Крокет сожалел, что потерял парня, который подсел в его машину. Зорким, наметанным глазом он сразу же уловил странное настроение своего «пассажира». «Должно быть, у чувака что-то не склеилось, — предположил Жора. — Поддал что надо, а вот, видишь, настроение совсем поганое. Надо его приласкать».
Да, Крокету до зарезу нужен был надежный помощник. И случайно встреченного парня он прочил на эту роль. Только чудом тому удалось избежать расставляемых сетей.
«Какой карась сорвался! — досадовал Жора. — Черт бы побрал этого мильтона! Прицепился как банный лист… в мешок загнал. Ноги едва унес. В следующий раз надо быть более осторожным. Под этими номерами ездить буду только в крайнем случае».
Краб попытался выяснить причину своего тревожного состояния. Он мысленно перебрал всех своих знакомых. «От кого ждать подвоха? — гадал он. — От Пудова? Вряд ли — железный мужик. От Николаева? Тоже свой в доску. От кого еще? Горелов? Нет, не заложит. Правда, но пьянке может сболтнуть лишнее. Людка? Что она знает обо мне?! Ослеплена любовью…»
Так и не смог Краб разобраться в терзавших его сомнениях. Он направлялся к заводу, где работала Борзова.
Здравствуй, Пудов!
Следователь Савич, еще раз посоветовавшись со своим старым другом Ветровым, поставил перед руководством вопрос о задержании Пудова. Начальник управления, прежде чем дать «добро», как всегда, взвесил все «за» и «против». Генерал лично поговорил с Ветровым, Ковалевским и Севидовым. Все они поддержали доводы Савича: собранных материалов достаточно, чтобы арестовать Пудова. Ветров был уверен, что временное пребывание на свободе этого человека работникам уголовного розыска уже не поможет.
— Посмотрите, пожалуйста, товарищ генерал! — убеждал он Романова. — Если верить Николаеву и Шубаку, Краб уже воспользовался помощью Пудова и имеет поддельные документы. Была у него «липа» и на имя Фролова. А из этого следует, что к Пудову в ближайшее время он не будет обращаться, и, значит, сейчас отвлекаться на него нет никакого смысла. В то же время у меня есть полная уверенность, что нам удастся развязать ему язык. Доказательств его вины достаточно: у Батурина мы изъяли поддельный паспорт. Если мы заставим Пудова говорить правду, то сможем получить выход на Краба.
К концу дня генерал сказал «Да». Было решено, что Пудова задержат Ветров и Тростник в тот момент, когда он будет возвращаться домой с работы. Савичу, Майскому и участковому инспектору Рыбникову поручалось произвести в его квартире обыск.
Игорь Николаевич дождался Тростника в машине. Тот выбежал из здания управления и уселся на заднее сиденье.
— Поехали, Миша, — сказал Ветров и повернулся к Тростнику: — О связи с дежурным договорился?
— Да, все в порядке.
Дальше они ехали молча. Вот и типография. Здесь работает Пудов. Ветров приказал шоферу ждать их поодаль, по ходу движения Пудова, и кивнул Тростнику:
— Пошли.
Ждать пришлось долго. Ветров уже намеревался проверить — на месте ли Пудов. Но в этот момент тот вышел из проходной. Подходить к нему не торопились. Требовалось удостовериться, не встретится ли он с кем-нибудь по пути. Пудов прошел один, затем второй квартал. Никто к нему не подходил. Ветров по карманной радиостанции передал приказ водителю подъезжать ближе, а сам ускорил шаг. Они догнали Пудова и пошли рядом с ним: Ветров справа, Тростник слева. И, когда рядом остановилась машина, Ветров тронул Пудова за рукав:
— Гражданин Пудов?
— Да, я. Что вам надо?
— Мы из милиции, — в руках майора мелькнуло удостоверение в красной обложке. — Вам придется проехать с нами. Прошу в машину.
Лицо Пудова побелело как снег, мгновенно покрылось холодной испариной. Ни слова не говоря, он направился к машине. Пока все рассаживались по своим местам, шофер сообщил по радио дежурному по управлению, что Пудов задержан. Это послужило сигналом для Савича и Майского: можно отправляться на квартиру Пудова. Работники милиции знали, что в это время его жена должна быть уже дома.
Вскоре машина подъехала к управлению. Тростник предложил Пудову выходить. Они прошли в дежурную часть. Началось обязательное в таких случаях документальное оформление факта задержания подозреваемого лица.
Ветров поднялся на второй этаж, в кабинет Севидова, и доложил о выполнении задания. Было решено, что до окончания обыска Пудова допрашивать не следует. Стали ждать приезда Савича, Майского и Рыбникова.
Прошло более двух часов, пока приехал Савич. Он тут же прошел в кабинет Севидова, где уже находились Матвеев, Ковалевский и Ветров. Савич поставил на приставной столик тяжелую сумку и облегченно вздохнул:
— Думал, что в типографию попал. И чего там только нет! Шрифты, печати, бланки различных документов. Вот! Посмотрите! — Следователь положил на стол чистые бланки паспортов на автомашину и удостоверений на право управления автомототранспортом. — А это — записная книжка. В ней помечена фамилия Клешнева и Фролова.
