ВОР У ВОРА...
1
Часы пробили полночь. Город засыпал, улицы были пустынны, но светлы: стояли белые ночи. Тишину нарушали лишь редкие автомобили.
Дежурные инспекторы ГАИ, оба совсем молодые, недавно отслужившие срочную в армии, в патрульной машине неторопливо объезжали свой участок Риги. Оба жаждали бурной деятельности, азартной борьбы с преступниками, подвигов и потому не любили дежурств белыми ночами: в эту пору редко что случается.
— Посмотри, — сказал вдруг Валдис. — Тебе не кажется, что этот «Жигуленок» как-то странно движется?
Его напарник, сидевший за рулем, притормозил, остановился.
— Похоже, пьяный, — ответил он.
Валдис вышел из машины, приложил к губам свисток, коротко, негромко свистнул и пошел навстречу автомобилю, который двигался хоть и медленно, но неровно, как-то зигзагами. «Жигули» остановились. Из них поспешно вылез невысокий человек и шагнул навстречу инспектору.
— Попрошу права, — сказал Валдис.
Человек торопливо достал документы из нагрудного кармана. Прежде чем раскрыть их, инспектор внимательно оглядел водителя. На пьяного не похож, спиртным от него не пахнет. Ладно одет. Но почему-то очень нервничает. «Почему? — удивился Валдис. — Чего он боится? Может быть, машина краденая?»
Уже несколько месяцев находилась в розыске машина марки «Жигули», украденная во дворе дома на улице Дзелзавас. Словно в воду канула, никак не могли отыскать. «А вдруг это те самые «Жигули»?» Валдис внимательно оглядел автомашину. Краска свеже блестит, шины на колесах новые... Та, украденная, тоже совершенно новая, правда, цвет другой. Но перекрасить ничего не стоит.
Валдис раскрыл удостоверение, потом технический паспорт. Открыл капот, сверил номера мотора и шасси. Все сходится, и не похоже, что номера перебиты. Вообще машина совсем новенькая, даже километраж пробега на спидометре составляет всего три цифры. Как будто все в порядке. Одно непонятно: почему так волнуется владелец «Жигулей»? Только что докурил сигарету и уже нервно достает из пачки новую...
— Наверно, недавно за руль сели? Вы плохо водите, — заметил Валдис и снова заглянул в права.
— Не всё сразу, — ответил водитель. — Я могу ехать?
Валдис хотел было отдать ему права, но вдруг что-то в них показалось ему необычным: вроде бы нормальный документ и все же что-то не то. Но что?
— Я попрошу вас проехать со мной в ГАИ. Это близко, много времени не займет.
— В чем дело? — возмутился водитель. — Какое вы имеете право меня задерживать? Я, кажется, ничего не нарушил, не пьяный.
— Это займет всего несколько минут, — мягко сказал Валдис. — Просто формальность. Позвольте я поведу машину, так будет быстрее.
Чутье не обмануло инспектора. Удостоверение на право вождения автомобиля, выданное на имя Леонида Давыдовича Поплавского, оказалось поддельным.
Поплавский понуро сидел напротив капитана милиции. Лицо его было покрыто красными пятнами.
— Где вы взяли это удостоверение? — спросил капитан.
— Купил! Как последний дурак поступил. Скажите, что мне будет за это?
— Давайте сначала разберемся, — капитан не ответил на вопрос. — Где, когда, при каких обстоятельствах вы купили документ? И у кого?
— У случайного человека! Я совершенно его не знаю.
— И вы решились совершить такую покупку у незнакомого человека?
— Я все сейчас расскажу, — волновался Поплавский. — Вы только поверьте мне. Я действительно не знаю этого человека. Получилось так, что машину я купил раньше, чем предполагал, и еще не успел научиться водить.
— Зачем же покупать машину, не умея ее водить? Это все-таки автомобиль, а не мыльница.
— Я все понимаю. Я начал брать уроки частным образом.
— У кого?
— Это пенсионер, он всю жизнь проработал шофером, живет в одном доме со мной. Я решил, что сначала научусь, а потом как-нибудь сдам экзамены на права помимо курсов. Мне сказали, что иногда это разрешается.
— Значит, курсы вы посещать не собирались?
— Ну, я так думал, а уж как получится — не знал. И вот недели две назад, когда я во дворе протирал машину, подошел ко мне молодой мужчина, рыжеватый такой, и говорит: «Что ж корыто купил, а не ездишь? Заржавеет». Ну, я сказал ему, что права еще не получил. А он мне: «Это можно устроить, только, мол, денежки нужны». И меня как черт попутал.
— Сколько?
— Что сколько?
— Сколько за права запросил?
— Триста пятьдесят.
— Понятно... Ну, а дальше?
— А дальше... дальше...
— Дальше, надо полагать, вы согласились.
— Согласился, — Поплавский совсем понурился. — Как последний дурак.
— И что же?
— «Гоните, — говорит, — вашу фотоличность три на четыре, и через два дня можем вернуться к нашему разговору».
— Дальше?
— Ну, я сбегал домой, принес ему фотографии. Честное слово, я думал, что это через ГАИ.
— Вы считаете, в ГАИ сидят жулики и продают с черного хода водительские права? — ледяным тоном спросил капитан.
— Да не считаю я так... Я даже не верил, что он поможет. Так просто дал фотографии. А он на следующий вечер приходит, я в это время всегда во дворе машину протираю или мою... «Как насчет капитала? Триста пятьдесят рубликов — и получайте, — говорит, — права». Я пошел домой и принес ему деньги. Прямо как нашло...
— А у вас дома так просто лежали триста пятьдесят рублей?
Поплавский смутился:
— Жена на пальто себе приготовила. Пальто она ищет.
— Понятно. Значит, вы ему — деньги, а он вам — права. Вы хоть посмотрели, что за права?
— Конечно, посмотрел. Вижу — все правильно: печать, подпись, а фамилию, он сказал, сами напишете. У меня никаких сомнений не было.
— Все правильно и ничего не правильно. Вы же водить не умеете, экзамены не сдавали, чего ж тут правильного? Стыдно, Леонид Давыдович. Работаете в архитектурной мастерской, люди вас уважают, а вы вступаете в сомнительные сделки с сомнительными людьми. И не верю я, что вы не знаете этого человека.
— Клянусь, не знаю.
— А зачем вы сегодня за руль сели, раз не умеете водить?
— Попрактиковаться хотел. Ночь же, город пустой.
— И в пустом городе можно беды наделать.
Капитан не очень верил в то, что Поплавский купил права у случайного человека. Такая сделка была бы просто рискованной. Поплавский клялся и божился, что раньше не знал этого мужчину и с тех пор больше его не видел. Но неверие еще не доказательство, а доказательств того, что Поплавский говорит неправду, у капитана не было.
Права и талон предупреждения, изъятые у Поплавского, не были отпечатаны в государственной типографии. Печать, номер, подпись — все оказалось подделкой, хотя и хорошо исполненной. Но триста пятьдесят рублей, полученные мошенником от Поплавского, не окупали расходов на изготовление одного документа. Значит, не один Поплавский сел за руль с «липовыми» правами. Изготовление таких прав, судя по всему, было затеяно с размахом...
Все работники ГАИ получили распоряжение внимательно осматривать документы водителей автомашин. Ровно через неделю поддельные права обнаружили у гражданина Туритиса — портного модного в Риге ателье. Он, как и Поплавский, тоже утверждал, что купил права у незнакомого человека, с которым его свела клиентка. Фамилию клиентки он не смог вспомнить, но описал ее: модная, лет сорока, блондинка. Возможно, он знал ее, но не захотел выдать.
Как бы то ни было — факты говорили за то, что операцию «поддельные права» проводит не один человек.
Через некоторое время этим делом занялся следователь по особо важным делам при Прокуроре Латвийской ССР, младший советник юстиции Янис Скрастиньш.
2
— В автомагазин заскочим? Вроде бы должны завезти фары для «Жигулей» последней модели, — сказал Толик Богданов приятелю, который, удобно развалившись, сидел с ним рядом в машине, покуривая длинную заграничную сигарету. — Заскочим? Один мужик прямо на коленях просил. Никаких денег не пожалеет.
— Чего ж не заскочить? — лениво ответил Аркадий Миркин. — Слушай, ты помнишь Магомеда? Длинный такой. Из Евпатории он.
Толик покачал головой.
— Ну как же! Он на Инге женат, барменше из Юрмалы.
— Что-то не помню...
— Я его тут встретил. Он интересовался, не может ли кто устроить ему водительские права. Другу его надо. Из Грузии друг. Ему много нужно.
— Если из Грузии, пусть к Вахтангу обращается. Вахтанг все может, — и Толик вздохнул. — Вот живет человек! Умеет устраиваться.
— Вахтанг — замечательный мужик, — горячо отозвался Аркадий. — И душа золотая. Таких поискать.
— Разве я спорю?
— Но Вахтанг не может устроить права. А если с Фимой Куриком поговорить? — озабоченно спросил Миркин. — Все-таки директор автохозяйства. Как ты думаешь?
