Сиваков удивленно посмотрел на обрывок.
– Мне? Нет, ни о чем не говорит. А собственно, к чему этот вопрос? Что значит эта тряпка?
– Видите ли, Анатолий Петрович, эту тряпку мы нашли на месте происшествия, а на ней вот… можете посмотреть, сохранились цифры. Они-то и подтверждают, что тряпка была когда-то частью полотенца, принадлежавшего вам.
– Черт знает что! – воскликнул Сиваков и взял в руки улику. – А вы с женой не говорили? Знаете, женщины в таких вещах лучше разбираются.
– Видите ли, мы не хотели никого из вашей семьи беспокоить. Нам сразу стало ясно, что ни вы, ни кто-либо из ваших родственников к преступлению не причастны. Поэтому и не беспокоили. Но, как говорится, обстоятельства сильнее нас. Вот и обратились к вам.
– Яс-н-о, – протянул Сиваков и неожиданно предложил: – Знаете что? Поехали ко мне домой. В связи с моим отъездом жена отпросилась с работы и сейчас, должно быть, собирает вещи в дорогу. Вместе и подумаем.
Майский, до этого сидевший молча, глядя на Ветрова, проговорил:
– Но тогда круг лиц, знающих о полотенце, расширится.
– Не волнуйтесь! – успокоил Сиваков. – Жена умеет держать язык за зубами.
Ветров решительно поднялся:
– Решено, едем.
В квартире Сиваковых их встретила молодая симпатичная женщина, одетая по-домашнему. Предположение Анатолия Петровича подтвердилось. Она готовила мужа к отъезду. Прямо на полу, посередине комнаты, стоял раскрытый чемодан. Хозяйка укладывала в него вещи.
– Вера! Это товарищи из милиции.
– Из милиции? А что случилось?
– Ничего, ничего, дорогая. Не волнуйся. Ничего не случилось. Я их пригласил, чтобы вместе с тобой подумать, как могло наше полотенце оказаться у жуликов?
– У каких жуликов? Какое полотенце?
Женщина явно разволновалась, и Ветров вмешался в разговор, объяснив ей суть дела. Хозяйка долго рассматривала обрывок полотенца.
– Полотенце наше. Лет пять назад я купила таких штук шесть. Постойте, постойте. Толя! А ведь ты в прошлом году старые полотенца на завод брал. Для ветоши. Помнишь?
– Да, действительно, я вспомнил. – Он повернулся к Ветрову. – Я брал это старье, чтобы руки вытирать, да и станок протирать тоже неплохо.
– Кто-либо из работающих с вами не мог воспользоваться этим полотенцем?
Сиваков задумался.
– Право, даже не знаю. Скажите, а вместе с полотенцем вы больше ничего не находили?
Теперь уже задумался Ветров. «Скорее всего, концы надо искать на заводе, где раньше работал Сиваков, – рассуждал майор. – Следовательно, почему бы не показать ему инструменты…»
– Анатолий Петрович. А если мы еще полчаса-часок потеряем и подъедем к нам в управление? Мы покажем вам кое-какие предметы.
– Я согласен. Поехали. – И Сиваков повернулся к супруге: – Ты, Верочка, собирай вещицы, а я – быстренько.
В управлении Ветров показал Анатолию Петровичу обнаруженный на месте происшествия чемодан.
– Видели у кого-нибудь такой?
– Нет, не видел, – ответил Сиваков и приподнял его за ручку. – Тяжелый!
– Давайте посмотрим, отчего он такой тяжелый, – улыбнулся Ветров и открыл чемодан. – Посмотрите, а эти предметы вам ни о чем не говорят?
Сиваков было протянул к чемодану руки. Но тут же отдернул их.
– А трогать можно?
– Пожалуйста.
Сиваков внимательно рассматривал каждый предмет.
– Ловко сделано, ловко! А это что? Ах да, отмычки, заготовки ключей.
Ветров спросил:
– Что – не знакомо?
– Вы знаете, нет.
– А вот этот фонарь? – спросил Майский. – Он приметный. Ни у кого не видели?
– Нет. Впрочем, постойте-постойте. Вспоминаю, как ручку для отвертки оттачивали на наждаке. Когда же это было?.. Вот не помню… Я еще сказал тогда, что на круглом наждаке точить это нежелательно.