— Хорошо! — удовлетворенно сказал Севидов. — Владимир Николаевич, вы приступайте к допросу. Ветров поможет. А потом решим, что будем делать дальше…
Пудов уже немного пришел в себя. Встретившись с Савичем и Ветровым, он попытался протестовать:
— Кто скажет, на каком основании меня арестовали?
— Я скажу, — ответил Савич. — Но для начала представлюсь: старший следователь по особо важным делам управления внутренних дел майор милиции Савич. Уточняю, что вас не арестовали, а задержали как лицо, подозреваемое в преступлении.
— Это что же? Я подозреваюсь в преступлении!? — Пудов сделал удивленное лицо. — Чушь какая!
— Нет, не чушь, Анатолий Сергеевич. Я уверен — вы это сами прекрасно понимаете. Вас только гложет сомнение, знаем ли мы все ваши трюки. Поэтому, чтобы развеять всякие сомнения, мы кое-что напомним. — И Савич обратился к Ветрову: — Как, Игорь Николаевич, напомним?
— А как желает Анатолий Сергеевич?
Пудов молчал. Тогда Савич спросил:
— Так что же, Анатолий Сергеевич? Напомнить вам?
— Слушаю вас, — глухо ответил Пудов.
Савич взглянул на Ветрова:
— С чего начнем?
— Да безразлично. Поговорим хотя бы о Крабе, Николаеве, Батурине. Вот этот паспорт покажем.
Ветров положил перед Пудовым поддельный документ.
— Анатолий Сергеевич, эту оригинальную вещицу вы изготовили для Батурина, а эту, — он положил на стол технический паспорт и права на имя Фролова, — для Краба. Но это — между прочим. Сообщаем, что в вашей квартире произведен обыск. Это позволило нам обнаружить и изъять многие вещественные доказательства. Теперь, надеюсь, вы не будете противоречить. Правдивыми показаниями, хотя бы в какой-то степени, вы сможете облегчить свою участь.
Пудов окончательно сник. С дрожью в голосе он спросил:
— Скажите, жена была, когда делали обыск?
— Да, была, — ответил Савич.
— Как она перенесла это! Ведь ни разу в жизни не сталкивалась с милицией.
— Что вам сказать? Конечно, наше появление радости ей не принесло… Ну как? Начнем говорить?
Пудов сидел опустив голову. Он колебался: с одной стороны, думал он, вроде бы все ясно — работники милиции имеют столько сведений, что упираться бессмысленно, но, с другой стороны, не подведет ли он Краба?
Ветров сел напротив Пудова:
— Анатолий Сергеевич, мы знаем, что за вами, кроме подделки документов, других преступлений не числится. А вот те, кто воспользовался вашими услугами, совершили более тяжкие и опасные преступления, в том числе и убийство. Поэтому выслушайте добрый совет: не испытывайте судьбу, не отягчайте свою вину.
Пудов после таких аргументов и столь категорического предупреждения отбросил в сторону все колебания:
— Хорошо, я скажу всю правду. Сам вижу, что некуда деваться. Брать на свою душу дополнительный грех не буду.
— Скажите, какие документы вы изготовили Крабу?
— Он как-то пришел ко мне домой и попросил переклеить фотографию на паспорте. Я это и сделал. Тогда Краб попросил подработать на ту же фамилию, что была записана в паспорте, технический паспорт на автомашину и удостоверение на право управления автомобилем. Я оформил и это.
— Сколько он заплатил?
— Пятьсот рублей.
— На какую фамилию изготовлены документы? — спросил Ветров и внутренне сжался: «Скажет или не скажет?»
— Что-то не припомню. Эту фамилию я занес в записную книжку. Лежит в кармане пиджака… в шкафу.
Савич встал, подошел к сумке, стоящей в углу, и вытащил записную книжку:
— Эта?
— Да. Разрешите — найду фамилию?
Савич подал книжку. Пудов перелистал несколько страниц:
— Вот — Клешнев Георгий Михайлович.
Ветров и Савич молча переглянулись. Савич тут же задал еще один вопрос:
— А самого Клешнева видели?
— Нет.
— Краб говорил, где он взял паспорт Клешнева?
— Нет, — односложно ответил Пудов.
Ветров написал на листке бумаги: «А что, если ему предъявить на опознание фото Крокета?» — и передал записку Савичу. Тот прочитал и спокойно ответил:
— Готовь. Я пока запишу показания.
Ветров вышел из кабинета и нашел Майского:
— Саша! Принеси мне, пожалуйста, фотографию Крокета-младшего и несколько аналогичных фотографий других лиц.
— Что? Решили предъявить Пудову на опознание?
— Конечно. Кстати, ты запрос в Красноярск о Клешневе сделал?
— Сразу же, как только узнал, что он туда выехал. Я просил наших коллег ответ дать по телетайпу.
— Скорей бы, — вздохнул Ветров и поторопил: — Ну, давай фото…
Ветров не ошибся. Пудов сразу же уверенно указал на фотографию Крокета и пояснил:
— Фотографию этого человека я приклеил в паспорте Клешнева…
Игорь Николаевич пододвинул к Пудову технический талон и удостоверение на право управления автомобилем на имя Фролова:
— Это ваша работа?
Пудов, взяв документы, повертел их в руках и, очевидно, решившись, сказал:
— Да, моя.
— Когда это было?
— Несколько месяцев назад. Краб встретил меня после работы. Зашли в парк. Там он попросил изготовить на эту фамилию техпаспорт и права.