— А чего ж не поговорить? Можно.
Толик остановил машину у автомагазина.
— Посидишь в машине, пока я сбегаю?
— Нет, с тобой пройдусь.
В свое время Толик несколько лет проработал в этом магазине продавцом, знал здесь всех, и его все знали. За небольшую мзду ему оставляли дефицитные запчасти, которые Толик потом перепродавал с немалой для себя выгодой. В сущности, он жил на эти доходы от мелкой спекуляции и на то, что использовал свою машину «Жигули» как такси для перевозки курортников — в тех случаях, разумеется, если мог получить хорошие деньги. Аркадий же в это время болтался без дела. Недавно он ушел с завода «Страуме», где работал наладчиком, надеясь найти более выгодную работу, но пока не нашел.
Почти у входа их догнал парень в темных больших очках и потертом джинсовом костюме.
— Талоны на бензин нужны? — негромко спросил он у Толика.
— Почем?
— Полтора.
— Сколько есть?
— Десять штук.
— Маловато... Да все равно возьму. — Они отошли в сторону, и Толик полез в карман за бумажником, достал три пятерки и вручил парню. — Мне бы еще надо.
— Пока нет, — ответил парень. — Но будут, — он отдал талоны, взял деньги, сунул в карман брюк. — Давай телефон, позвоню. Тебя как звать?
— Анатолий. У тебя ручки нет телефон записать?
Парень протянул карандаш и автобусный билет. Толик записал ему телефон, и парень неторопливо пошел прочь.
— Много купил? — спросил Аркадий приятеля, когда они вошли в магазин.
— Ерунда. Всего десять штук. Пятерку выгадал. Разве это деньги!
— Дело надо искать, Толик, дело. Вот Вахтанг нашел дело...
— У него оборотный капитал есть. Он сам говорил, весной, когда ушел из конторы, у него тридцать тысяч было.
— Это верно.
Ни фар, ни колес, ни других дорогостоящих товаров в магазине не оказалось. Толик взял кое-какую копеечную мелочишку, которую днем с огнем не сыщешь, но зато продать можно в десять раз дороже.
На следующий день, поздно вечером, Толику позвонил парень, продавший талоны, и предложил часов в двенадцать быть у автомагазина. Толик заехал за Аркадием. Безделье так сблизило приятелей, что они почти все свободное время проводили вместе.
Парень в темных очках уже стоял у магазина.
— Здорово! — сказал Толик.
— Салют, — ответил тот. — Извини, накладка получилась. Человек, который обещал, заболел. Я звонил тебе, да ты уже ушел. Ну и пришел сказать, а то, думаю, будешь зря ждать, нехорошо получится.
— Обидно, — скривился Толик. — А я рассчитывал...
— Да будут талоны, — заверил парень. — Обязательно будут. Человек этот верный. Я сразу позвоню... Слушай, а права водительские никому не нужны?
— Права? Да нет, вроде не нужны.
Но тут Аркадий осторожно сжал Толику локоть.
— Сколько хочешь за права? — спросил Аркадий. И Толик вспомнил вчерашний разговор о Магомеде. Тот сказал, что его другу нужны права, много. А грузины народ широкий...
— Двести, и тридцатник — талон предупреждений.
— Что ж, — нерешительно произнес Аркадий. — С собой бумаги?
Парень кивнул.
— Ну покажи... Просили меня тут.
Они отошли за табачный киоск. Парень достал из кармана куртки плотный конверт.
Толик с Аркадием внимательно осмотрели бумаги, переглянулись, и Толик чуть заметно подмигнул приятелю. Это значило — «берем». Аркадий полез в карман за бумажником, отсчитал двести тридцать рублей и спросил:
— А если еще понадобится? Сможешь?
— Пожалуйста.
— Давай телефон, я позвоню.
— У меня нет телефона, я за городом живу. Сам позвоню. Скажи когда.
— Послезавтра. Часов в десять утра. А тебя как звать?
— Сергей.
— Ну, бывай, Серега! Может, тебя подвезти куда? Мы на колесах.
— Не! Мне тут рядом надо в одно место.
Сергей пошел в одну сторону, Толик с Аркадием в другую.
— Слушай, — сказал Толик, когда они сели в машину. — А если это не то, что надо грузину?
— Не то — продадим кому-нибудь еще. А если именно то? Рискнуть стоит. Может, «дело» само к нам в руки плывет. Если подойдет этому приятелю Магомеда, права продадим за триста. А талон почем?
— Особенно дорожиться не будем. Полтинник, — ответил Толик. — Слушай, а где Магомеда искать? У тебя его телефон или адрес есть?
— Нет. Да что его искать? Он каждый вечер в баре гостиницы «Рига» ошивается.
Магомеда они, действительно, в тот же вечер нашли в баре гостиницы «Рига». Узнав, что приятели могут помочь его другу с покупкой водительских прав, он обрадовался и тут же пошел к автомату звонить. Вернувшись, сказал:
— Завтра подходите к цветочному магазину на углу, я вас познакомлю с Гурамчиком. Хорошо, что сегодня встретились, а то я послезавтра уезжаю.
Толик и Аркадий едва дождались утра. Если эти бланки — то, что нужно Гураму, они большой куш схватят. Они мечтали об этом куше и ломали голову над вопросом, где им взять деньги, чтоб купить у Сергея побольше бланков. Ведь Сергея и Гурама никак нельзя было сводить напрямую. Какой тогда они навар получат? Ну, может, сотню-другую комиссионных и всё.
Гурам, с которым Магомед познакомил Толика Богданова и Аркадия Миркина, оказался не только усатым, как большинство грузин, но и бородатым. Они встретились в скверике. Стоял октябрь, но ярко светило солнце и было, пожалуй, даже жарко.
Гурам внимательно рассмотрел документы, помял и даже зачем-то понюхал. Потом спросил:
— Сколько?
— Триста — права, пятьдесят — талон.
Гурам пыхтя полез за деньгами. Он вообще все время пыхтел.
— Мне нужно еще...
— Сколько нужно? — спросил Аркадий, замирая.
— Сколько есть, все возьму.
— Ну сколько? Двадцать, тридцать?
— И сто возьму, и тысячу возьму.
— Достанем, — солидно кивнул Толик. — Как вас найти?
— Через Магомеда. Все разговоры — с ним. — Гурам встал, кивнул и пошел по дорожке.
Магомед тоже поднялся:
— Когда тебе позвонить, Толик? Лучше побыстрее, потому что Гурамчику тоже уже надо уезжать домой.
— Звони завтра, часов в двенадцать.
— Заметано, — и Магомед торопливо зашагал вслед за Гурамом.
А Толик Богданов и Аркадий Миркин остались сидеть на лавочке.
— Если взять бланков двадцать по двести рублей, — размышлял Толик, — надо иметь четыре тысячи. И двадцать талонов предупреждений — еще шестьсот. Четыре шестьсот. А получим две тысячи четыреста. Неплохо, а?
— Нет, — поморщился Аркадий. — Это мелочь. Что такое две четыреста? Тьфу! У тебя сколько денег есть?
— Да тысячи две с половиной.
— Я могу собрать тысяч десять. Но это все равно мало. Надо, чтобы куш был не две тысячи, а двадцать. Тогда это дело. Надо где-то найти еще денег.
— Кто даст столько? Да и времени мало. Завтра Сергей позвонит. Надо завтра все и провернуть. А то вдруг этот Гурамчик передумает или Сергей напрямую на него выйдет. Всякое бывает.
— Надо торопиться, это верно. Знаешь, давай с Яном посоветуемся, он мужик деловой, и если деньги у него есть, он даст.
Толик не ответил. Он что-то считал в уме, потом сказал:
— Нам тысяч сорок надо. У Яна столько нет.
— Но у Яна клиентура, ему кто хочешь взаймы даст. Тем более нам и надо-то всего на сутки. А дело чистое, деньги сами в руки плывут. В конце концов Яна можно взять в долю, на всех хватит...
Вечером приятели отправились в пивной бар, где служил администратором Ян Янович Мережковский. Этот очень модный в Риге бар посещала самая «элитная» публика. Ян умел угодить посетителям, и его любили.
Толик с Аркадием заказали по кружке пива, но не пили. Сидели, курили, дожидались, когда бар закроется. Ян увидел их, подошел, поздоровался.
— Почему не пьете? — озабоченно спросил он. — Пиво свежее.
— Разговор есть, — многозначительно произнес Миркин. — Дело хорошее наклевывается.
— Да? — Ян поднял брови. — Тогда подождите.
После закрытия бара он подсел к приятелям. Услышав, что получит пять тысяч рублей, если даст им на день-другой тысяч тридцать взаймы, нервно закурил.
— Очень интересное предложение. Но у меня нет таких денег. Тысячи три найдется, и все.
— Может, ты сумеешь занять? — спросил Толик. — Ведь на следующий день отдадим...
— Занять? Это мысль. Подождите минуточку... — он поднялся и ушел куда-то во внутренние помещения.
— Ян — человек! — глубокомысленно заметил Миркин. — Он выручит, я уверен!
Ян вернулся быстро, веселый.
