиции, спросил: — Как думаешь командир, что они там скрывают?
Если на Марсе дела шли ровно и в чем-то даже удачно, за исключением заразившей всех без исключения членов экипажа болезни под названием «тоска по земле», то на родной планете было далеко не так гладко.
Восточный кризис разрешился. Однако решение не удовлетворило ни одного из участников и очень может быть, что вскоре разразится ещё один кризис прореживая сгустившееся политическое напряжение. Американские военные флоты вернулись в гавани признав превращение бывшего сателлита в самостоятельное государство с большими, просто-таки чудовищно огромными амбициями. Части красной армии так же постепенно возвращались в места постоянной дислокации, оставив на границе китайской социалистической республики усиленный гарнизон. В целом мир признал Токийский искусственный интеллект в виде легитимного правителя. Наверное, это был первый в мире «император» избранный путём демократического голосования. Хотя, на самом деле, правда об обстоятельствах превращения Японии, Южной Кореи и ряда восточных стран в Объединённую Восточную Империю до сих пор неизвестна никому.
Со смешанным чувством мы слушали новости с Земли. Мой экипаж смотрел на японцев, а они в ответ смотрели на нас и все мы начинали чувствовать, что перестаём понимать друг друга. Без понимания нет доверия, а это недопустимо в жестоких условиях красной планеты, где жизнь каждого и достижение общей цели прямо зависит от действий остальных. Я и Дайке Сугимото приняли совместное решение провести внеочередное собрание посвящённое обсуждению происходящих на родной планете событий».
— Таня, Таня! — позвал Эдуард Владимирович. Свернув книгу, девушка вопросительно взглянула на учёного.
— Продолжаем перенос груза.
И они продолжили и продолжали до одиннадцати часов вечера. С африканской стороны окна пошёл мелкий тёплый дождь. Коля, вместе с Эдуардом Владимировичем, развернули и укрыли «гуманитарную помощь» двумя слоями непромокаемой ткани принесённой Эдуардов Владимировичем из его кабинета. Закончив они решили немного отдохнуть и уже тогда идти в селенье разыскивать Эндрю Нгао`мма, чтобы передать ему консервы, палатки и электронные книги из Советского Союза. Благо с той стороны стоял жаркий полдень и если они поспят два или три часа, светлого времени ещё останется предостаточно. А там уже и в Новосибирске наступит утро.
Перед тем как лечь в одной из трёх специально оставленных на стороне Новосибирска, рядом с установкой нуль-т, палаток, Таня потребовала, чтобы её обязательно взяли с собой когда пойдут на встречу с Нгао`мма. Коля отказывался, но Эдуард Владимирович сказал «хорошо» и на этом спорт затих. Может быть, он подумал, что Таня бредит Африкой так же сильно как и он сам.
Светло было ровно настолько, чтобы видеть куда поставить ногу. Из распахнутого «окна» выливался яркий электрический свет, собирая полчища мелких кусачих насекомых и пугая круглых, будто окатыши, жуков неподвижно замирающих при малейшем, непонятным им, изменениии окружающей обстановки.
Эдуард Владимирович предупредил: — Сейчас окно закроется и впредь будет приоткрываться на сотую часть секунды каждые пять секунд. Этого достаточно, чтобы, используя пуль дистанционного управления открыть окно тогда, когда оно понадобиться.
Когда окно схлопнулось, Таня испытала короткий приступ паники. Она, в городской одежде, потеряна в африканских джунглях вместе с одиннадцатью тысячами консервированных обедов длительного хранения, электронных книг и палаток. Коля взял её за руку и Таня успокоилась.
— Говорил ведь: незачем тебе было идти — прошептал юноша: — Хочешь, попросим дядю открыть проход? Подождёшь в институте.
Таня помотала головой.
— Точно? Ну тогда идём.
Эдуард Владимирович зажёг туристический фонарик отбросивший круг света. Подброшенный рукой учёного он взлетел, засияв, над невольно жмущимися друг к другу людьми, словно маленькое солнышко.
— Нас должны были заметить. Встретим их на половине дороги.
Коля шагал широко и привычно, выбирая, куда ставить ногу. Незнакомая с местной природой, Таня часто оступалась. Наконец он взял её на руки, но девушка принялась отбиваться и Коля был вынужден поставить её обратно на землю.