— Значит, так. У меня тут бармен работает. Митя Соколов. Он дня на два даст десять тысяч. Я завтра выходной, так мы договорились, что ты, Аркадий, зайдешь утром в бар и он даст тебе деньги. О’кей?
— Ты золотой друг! — Толик расчувствовался.
— А из дома я кое-кому позвоню. Может, и еще наскребем деньжонок...
Ян не бросал слов на ветер. Утром он привез Аркадию еще четырнадцать тысяч, которые занял на сутки у своего приятеля — врача Ильи Беспамятного.
...Толик, нервничая, ждал звонка Сергея. Десять, четверть одиннадцатого. Наконец телефон зазвонил. Толик схватил трубку.
— Хэлло! — сказал он.
— Анатолия мне позовите.
— Я слушаю.
— Здорово. Это Сергей. Какие дела?
— Привет, привет, — Толик старался говорить медленно, чтобы скрыть волнение. — У тебя ничего не изменилось?
— Нет.
— Значит, так мы решили. Мы возьмем шестьдесят водительских прав и тысячу талонов предупреждений. Сегодня можешь привезти?
— Можно. Когда?
— Часа в два. Запиши адрес: улица Скарню... Но в половине второго обязательно перезвони вот по этому телефону, Аркадию. Записывай телефон. Повтори. Ага. Нам должны подвезти деньги, так чтоб уж был верняк.
— Идет.
Магомед, как и обещал, позвонил ровно в двенадцать. Выяснив, что товар получен, спросил, сколько привезти денег.
— Семьдесят тысяч. Приезжайте к Аркадию в пять часов. Запишите адрес: улица Скарню... — и он продиктовал адрес Аркадия. Тот после развода с женой жил один в отдельной квартире, и там никто не мог помешать их операции. Потом Толик позвонил Яну, попросил его к двум часам подойти к дому Аркадия и быть поблизости на всякий случай. Мало ли какие неожиданности могут произойти, когда придет Сергей. Может, он их ограбить захочет, зная, какие деньги они припасли.
Без четверти два Ян Мережковский с приятелем подошли к дому на улице Скарню и стали поджидать Сергея. Приятелю Ян сказал, что ему должны вернуть большой долг и он хотел бы получить его при свидетеле.
Сергей явился с опозданием минут на десять. Он вообще оказался неточным, словно был не очень заинтересован в столь крупной сделке. В руках у него был небольшой потрепанный портфельчик, раньше с такими дети ходили в школу. Но хватка в нем чувствовалась. Темные очки он не снял и в квартире.
— Покажите деньги, — сразу потребовал он. — А то, знаете, всякое бывает.
Аркадий открыл большую коробку из-под сапог, в которой лежали пачки денег.
— Значит, так. Я привез пятьдесят шесть бланков водительских прав. По двести рублей — это будет одиннадцать тысяч двести. Считайте.
Толик схватил карандаш, бумагу, стал умножать 200 на 56, но у него никак не получалось.
— Давай я, — Аркадий забрал у приятеля бумагу, быстро подсчитал. — Точно, одиннадцать тысяч двести.
— Тысяча тридцать пять талонов предупреждений по 30 рублей. Это будет тридцать одна тысяча пятьдесят рублей. Итого сорок две тысячи двести пятьдесят рублей. Все верно?
— Верно, — Аркадий откинул с вспотевшего лба волосы.
— Отсчитывайте деньги, — Сергей сел на диван, положив портфельчик на колени.
Аркадий сосчитал купюры и сложил в стопочки. Сергей достал из портфеля документы:
— Проверьте.
Права и талоны были точно такие, как те, что взял Гурам. Приятели облегченно вздохнули. Дело двигалось к завершению.
Особенно долго считали талоны: шутка ли, больше тысячи штук.
Потом Сергей сложил деньги в портфель и, попрощавшись, уже у двери сказал Толику:
— А как будут талоны на бензин, я позвоню.
— Обязательно позвони, — в порыве чувств Толик крепко пожал ему руку.
3
Дело, принятое к расследованию Янисом Скрастиньшем, состояло из одних неизвестных. Пока что в папке лежали всего лишь два поддельных водительских удостоверения, два поддельных талона предупреждений, показания архитектора Поплавского и портного Туритиса.
Криминалистическая экспертиза установила, что удостоверения и талоны предупреждений изготовлены не на фабрике «Гознак», как это положено, а самодельным способом. Причем номера документов внесены позже типографским способом. Самодельным способом, путем гравировки, сделана и печать, оттиски с которой стояли на бланках. Печать также отличается от установленного образца начертанием букв. Короче говоря, все было грубой подделкой, хотя на первый взгляд документы выглядели как настоящие.
Скрастиньш еще раз допросил Поплавского и Туритиса, но допросы эти ничего не дали. Оба не могли сказать, у кого купили права. Правда, Туритис на этот раз не стал ссылаться на незнакомого человека, а признался, что права ему «устроила» клиентка. Как ее зовут, он снова не вспомнил, однако еще раз довольно подробно описал ее внешность.
Но тут был задержан еще один водитель частной машины, имевший поддельные права, — Васильев Игорь Герасимович. Он сообщил, что права ему «устроил» человек, с которым он познакомился в кафе «Росток».
— Кто этот человек? — спросил Скрастиньш.
— Да знакомство было шапошное. Зашел в кафе перекусить, этот человек оказался со мной за одним столом. Разговорились. Я пожаловался, что никак не могу сдать экзамен на права. Он предложил меня познакомить с нужным человеком. Дал телефон, я позвонил. Тот, в свою очередь, взял мой телефон и сказал, что мне позвонят.
— Чей телефон он вам дал? — быстро спросил следователь.
— Честное слово, — заверил Васильев, — я очень хочу вам помочь. Я понимаю, что нарушил закон, покупая эти права. Но я никак не думал, что они поддельные.
— Раз вы не сдавали экзамены, эти права в любом случае для вас поддельные.
— Я не в том смысле, — смутился Васильев.
— Так кто же тот человек, чей телефон вам дали?
— Это было почти полгода назад. Я выбросил телефон. Только помню, что человек тот работает где-то в организации, связанной с автомашинами, и зовут его смешно — Фима. А отчество я забыл.
«Смешное имя — это, конечно, тоже кое-что», — подумал Скрастиньш и спросил:
— Ну, и вам позвонили?
— Да, на следующий же день. А вечером, когда я шел с работы, меня у подъезда встретил молодой человек лет тридцати, ничего особенного я в нем не заметил. Мы с ним договорились, что встретимся на следующий день. Я отдал ему фотографии и листок, где были записаны мои данные. А на следующее утро он опять ждал меня у подъезда. Я отдал ему триста пятьдесят рублей, а он мне документы.
— Как его имя?
— Он не назвался. Сказал — от Фимы.
— И всё?
— Всё, — Васильев удрученно опустил голову.
— Но почему вы так доверились совершенно незнакомому человеку в кафе? Почему поверили, что он вам поможет?
— Видите ли, в чем дело... Он поздоровался с одним человеком, которого я знаю. Точнее, не знаю, но как-то видел его на футболе с приятелем. И он мне запомнился: вальяжный такой, красивый грузин, прекрасно одет, лет тридцати пяти — сорока.
— Как его зовут?
— Понятия не имею. Но знаю, что он сослуживец приятеля.
— А кто этот ваш приятель?
— Бухгалтер, работает в хозторге. Андрей Андреевич Цибулькин.
В деле появились еще три гражданина: безымянный вальяжный грузин, имеющий отношение к автомашинам Фима и человек, продавший Васильеву права. Это было очень мало, но уже кое-что.
В отделе кадров хозторга Скрастиньшу сообщили, что среди сотрудников нет ни одного грузина.
— Но может быть, есть армянин, азербайджанец?
— Нет, — ответил заведующий отделом кадров. — В основном у нас работают латыши, русские, есть несколько белорусов, украинцев.
— А может быть, грузин раньше работал?
— Раньше? Ну, это другой разговор. Да, работал у нас Хуцишвили Вахтанг Тадеозович, роскошный мужчина, но чересчур деловой.
— Уволили?
— Нет, сам ушел.
— А где он теперь подвизается?
— Вот этого не знаю. А адрес, если желаете, дам.
Найти человека по имени Фима оказалось намного труднее. Пришлось побывать во множестве автохозяйств. В конце концов Фима обнаружился. Фима Маркович Курик, директор небольшого автохозяйства.
Теперь предстояло выяснить, что из себя представляют эти люди и могут ли они иметь какое-нибудь отношение к поддельным документам.
Через несколько дней Скрастиньш докладывал своему руководителю Рите Яковлевне Аксенок.
— Даже если Хуцишвили и не имеет отношения к этому делу, то во всяком случае личность эта стоит внимания. Больше года нигде не работает, а живет широко. Ходят к нему разные люди, приносят свертки, уносят. Соседи говорят, что у него можно купить любую заграничную тряпку, он все может достать. В общем спекулянт, и не мелкий.
— Понятно, — Рита Яковлевна улыбнулась. Светловолосая, хрупкая, удивительно женственная, она мало походила на человека, который руководит в республике раскрытием особо опасных преступлений. Тем не менее она руководит, и хватка у нее, как говорят, мужская.
— А вот что касается Фимы Курика, — продолжал Скрастиньш, — то ему всего двадцать девять лет, на два года моложе меня. Но полгода назад уже купил «Жигули». На зарплату он это не мог сделать. У родителей таких денег тоже быть не должно. Говорят, что левыми заработками очень увлекается. Дефицитные запчасти, ремонт и так далее.
— Интересные данные, — заметила Рита Яковлевна.
— Я думаю, надо поискать человека, который делал печать. Кроме того, экспертиза показала, что шрифты ни в одной из типографий Латвии не соответствуют шрифтам на бланках. Может быть, бланки сделаны в Грузии? Я попробую узнать, не летал ли Хуцишвили в последнее время из Риги в Тбилиси, а грузинских товарищей попрошу узнать, не летал ли он из Тбилиси в Ригу и в Москву.
— Он мог поехать в Тбилиси и поездом, — заметила Рита Яковлевна.
— Вряд ли, — пожал плечами следователь Гунтис Грутул, который помогал Скрастиньшу в расследовании. — Это очень долго.
— Пожалуй, да, — согласилась Рита Яковлевна. — Кстати, когда будете делать запрос, узнайте, не летал ли вместе с ним в Тбилиси Фима Маркович Курик.
Скрастиньш стукнул по столу ладонью.
— Мысль! Заодно надо выяснить, не брал ли в последнее время Курик кратковременный отпуск.
Это была удача. Оказалось, что Курик в конце ноября прошлого года брал отпуск. Были обнаружены корешки от авиабилетов, свидетельствующие о том, что в это время Курик и Вахтанг Хуцишвили летали в Тбилиси. Конечно, сведения эти пока ничуть не проясняли происхождение поддельных бланков прав, но они подтверждали факт знакомства Курика и Хуцишвили. Неизвестный в кафе дал Васильеву телефон Курика и поздоровался с Хуцишвили.
«Кто он, этот неизвестный? — думал Скрастиньш. — Почему он предложил Васильеву свою помощь? И вообще почему так кустарно идет продажа этой «липы»? Ведь на изготовление ее наверняка потрачены немалые деньги, и делать это имело смысл только при наличии спроса. Может быть, бланки сбывают в основном в Грузии, а у нас идет так, мелочовка?» Следователь послал запрос в Тбилиси. Там случаев обнаружения поддельных водительских прав, аналогичных рижским, не было.
Янис Скрастиньш искал человека, который сделал печать. Были обследованы ателье металлоремонта, ювелирные мастерские, подняты старые уголовные дела, где речь шла о поддельных печатях. Так Скрастиньш добрался до Ефима Самойловича Шлягера. Много лет назад этот человек проходил по одному делу — тогда преступники пользовались изготовленной им печатью. Теперь он был на пенсии, но два месяца в году работал в металлоремонте.
Криминалистическая экспертиза подтвердила: есть идентичность в изготовлении нынешней печати и той, давней.
Приглашать Шлягера в прокуратуру Скрастиньш пока не стал.
Из Грузии поступило сообщение, что Вахтанг Хуцишвили и Фима Курик в Тбилиси гостили у брата Вахтанга. Они ездили в типографию «Цекавшири», где у Вахтанга, как он сказал брату, были какие-то дела.
Криминалистическая экспертиза установила, что литеры букв в этой типографии и на бланках совпадают по форме, размеру, способу изготовления, характеристике шрифта, но лишь в обозначении номеров и серий, а сами бланки отпечатаны в другом месте.
Скрастиньш срочно вылетел в Тбилиси. Здесь он выяснил, что группа печатников из типографии в начале ноября ездила в туристскую поездку в Ригу. Один из них — Серго Гогишвили — познакомился с Вахтангом и пригласил его к себе в номер. В тот вечер они крепко выпили. А через неделю Вахтанг с каким-то рижским приятелем прилетел в Тбилиси, явился к Серго в типографию и попросил напечатать номера на бланках. Гогишвили сначала заупорствовал.
— Но ты же обещал, — укоризненно сказал Вахтанг.
Гогишвили был сильно пьян в тот вечер и не помнил, что он там наобещал. Но не в обычаях грузин отказываться от своего слова, объяснил Гогишвили Скрастиньшу. И он попросил одного из рабочих выполнить просьбу Вахтанга.
— А что это были за документы? — спросил Скрастиньш.
— Честно говоря, я даже не посмотрел. Он дал мне пачку бумаг и список номеров, а я передал рабочему.
— Экземпляров было много?
— Порядочно. Наверное, с тысячу.
Рабочий подтвердил, что сделал работу, порученную ему бригадиром Гогишвили, а что это была за работа — помнит плохо. Самого Вахтанга он вообще не видел.
Это были уже улики. Они доказывали причастность Курика и Хуцишвили к операции с бланками. Но, по описаниям Поплавского, Туритиса и Васильева, ни Вахтанг, ни Фима на продавцов не походили. Значит, круг «дельцов» шире.
4
После ухода Сергея Толик сказал:
— Слушай, Аркаша, дай чего-нибудь выпить.
— Потерпи. Закончим дело, тогда гульнем.
— Рюмочку коньяка! Или водки. Просто чтоб расслабиться.
— Лучше выпей кофе. Я сейчас сварю.
— Ну давай. Который час?
— Половина четвертого.
— Еще полтора часа. Прямо сил нет.
— Недаром говорят: ждать и догонять — нет хуже.
— Слушай, а ведь нам повезло, а, Аркаш! Один миг — и по десять тысяч в кармане.
— Ян все-таки молодец. Такие деньги за одну ночь достал.
— Так он пять тысяч получит!
Они выпили кофе, покурили. Стрелки часов, казалось, не двигались.
— Ты что с деньгами сделаешь? — спросил Толик.
— Пока ничего. Пусть полежат. Может, дело какое подвернется. А вообще я хочу дачку на взморье купить. Койка теперь два рубля. Десять человек пустишь — в день двадцатка.
— Ну, двадцатка в день — это разве деньги? Неостроумно. Да и мороки много. Вот Сергей — молоток. Принес бумажки — и целый портфель денег... Без пяти пять уже. Я погляжу в окно — не идут ли?
— Чтоб увидеть, высовываться надо.
— Ну и что ж... — Толик высунулся в окно.
Старые часы с кукушкой у Миркина в кухне пробили пять, потом половину шестого, потом шесть. Гурам с Магомедом не появлялись.
— Слушай, ты адрес ему правильный дал? — спросил Миркин. — Не перепутал?
— Да нет. Он повторил. И телефон твой у него есть.
— Позвони домой. Может, он туда звонил.
Толик позвонил домой, но соседка сказала, что никто его не спрашивал.
Они сидели на диване, прислушивались, бросались к двери, когда слышали шаги на лестнице, высовывались в окно. Никто не появлялся. В девять часов они поняли, что никто не придет.
— Ну что могло случиться? — недоумевал Толик. — Трамвай задавил? Может, ехали на такси и попали в катастрофу? Магомед где остановился, ты знаешь?
— Кажется, в гостинице «Рига».
— Давай позвоним, узнаем.
Среди живущих в гостинице «Рига» Магомед Исхаков не числился.
— Что могло случиться? — волновался Миркин. — Ну что? Совершенно непонятно, почему они не пришли. Ведь они так заинтересованы были.
— Может, их арестовали?
— За что?
— Откуда я знаю? Но согласись, все это странно.
И в десять часов никто не пришел, и в одиннадцать.
Приятели не спали всю ночь. Курили, пили кофе, прислушивались к шагам на лестнице...
Ян Мережковский узнал по описанию Сергея, когда тот вошел в дом, дождался его выхода, потом позвонил из автомата Аркадию.
— Все в порядке, — успокоил Аркадий. — Товар на месте.
— Я не нужен больше?
— Нет. Приходи завтра с утра.
— Пойдем, Артур, — сказал Мережковский приятелю, — посидим в кафе, я тебя коньячком угощу.
— А как же долг, который тебе должны вернуть?
— Он мне домой отнес, жене отдал. Да это и к лучшему.
Утром Ян отправился к Миркину, чтобы забрать двадцать четыре тысячи, которые он занял у приятелей, и получить свой куш — пять тысяч.
Аркадий открыл дверь, и Ян удивился: серое лицо, ввалившиеся глаза.
— Пили, что ли, всю ночь на радостях? — спросил Мережковский.
— Они не пришли, — сказал Миркин.
— Кто? — переспросил Ян. — Кто не пришел?
— Гурам и Магомед.
Ян привалился к стене.
— А деньги?
— Деньги мы отдали Сергею...
— Дева Мария! А что же я людям-то верну? Ведь мне такие деньги люди доверили! Вы же сказали — все точно! Сволочи! Гоните деньги! Вы что, взбесились?
— Тихо, Янчик, успокойся, — Миркин взял его за руку, как маленького, повел в комнату, посадил на диван. — Сейчас мы что-нибудь придумаем.