Нельзя сказать, чтобы Коля знал по именам всех жителей небольшого городка при шахтах. Их было несколько тысяч человек и ещё эти непривычные, со множеством цокающих звуков, фамилии. А вот первые имена большинство носило вполне себе англоязычные: черные как смоль Эдварды, Роберты, Кейси, Антасии и Майклы. Лёгкая, но не настолько, как можно было бы подумать в таком жарком климате, одежда из дешёвых синтетических тканей. Разноцветные, порядком истёртые и не один раз чиненые, куртки. Оранжевые, с красными рукавами, у шахтёров. У лесорубов с синими. У работающих на вредных химических производствах жёлтые с синими рукавами.
Городок, как и вся округа, принадлежал «African Trade Corporation». Аборигены покупали у корпорации еду, одежду, лекарства, то есть вообще всё, что имелось в городе, было куплено или взято в кредит у «African trade corporation». Они пользовались ходящими внутри корпорации деньгами, говорили на жуткой смеси английского, и двух-трёх африканских диалектов. Единственные, чем местные могли расплачиваться это свой труд и, разумеется, свои жизни. Можно сказать, что только труд и жизнь принадлежало не корпорации, а самим аборигенам.
Впрочем, «African trade corporation» с успехом покупала и труд и жизни своих чернокожих англоязычных рабов, меняя на плохие лекарства, дешёвую синтетическую одежду и такую же синтетическую еду. И всё это они делали вполне законно! В рамках своих собственных, самолично и официально принятых законов.
— Привет добрый дух и тебе тоже, большой добрый человек — на плохом английском сказал Эндрю Нгао`мма. Честно говоря, он и сам был отнюдь не маленьким, если и уступая Николаю в росте и размахе плеч, то совсем немного. Пять негров внезапно вступили в круг света отбрасываемый туристическим фонариком, плавающим над головой у Эдуарда Владимировича так как именно он активировал его подбросив вверх.
Коля приветственно кивнул сразу всем.
— Ты пришёл, как и обещал — сказал Нгао`мма: — Ты сказал, что это будет последний раз когда ты придёшь.
— Здравствуйте, товарищи — Дядя остановился на таком расстоянии, чтобы круг света охватил аборигенов и смыкался за их спинами: — Так и есть.
Таня наморщила лоб. Она не привыкла к искажённому английскому с богатой примесью незнакомых слов. Девушка едва-едва понимала, о чём идёт речь.
Эдуард Владимирович спросил: — Как твоя дочь, Балога`мма?
— Благодарю добрый дух, твои лекарства излечили её.
— Вы захватили с собой телеги?
— Мы взяли волокуши — Эндрю Нгао`мма отступил в сторону и на свет вышли ещё четверо негров тянущих за собой сделанные из прочной и лёгкой пластмассы ящики. Видимо раньше они были корпусами каких-то машин, но вот внутренности выброшены, наружная часть смазана жиром и теперь они превратились в волокуши — пожалуй лучший способ транспортировки тяжестей по здешним джунглям если не применять серьёзную технику.
— Идите за мной — Эдуард Владимирович развернулся и пошёл обратно.
Таня во все глаза разглядывала чернокожих, как будто светящихся изнутри чёрным цветом, аборигенов. Те тоже удивлённо посматривали на девушку не видев её раньше и гадая про себя, чтобы могло значить её появление в компании доброго духа приносящего еду и лекарства и большого доброго человека помогающего ему?
«— Вот скажи мне, товарищ Накамура — наседал старший биолог Коля Кирпичников — По твоему нормально то, что сейчас происходит в этой вашей, смешно сказать, Империи?
Разговор происходил в комнате имени Валентины, она же комната для отдыха и состав двух экспедиций сидел за большим столом, а кому не хватило места устроились на самодельном диване и таких же самодельных креслах из морфирующей пластмассы. На правах капитана советской части экспедиции я объявил начало совещания, кратко описал происходящие сейчас на Земле процессы, стараясь оставаться максимально бесстрастным. Капитан Сугимото поправил меня в какой-то мелочи, сейчас уже не помню в какой. Потом он произнёс речь, смысл которой сводился к тому, что наконец-то японский народ воспрянул от векового сна и готов пойти собственным путём. Он долго благодарил молодой Союз за помощью ещё более молодой Империи в борьбе против владычества проклятых западных варваров, но в тоже время дал твёрдо понять, что сам вполне одобряет все решения самозваного Токийского императора и поддерживает их.