— Во-первых, — размышлял Толик, — может, им что-то помешало. Может, они еще придут. Гурам же очень заинтересован. Ведь если он много хотел взять, значит, собрался хорошо заработать. А кто ж просто так от заработка отказывается?
— Ребята, — простонал Мережковский. — Ребята, что хотите делайте, но я должен вернуть деньги. Во что бы то ни стало!
— Подожди, — растерянно твердил Толик. — Подожди. Сейчас все решим.
— Вот что, — твердо сказал Аркадий. — Поехали в Юрмалу. Отыщем эту Ингу, жену Магомеда. Она, наверное, знает, где он сейчас.
— Правильно! — воскликнул Толик. — Поехали, Аркадий. А ты, Ян, оставайся здесь. Вдруг Магомед позвонит.
— Нет, лучше пусть Аркадий остается. Я не могу. У меня нервы не выдерживают.
— Хорошо, — согласился Аркадий. — Ведь Гурам Яна не знает.
Ян и Толик сели в машину и погнали в Юрмалу. Накрапывал мелкий дождь.
— Ты знаешь, в каком баре эта Инга работает? — спросил Ян.
— Какое это имеет значение? Что там, тысячи баров, что ли?
Им повезло. В первом же баре, куда они зашли, работал знакомый Яна. Он сообщил, где работает Инга, и даже дал ее домашний адрес.
Инга оказалась дома. Толика она вспомнила с трудом, они виделись раза два, да и то лет пять назад.
— Нам очень нужен Магомед, — сказал Толик.
— Магомед? А при чем тут я?
Толик несколько смутился.
— Так вы ж женаты...
— О господи! — засмеялась Инга. — Да мы сто лет назад развелись.
— Где ж его найти?
— Понятия не имею, где сейчас этот прощелыга. Я как выгнала его пять лет назад, так и слыхом о нем не слыхала.
— Он ведь из Евпатории? — не отставал Толик. — А адрес его у вас не сохранился?
— Да он по всему свету скачет, перекати-поле. Враль несчастный. А если он вам что должен, то ничего с него не получите.
— Значит, вы ничего не знаете о нем?
— И знать не хочу! — ответила Инга. — Извините, но у меня ремонт, мне некогда.
В машине Толик длинно и грязно выругался.
— Эти бабы! Выходят замуж сами не знают за кого.
Пока Толик с Яном ездили в Юрмалу, Аркадий метался по квартире. Он «горел» на этом «деле» намного сильнее Толика. Тот внес всего две с половиной тысячи, а он, Аркадий, двенадцать с половиной тысяч. Все до копеечки, что было у него, у матери, причем все собственное, а не занятое, как у Яна. Что Яну! Отдал чужие деньги, а те, кто такими деньгами ворочает, в милицию жаловаться не побегут. А вот он кровное отдал.
Он лихорадочно думал, что предпринять, и решил наконец позвонить своему приятелю Фиме Курику. Фима был человек деловой. Хоть и молодой, всего двадцать девять лет, но хватка у него бульдожья. «Жигуль» полгода назад купил, а получает рублей двести, не больше. Кроме того, Фима был директор автохозяйства, и Аркадий решил: раз он так или иначе связан с автомашинами, то, может, сумеет помочь реализовать эти удостоверения. Пусть они ничего не наживут на этом деле, свои хотя бы вернуть.
Фима Курик приехал сразу. Высокий, шумный, он буквально все заполнил собой.
— Ну что случилось, Аркаша?
— Надо срочно продать водительские права и талоны предупреждений.
— А почему ты говоришь во множественном числе?
— Потому что их много.
— Даже так? Ну-ка покажи.
Аркадий достал из ящика бланк, протянул Фиме. Тот внимательно осмотрел его.
— Где ты раздобыл эту макулатуру?
— Почему макулатуру? — упавшим голосом спросил Миркин.
— Потому что это чистая липа. Тут не проставлены номера, нет печати, нет подписи. Какой дурак это купит? С таким же успехом такое удостоверение любой может отпечатать на пишущей машинке.
— Но у нас покупали...
— Кто?
Аркадий рассказал. Фима сидел на стуле, не снимая пальто, широко расставив ноги. Выслушав Миркина, сделал вывод:
— По-моему, вас надули.
В это время в дверь позвонили. Вернулись Толик с Яном.
— Ну что? — нервно спросил Аркадий. — Нашли ее?
Толик кивнул:
— Нашли. Только они, оказывается, пять лет назад развелись. Она ничего о нем не знает.
Аркадий протяжно вздохнул.
— Так. Я позвал Фиму и все ему рассказал. Он говорит — нас надули, как дураков.
— Почему ты так решил, Фима? — бросился к нему Ян.
— Вам подсунули никуда не годные бумажки.
— Дева Мария! — запричитал Ян. — Вот это вы меня втравили! Где мне теперь взять деньги? Мите Соколову я объясню, он подождет. А Илье Беспамятному я просто обязан отдать, он же лечит мою дочку...
— Подожди ты с деньгами, — грубо оборвал его Аркадий. — Давайте все обсудим спокойно. Если Гураму подошел образец, значит, это был товар.
Фима презрительно посмотрел на Аркадия.
— До чего ж ты наивный! Да Гурам наверняка работал в паре с Сергеем.
— Мы же Сергея встретили случайно...
— Вы слишком много болтали о том, что хотите иметь «дело». Вот и доболтались. Эти ваши Сергей, Магомед и Гурам летят сейчас в самолете и ржут, как лошади: нашли дураков и получили сорок тысяч за пачку макулатуры. Вы как дети!
— Фима, у тебя есть деньги? — спросил Ян. — Дай мне взаймы... Я должен отдать Илье Беспамятному. И Мите.
— Сколько ты у них взял?
— Двадцать четыре тысячи. Сегодня нужно вернуть.
— Ого! А всего на сколько они вас обчистили?
— Мы отдали сорок две тысячи...
— Ну и лопухи! Надо ж так уши развесить! Как поется в песне, «жадность фраера сгубила». Поверили, что за здорово живешь вам двадцать пять кусков отвалят. Ян, могу тебе дать тысячу рублей — больше нет. Надо поговорить с Вахтангом. У него деньги есть.
У Вахтанга деньги, действительно, были. Он одолжил Яну Мережковскому на неопределенный срок пятнадцать тысяч, и тот расплатился с Беспамятным и частично с барменом Митей. Было решено, что Фима и Вахтанг помогут приятелям сбывать удостоверения и талоны и за это каждый при конечном расчете получит по пять тысяч. Таким образом, предполагаемая прибыль Толика и Аркадия уменьшилась вдвое. Но они были рады и этому.
5
Поддельный талон предупреждений отобрали у гражданки Альмы Латвик. Скрастиньш вызвал ее в прокуратуру. В кабинет вошла элегантно одетая, ярко накрашенная дама.
— У кого вы купили талон? — спросил Скрастиньш.
— Понятия не имею. Заехала в автомагазин. Там какой-то тип крутился. Предложил, я взяла.
— Часто вы нарушаете правила движения?
— Случается, — засмеялась Латвик. — У вас очень жарко. Позвольте я сниму жакет.
— Пожалуйста. Я даже дам вам вешалку. У вас такой красивый жакет. — Скрастиньш не мог объяснить, почему ему так хотелось посмотреть на подкладке название фирмы, откуда вышло это изделие. Латвик поднялась, сбросила жакет, подала Скрастиньшу. Он аккуратно повесил его на плечики, незаметно глянув на подкладку. Одежда была изготовлена в ателье, где работал Туритис.
— А кто-нибудь из ваших знакомых покупал такие талоны?
— Понятия не имею.
— А Карл Туритис? — по тому, как забегали глаза женщины, Скрастиньш понял, что попал в точку.
— Кто это — Туритис?
— Карл Янович, закройщик из ателье.
— Я не знаю его.
— Ну-ну, как же не знаете? Разве не вы помогли ему купить права?
— Я не помогала... Зачем вы так говорите? Я просто сказала, что в автомагазине...
— Вы говорите неправду. Причем здесь автомагазин...
— Я действительно купила в автомагазине!
— А вот Туритис утверждает, что купил права у своей клиентки, которой шил костюм.
— Негодяй, — прошипела Латвик. — Делай после этого добро людям. Ну, раз так... Я знала, что ему нужны права, и сказала, что их можно, вероятно, купить с рук в автомагазине.
— Об автомагазине речи не было. Вспомните все-таки, у кого вы купили права. Ваши искренние показания будут учтены. Лживые тоже. Раньше, позже, но мы все равно узнаем, кто изготовляет эти «филькины грамоты» и берет за них такие суммы. Не скажете вы, скажут другие.
«Значит, талон не настоящий, — испуганно подумала Латвик. — А я-то дура, целых три купила, про запас. И друзьям устроила. Надо же, как обдурили. Тогда с какой стати мне покрывать кого-то?»
— Хорошо, — сказала она. — Мне продал талон Фима Маркович Курик.
«Опять Фима», — подумал Скрастиньш.
— Откуда вы его знаете? — спросил следователь.
— Сейчас не помню, кто нас познакомил. Это уже давно было. Кажется, Ян Мережковский. Да, точно Ян. Фима иногда у себя в гараже чинил мне машину. Получилось так, что у меня в талоне сделали последний прокол. Вы же знаете, как гаишники любят привязываться без дела...
Янис Скрастиньш не знал этого, потому что у него не было собственной машины, но сказал:
— Понятно. И что же дальше?
— Ну, я пожаловалась Курику, что вот, мол, остаюсь без колес, а он предложил мне достать талоны.
— Талоны? — переспросил Скрастиньш.
Поняв, что невольно проговорилась, Латвик сердито глянула на следователя.
— Да... Я купила два, про запас...
— А кто такой Мережковский?
— О, это очень хороший человек, он работает администратором в пивном баре. Ну, мы иногда заходим туда посидеть, там очень мило. Вы там были?
Скрастиньш, усмехнувшись, кивнул: конечно, был, только по делам службы, а не для того, чтобы «мило посидеть». На это у него, как правило, времени не хватает.
— А Туритису права тоже Курик продал?
Латвик лихорадочно соображала, признаваться ей или не признаваться в том, что передавала Фиме Курику фотографии Туритиса, а потом забирала у него права для закройщика.
— Я не знаю.
— И все-таки?
— Вероятно.
— Вы их познакомили?
— Нет, я только сказала, что Фима может достать, и...
— Ну зачем вы говорите неправду?
Латвик опустила голову.
— Хорошо. Я могла бы познакомить Туритиса с Фимой, но я боялась, что Туритис захочет пользоваться услугами Фимы в ремонте машины... Как понимаете, не в моих интересах делать клиентуру Курику. Тогда он будет менее внимателен ко мне. Поэтому я взяла фотографии Туритиса и отдала Курику, а потом он мне отдал права.
— Где?
— Что где?
— Где он отдал вам права, при каких обстоятельствах?
— Он попросил меня заехать к его приятелю.
— Куда конкретно?
— На улицу Скарню. Номер квартиры я не помню.
— Приятель был дома?
— Кажется, да. Но я его не видела. Только слышала, что в квартире еще кто-то есть. Я отдала деньги Фиме и уехала.
— Сколько?
— Триста за права и по пятьдесят за каждый талон предупреждений.
— Значит, Туритис с Куриком не знакомы?
— Я не могу этого утверждать наверняка. Во всяком случае я их не знакомила.
Следователям Янису Скрастиньшу и Гунтису Грутулу удалось собрать о Яне Мережковском следующие сведения. В баре до последнего времени был на хорошем счету. Вежлив, обходителен, женат, без памяти любит трехлетнюю дочку. Не так давно назанимал у сослуживцев много денег и в срок не отдал, поэтому отношение к нему несколько изменилось в худшую сторону. В последнее время очень сдружился с некими Толиком и Аркадием, они часто бывают в баре. Судя по тому, что оба подолгу сидят здесь днем, они, скорее всего, не работают. Однако пьют мало. Иногда вместе с ними сидят Вахтанг Хуцишвили и Фима Курик.
— Хорошая компания! — сказала Рита Яковлевна, когда Скрастиньш сообщил ей собранную информацию.
— Замечательная. Толик, по фамилии Богданов, третий год нигде не работает, но имеет собственные «Жигули». Ему тридцать лет, разведен, живет, видимо, на какие-то темные доходы, часто крутится в автомагазине. Миркин несколько месяцев не работал, а сейчас устроился наладчиком на завод. Интереса к работе не проявляет. Живет на улице Скарню в квартире, где Курик продал Латвик права для Туритиса. Наиболее положительно выглядит Курик. Он заочно окончил институт, быстро продвигается по служебной лестнице. И в то же время именно он, похоже, продавец поддельных документов. А что же тогда делают остальные? Может быть, именно они изготовляют фальшивые документы?
— Вы достали фотографии всей пятерки?
— Конечно.
— Надо предъявить их Поплавскому и Васильеву.
На следующий день Скрастиньш сообщил, что Васильев узнал Мережковского, а Поплавский — Богданова. Эти люди продали им фальшивые удостоверения и талоны.
— Я так и думала, — сказала Рита Яковлевна.
— Возле автомагазина задержан некто Лаздинь, продавал талоны предупреждений. При нем оказалось пять штук.
— Где взял? — быстро спросила Рита Яковлевна.
— Говорит — нашел. Если бы нашел, продавал бы по десятке, а он по полсотни просил.
— Ясно. Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Хуцишвили и Курик явно причастны: поездка в Тбилиси, в типографию. В квартире Миркина оформлялись Куриком бланки. Мережковский и Богданов опознаны как продавцы. У каждой птички увяз коготок, так, Янис?
— Пожалуй, пришла пора встретиться со старичком гравером.
— Не рано ли?
— В самый раз.
— Нет, Янис. Старичок так просто не дастся. Что у нас есть? Акт экспертизы оттисков двух печатей, сделанных в разное время. Гравировка — дело индивидуальное...
— Во всей Латвии нет специалиста искуснее его.
— А может, печать изготовлена в Тбилиси? Там же умеют с металлом работать, вон какую чеканку делают.
— Нет. В Тбилиси — нет. Мы там каждый шаг этого Вахтанга проверили. Шмотки заграничные он там продавал, браслет золотой продал, а штамп не заказывал. Это точно.
— Ну смотри... Что-то смущает меня старичок. И потом, что он даст нам, этот гравер?
— Сообщит, кто ему заказал печать.
— Мы и так уже знаем — один из пяти. Вообще в этом деле много странного. Почему, например, Мережковский занимал деньги? Для чего?
— Может быть, заказывал оборудование для изготовления фальшивых бланков?
— Но почему тогда он один? Судя по всему, Хуцишвили располагает средствами. Почему он не дал деньги на это оборудование? Столько неизвестных... И не гравер нам поможет узнать эти неизвестные, а пятерка наших молодчиков.
Всех пятерых начали допрашивать одновременно. Допрос вели Скрастиньш, Грутул, Аксенок и еще двое следователей по особо важным делам.
Курик поначалу возмущался. Скрастиньш молча смотрел на этого человека и видел, что под возмущением кроется страх.
— Вы знакомы с Альмой Игнатьевной Латвик?
— Кто это?
— Альма Латвик — ваша клиентка. Иногда вы ремонтируете ее машину.
— У меня не частная лавочка, а государственное учреждение.
— Тем не менее вы иногда выручали своих друзей.
— Я не знаю никакой Латвик.
— А с Вахтангом Хуцишвили знакомы?
— Нет.
— Но вас часто видели в пивном баре кафе «Росток».
— Мало ли с кем рядом можно оказаться в баре.
— Значит, вы незнакомы?
Курик молчал, всем своим видом выражая возмущение.
— Так знакомы или нет?
— Слушайте, — сказал Курик, — у вас будут неприятности. Я вам это гарантирую.
— Ничего. От неприятностей никто не застрахован. Вы не ответили на мой вопрос.
— Вы что, будете всех жителей Риги перечислять? Нет, не знаком.
— Но в ноябре вы вместе с ним летали в Тбилиси.
— Еще что вы мне припишете?
— В Тбилиси гостили у его брата. Было?
— А что из этого следует? Почему я должен вам рассказывать, с кем знаком, с кем не знаком? Какое ваше дело? Почему вы вмешиваетесь в мою личную жизнь?
Скрастиньш слушал его и думал: «Этот человек чувствует себя всесильным, потому что ему доверили руководство автохозяйством. У него в руках дефицитные запчасти, его приказам подчиняются опытные мастера. Он может кому-то сделать одолжение — отремонтировать вне очереди машину, и человек становится ему благодарным. Автосервис дефицитен, вот почему Курик, этот проходимец, чувствует себя неуязвимым. Он думает, что выйдет из прокуратуры, позвонит влиятельному человеку, который у него «одалживается», и тот прикажет Скрастиньшу не обижать бедного, отзывчивого Курика».
— Меня совершенно не интересует та сторона вашей личной жизни, которая не идет вразрез с общественной, — сказал Скрастиньш. Но меня интересует такой факт: вы продали Альме Латвик фальшивые водительские права на имя Туритиса и несколько талонов предупреждений.
— Это неправда!
— Правда, и произошло это на улице Скарню, в квартире вашего знакомого Миркина.
— Неправда! — повторил Курик, и глаза его трусливо забегали. — Она врет.
— Где вы взяли водительские права?
— Говорю вам, это неправда!
— Мы устроим вам с Латвик очную ставку. И с гражданином Васильевым тоже.
— Не знаю я никакого Васильева.
— Правильно, не знаете. Он позвонил вам, и вы к нему на улицу Суворова направили вашего приятеля Анатолия Богданова. Тот продал ему водительские права и талон предупреждений. Где вы взяли бланки?
Курик молчал, мучительно обдумывая положение.
— Это случайность, — наконец сказал он. — Чистая случайность. Богданов меня попросил. Он купил эти бланки для кого-то, а их не взяли, и он оказался в затруднительном положении. Ну, и я не мог отказать. Я понимаю, что этого делать не следовало...
— А зачем вы в Тбилиси вместе с Хуцишвили посетили типографию «Цекавшири»?
— Можно закурить? — спросил Курик.
— Курите, — разрешил Скрастиньш. Сам он не курил и не переносил табачного дыма, но для допрашиваемых делал исключения.
— Дело в том, — жадно затянувшись, сказал Курик, — дело в том, что на этих бланках не хватало каких-то номеров. Ну, мы с Вахтангом и решили помочь Богданову. Он оказался в очень тяжелом материальном положении: долги, не может устроиться на работу.
«Но имеет «Жигули», — усмехнулся про себя Скрастиньш. — Вот бедный нищий!»
— А сколько было бланков?
— Я не помню. Два, может быть, три...
— Из-за трех бланков лететь в Тбилиси? Накладно, однако.
— В сущности, мы полетели не из-за Богданова. Просто в отпуск, а это так, между прочим.
— На четыре дня в отпуск в такую даль? Вы сколько получаете?
— Оклад двести и премиальные, прогрессивка... Набегает.
— У вас, кажется, есть собственная машина?
Курик неожиданно так покраснел, что сделался багровым.
«Что это он так встревожился при упоминании об этой машине? — молча удивился Скрастиньш. — При чем здесь машина?»
— Да, есть.
— Давно купили?
— Полгода назад.
— Долго ждали очереди?
— Да... то есть нет... повезло. Как-то быстро получилось.
— А у вас-то права не фальшивые?
— Вы меня совсем в преступника превратить хотите.
— Покажите, пожалуйста, права. Они при вас?
— Конечно. — Курик суетливо достал документ, протянул следователю. Права были настоящие.
— А технический паспорт?
Курик похлопал себя по карманам.
— Кажется, я его забыл.
Скрастиньш не поверил.
— Посмотрите получше.
Курик еще раз похлопал себя по карманам.
— Действительно, здесь.
— А почему у машины московский номер? — поинтересовался следователь.
— Ну, это целая история.
— Одну минуточку, — Скрастиньш вышел из кабинета, заглянул в комнату напротив и сказал сидевшему там следователю: — Вот технический паспорт, надо срочно сверить его номера с номерами двигателя и шасси. Машина находится, скорее всего, на улице Лабораториас, 21. — И вернулся в кабинет. — Итак, мы остановились на том, что вы с Хуцишвили решили помочь своему другу Богданову преодолеть его материальные затруднения...
Гунтис Грутул допрашивал Вахтанга Хуцишвили.
— Где вы работаете?
— Временно не работаю, — грустно ответил Хуцишвили. — Из хозторга ушел, а сейчас подыскиваю что-нибудь более подходящее. У меня ведь высшее образование.
— А на что живете?
— Да так, немножко сбережений, немножко родственники помогают. У нас ведь, грузин, очень дружные семьи...
— С Фимой Марковичем Куриком знакомы?
— Конечно, он мой друг.
— В Тбилиси вы с ним вместе летали?
— Да, гостили у моего брата.
— У нас есть сведения, что вы побывали там в типографии «Цекавшири» и попросили сделать кое-какую работу.
— Да, это правда. Один друг попросил. Как откажешь другу?
— А о чем именно он вас попросил?
— Так, пустяк. В каких-то бланках проставить цифры. Что-то там не так сделали. Я точно не помню.
— Я напомню вам. Это были бланки удостоверений водительских прав и талоны предупреждения.
— У меня нет автомобиля, я мало что понимаю в таких бумагах.
— Вы не находите, что в просьбе вашего друга было нечто противозаконное?
— Я не вдавался в подробности. Раз друг попросил...
— А кто этот ваш друг?
— Ян Мережковский. Бармен. Какие-то у него там трудности. Что-то не так оформили, он потерял на этом много денег, а деньги не его. Подробностей не знаю.
— И сколько было этих бланков?
— Не помню. Десять-пятнадцать, может быть. Не помню.
— Вы заплатили деньги за работу в типографии?
— Какие деньги! Один друг попросил, другой друг сделал. Какие могут быть счеты между друзьями!
— Вы знакомы с Анатолием Богдановым?
Хуцишвили подумал немного.
— Да, я знаю его.
— А Аркадия Миркина?
— Тоже знаю. А в чем дело? Я не совсем понимаю, зачем я понадобился.
— Вы считаете законной подделку водительских прав?
— Я ничего не подделывал.
— А зачем вы обращались в типографию в Тбилиси?
— Я ведь уже сказал. Мелкая услуга. Я вообще не поинтересовался, для чего это нужно.
— И никаких денег за это вы не получали?
— Абсолютно. Да за что?
Ян Мережковский не отрицал своего знакомства ни с кем из четверки, а когда зашел разговор об удостоверении, которое он продал Васильеву, тоже не отпирался. Казалось, он даже был рад излить свою беду Рите Яковлевне.
— Посудите сами. Что мне было делать? Я попал в ужасное положение. Мои приятели, Богданов и Миркин, попросили на один день достать им тридцать тысяч.
— Они что, дачу решили купить?
— Я не интересовался. Я отдал все, что у меня было, занял у одного знакомого десять тысяч, у другого — четырнадцать тысяч. Мне люди доверяли и дали эти деньги. А на другой день выяснилось, что Богданова и Миркина обманули и они не могут вернуть мне деньги. Я чуть с ума не сошел. Такой позор, как людям в глаза глядеть! Готов был на все, лишь бы отдать долги. Я честный человек.
— В чем же состоял обман?
— Это потом они объяснили. Один человек предложил им купить у него бланки водительских удостоверений, а другой человек интересовался этими бумагами. Но после того, как они купили эти бланки, отдав сорок две тысячи, тот, что хотел их взять, представляете, исчез. И мы, чтоб вернуть деньги, стали сами продавать бланки. Что же было делать-то? Выхода не было...
— И почем же покупали они эти бланки?
— По триста рублей.
— А вы продавали?
— Тоже по триста. Как же иначе?
— Много продали?
— Мало. Совсем нет спроса. Дева Мария! Если б знать, что бывают такие жулики! А может, вы их найдете?
— Постараемся, — усмехнулась Рита Яковлевна.
— И тогда можно будет получить с них деньги? — спросил Мережковский.
— Ну, не будем так далеко заглядывать.
Анатолий Богданов и Аркадий Миркин категорически отрицали, что имели какое-либо отношение к бланкам водительских удостоверений и талонов предупреждений. Богданов, в частности, отрицал факт продажи бланков Поплавскому, утверждая, что тот обознался. Миркин кричал, что вообще не понимает, что от него хотят. Он холостяк и дает иногда ключи приятелям. И Курику давал, а что уж Курик делал в его квартире — он понятия не имеет. Полагал, что тот встречался с любовницей, так как к себе домой Курик привести не может: живет с престарелыми родителями.
Надо заметить, что при обыске в квартирах у Миркина и Богданова ничего компрометирующего их обнаружено не было, все хранилось у Мережковского. У него нашли 47 бланков водительских удостоверений, 973 талона предупреждений, круглую металлическую печать, на которой было выгравировано «Регистрационно-экзаменационное отделение № 1 Министерства внутренних дел Латвийской ССР. Госавтоинспекция», штамп со словами «Латвийская ССР» и литеры букв и цифр.
После длительного обыска у Хуцишвили Скрастиньш, очень усталый, вернулся в прокуратуру, зашел в маленький кабинет Риты Яковлевны и положил перед ней пачку бумаг — опись имущества Вахтанга:
— Тут целый магазин. Больше трехсот предметов, не считая сигарет и косметики.
— Любопытно, — заметила Рита Яковлевна и начала читать: — «Сигареты — 430 пачек производства США и Англии; вельветовые брюки для детей — 35 штук; 10 мужских пальто из натуральной кожи; 32 скатерти производства Японии; 21 блузка; 23 платья производства Англии, Австрии, США, Китая... сумки, сапоги, часы, серебряные цепочки, браслеты...» — она покачала головой.— Просто купец. Интересно, они сообща это скупали и перепродавали?
— В деле с бланками Хуцишвили строит из себя этакого бескорыстного друга...
— Ну, уж вряд ли он бескорыстен, если даже сигаретами спекулирует. Не для себя же он столько их закупил.
— Он, кстати, не курит, — усмехнулся Скрастиньш. — Вы еще вот здесь посмотрите, это уже валютные операции — доллары, марки, золотые рубли царской чеканки, чеки «Внешпосылторга»...
— Размах! А деньги у него были?
— Больше тридцати тысяч.
На следующем допросе Скрастиньш спросил Курика:
— Расскажите подробно, как и где вы купили машину «Жигули».
— Видите ли, — после некоторого молчания заговорил Курик. — Я собирался купить машину, даже записался на очередь, но тут мне предложили купить с рук...
— Покупка оформлена через комиссионный магазин?
— Нет.
— А как же?
— Ну, просто так.
— Государственная цена машины семь тысяч четыреста. Сколько вы заплатили?
— Столько и заплатил.
— А где же вы взяли такую сумму? Получаете вы не так уж много. Или, может быть, эти бланки давали вам какой-то доход?
— Нет-нет. Я же сказал, что совершенно бескорыстно помогал приятелям и к бланкам не имею ни малейшего отношения.
— Так сколько же вы заплатили за машину?
— Несколько меньше...
— А кто вам продал?
— Тут я виноват. Я польстился на дешевку. Подошел какой-то человек, предложил машину...
— Где он подошел к вам?
— Ну, возле работы... У меня же автохозяйство, там все время крутятся люди, имеющие отношение к машинам. Я и польстился, очень уж хотелось иметь «Жигули».
— А почему этот человек подошел именно к вам?
— Откуда я знаю! Может быть, потому, что я много раз говорил, что мечтаю о машине. Ну и думал, наверное: раз директор, то и деньги есть.
— Так сколько же вы заплатили?
— Две тысячи.
— Две тысячи! А вы не подумали, что никто не станет машину, за которую заплачено семь с лишним тысяч, продавать за две!
— Мало ли какие бывают обстоятельства...
— А номер? А технический паспорт?
— Тоже случайно...
— Почему у машины московский номер?
— Так получилось...
— Машина, которую вы приобрели, украдена во дворе дома на улице Дзелзавас и принадлежит гражданину Ожешко. Номера мотора и шасси вы даже не потрудились перебить. И у нас есть все основания подозревать, что это вы украли машину.
— Нет, нет! Что вы говорите! Я понимал, конечно, что с этой машиной дело темное, но я купил ее. Уверяю!
Через некоторое время Курик рассказал, что с приятелем Адольфом Каздыньшем гостил в Москве у его знакомого Кострова. Как-то Костров признался, что хочет купить ворованную машину, потому что это обойдется недорого, и попросил Каздыньша устроить сделку. А номерной знак и технический паспорт он имеет возможность достать.
— И тогда я, — продолжал Курик, — подумал: почему бы и мне не купить такую машину?
— А вам не пришла в голову мысль отговорить приятелей от подобных занятий?
Курик не ответил на вопрос.
— А потом, — сказал он, — Адольф позвонил мне: машина есть, нужно приехать к бульвару Дзегужкалне и взять с собой две тысячи. Там он отдал мне ключи от машины, а я ему — деньги. Сначала я поставил машину к приятелю в гараж, перекрасил, а когда Костров устроил номер и паспорт, стал на ней ездить.
— А что вы сказали хозяину гаража?
— Ничего. Он не знал. Старую машину он продал, а новую еще не купил, гаражом не пользовался и не наведывался туда, так как гараж далеко от дома.
— Богданов и Миркин отрицают свое участие в покупке и продаже бланков, — сказал Скрастиньш Мережковскому.
— Отрицают? — возмутился тот. — Втоптали человека в грязь и еще отрицают! Мерзавцы! Очную ставку! Давайте очную ставку! Впутали меня, обобрали и еще отрицают. Дева Мария! Это что же творится на свете? Куда девалась порядочность у людей?
Скрастиньш про себя посмеивался, видя, как негодует и взывает к справедливости этот жулик.
— Очную ставку мы устроим. А пока ответьте мне на такой вопрос. У вас в доме обнаружено 47 бланков прав и 973 талона. И если Богданов и Миркин первые покупали по триста рублей, а вторые по пятьдесят, то они должны были отдать не сорок две тысячи, а больше. Простая арифметика.
— А почему вы решили, что отдано сорок две тысячи?
— Ваши же показания.
— Я, наверное, ошибся.
— Посчитаем...
— Да нет, не стоит. Видите ли, были еще расходы. Заказывали печать.
— Кому?
— Фима нашел гравера. Пятьсот рублей отдали. Вахтанг договаривался в типографии — это тоже обошлось в тысячу рублей.
...Эпизод за эпизодом восстанавливали следователи Янис Скрастиньш и Гунтис Грутул. Обвиняемые все валили друг на друга. Нелегко было разобраться в этих потоках лжи и грязи. На совещании Скрастиньш докладывал:
— Сейчас картина стала довольно ясной. Богданов, Миркин и Мережковский полагали, что, перепродав бланки, они положат в карман двадцать пять тысяч. Если бы они сразу не поверили, что Гурам возьмет бланки, вряд ли они заинтересовались бы этими бумагами. Когда выяснилось, что Гурам их обманул, встал вопрос, как выручить деньги. Обратились за советом к Курику и Хуцишвили. Не верю я, что те действовали бескорыстно, но доказательств обратного у меня пока нет. На покрытие долга Хуцишвили дал пятнадцать тысяч, Курик — тысячу. Все вместе решили сделать бланки более похожими на настоящие, типографским способом проставили номера, заказали печать. Судя по всему, им удалось продать всего девять бланков водительских прав. Несколько «оформили» на квартире у Богданова, несколько — у Мережковского, несколько — у Миркина. Миркину же отдавали вырученные деньги, он у них был за бухгалтера. Продавали бланки Мережковский, Богданов и Курик. Хуцишвили, видимо, выступал в роли мецената: он вложил деньги и организовал отпечатку номеров серий в типографии и изготовление литер букв и цифр. Данных, что он продавал бланки или организовывал их продажу, у нас нет. Возможно, он считал это ниже своего достоинства.
— Однако наживать на пачке сигарет по рублю он не стеснялся, — усмехнулся Гунтис Грутул.
— Где-то надо было ему и в барина поиграть. Короче говоря, за пять месяцев эта группа продала бланки почти на пять тысяч, — сказал Скрастиньш. — Кроме двоих, все покупатели установлены. Двое — приезжие, но мы их найдем. Бланки были куплены по двести рублей, а талоны — по тридцать. Продавали по триста и по пятьдесят. Так что они не только свои деньги хотели вернуть, но и нажиться. Богданов сказал, что по завершении «операции», при конечном расчете Хуцишвили и Курику было обещано по пять тысяч. Но никто больше это не подтверждает, хотя лично я тут верю Богданову. Не станут Хуцишвили и Курик даром так стараться! Тем более Хуцишвили: он самый матерый из них и уже сидел за спекуляцию.
Хуцишвили так объяснял следователю тот факт, что в его квартире обнаружили огромное количество одинаковых вещей:
— Это просьба друзей из Тбилиси, родственников. Просили, я приобретал. Кое-что мое, кое-что моей жены.
— Семнадцать вельветовых брюк для кого вы купили?
— Это просил меня брат Гоги, его жена Этери, их соседка, потом родственники в деревне.
— А десять кожаных мужских пальто?
— Тоже родственники просили. Это очень легко проверить. Позвоните в Тбилиси.
— Ну, а сигареты?
— Для себя, для жены.
— 430 пачек?
— Они редко попадаются...
— Вы же не курите!
— Хорошие — курю.
— А где вы все это купили?
— Вай! — воскликнул Хуцишвили. — Рига — портовый город. У моряков можно все купить. И на базаре продают. Купить здесь не проблема. Поэтому меня и просят.
— Вы уже год не работаете. На что вы живете?
— Моя семья очень скромно живет. Мы тратим сто пятьдесят рублей в месяц. Кроме того, у меня были кое-какие сбережения.
— Какие, если не секрет?
— Какой секрет! У меня вообще нет секретов. Тридцать тысяч.
— А откуда у вас доллары, марки ФРГ?
— Это я, как дурак, попал. Один человек попросил пятьсот рублей, а взамен оставил валюту. И не отдал деньги, вообще пропал. Я сам не знаю, что мне с долларами делать...
Допрашивать Хуцишвили оказалось нелегко. Хотя было совершенно очевидно: если человек не работает, а имеет в доме тридцать тысяч рублей и на пятьдесят тысяч — импортные и дефицитные вещи, а также золото, серебро, драгоценности и иностранную валюту, — все это не праведным трудом нажито. И хотя Хуцишвили объяснял, что все эти вещи куплены по просьбам многочисленных родственников, Скрастиньш все-таки установил факты совершения им спекулятивных сделок: продажа кожаных пальто, модных сапог, серебряных цепочек. Правда, для этого ему пришлось еще раз съездить в Тбилиси. Там с помощью грузинских коллег он нашел тех, кому Хуцишвили втридорога продавал вещи.
Дело завершено. Десять толстых томов лежат на столе Яниса Скрастиньша — следователя по особо важным делам. Десять томов, итог кропотливой напряженной работы его самого и его товарищей.
Рядом на столе стопка бумаги, на верхнем листе написано: «Обвинительное заключение». Девяносто девять страниц займет оно. И когда Янис Скрастиньш поставит последнюю точку, он вздохнет и скажет вошедшему к нему в кабинет Гунтису Грутулу:
— Все! Покончил с этой мразью. Никогда больше не увижу «роскошного» Хуцишвили, «невинно страдающего» Мережковского, мерзавца Курика. В субботу пойду с сынишками в лес. Весна приближается. Чуешь? Люблю это время.
Но он не пойдет в субботу в лес, потому что в среду на территории республики произойдет злодейское убийство и следствие по делу будет поручено ему.
Что же касается изобличения Сергея, Магомеда и Гурама, то это уже другая история...