– А кто точил? – спросил Ветров.
Краем глаза он видел, как Майский весь напрягся.
Сиваков задумался.
– Вот никак не припомню, кто же это был… стоп! Фонарик я видел в столе у Николаева. Только не уверен, что именно этот. Но я хорошо помню, что фонарь был без отражателя, а рядом лежал фотообъектив. Я даже хотел у него как-то спросить, зачем он эти предметы держит на работе…
– И спросили? – не выдержал Майский.
– Нет, не спросил.
– А кто он, этот Николаев? – задал вопрос Ветров.
– Слесарь-инструментальщик. Мне довелось поработать с ним с полгода, а потом я перешел в институт.
В кабинет вошел Савич. Он протянул руку Сивакову:
– Здравствуйте! Я – следователь Савич. Мне сказали, что вы торопитесь. Хочу попросить вас уделить нам еще несколько минут. Домой вас подвезут на нашей машине. Не возражаете?
– Коль надо, так надо, – согласился Сиваков и попросил: – Только побыстрее, пожалуйста.
– Договорились, – ответил Савич и сразу же сел заполнять бланк протокола.
Пока шел допрос, Ветров еще раз осмотрел чемодан и его содержимое. Неожиданно он подумал о тех перипетиях, которые сблизили его с Савичем. Тот еще совсем недавно работал в прокуратуре. То ли дружба с Ветровым, то ли пришлась ему по душе милицейская служба, а скорее всего, и то и другое, но решил Владимир Николаевич перейти работать в милицию. Ветров вспомнил, какие страсти разгорелись вокруг этого перехода. Запротестовало начальство Савича. Прокурор города даже кулаком погрозил майору: переманил, мол, хорошего работника, смотри у меня!
Однако против желания Владимира Николаевича никто не смог выдвинуть каких-либо веских доводов. Ведь и в милиции он продолжал то же дело. Его профессиональная подготовка, богатый опыт, умение расположить к себе человека по достоинству были оценены в новом коллективе.
Руководство управления знало о дружбе Савича с Ветровым, и не случайно они оказались вместе в одной и той же оперативной группе. Сотрудники были уверены: раз они взялись за дело – толк будет.
Вскоре допрос закончился, и Ветров попросил Сивакова еще раз тщательно осмотреть содержимое чемодана. Однако сколько Сиваков ни вглядывался в каждый предмет, ничего нового сказать он не мог. Но для работников милиции и сказанного было больше чем достаточно. Они тепло поблагодарили Анатолия Петровича, и тот сразу же уехал домой…
Опять кража
Утро началось с неприятного сообщения. Ночью кто-то забрал деньги из сейфа в одном проектном институте. Похищено свыше пяти тысяч рублей. Почерк был один и тот же, и Ветров не сомневался, что это работа все тех же преступников. На сей раз им никто не мешал и ничто не могло их остановить. Сигнализации в кассе не было. Сторож-женщина в полночь ушла спать домой и появилась на работе только после шести утра. Она даже не заметила следов преступников, и о краже стало известно только после прихода на службу работников бухгалтерии. Здесь люди настолько беспечно относились к сохранности денег, что, загляни воры в выдвинутый ящик стола кассира, они даже не стали бы тратить время на отмычки. Ключ от сейфа лежал на виду.
Участковый инспектор, под надзором которого находился институт, чуть не плакал:
– Сколько раз просил директора – поставьте на окна бухгалтерии решетки, оборудуйте сейф сигнализацией! Только в нынешнем году раз пять лично был у него. Дважды представления писал, а он все отмахивался: «Кто к нам полезет?! Сделаем как-нибудь твою сигнализацию». Вот и сделали…
Сколько ни бились следователь Савич, Ветров и эксперты оперативно-технического отдела над поиском следов, достичь они смогли только малого. Как обычно, медвежатники действовали чисто. Единственным утешением была нитка, обнаруженная на рамке форточки. Очевидно, один из них через незакрытую форточку дотянулся до шпингалетов и открыл окно в бухгалтерию, расположенную на первом этаже.
С места происшествия Ветров сразу же поехал в управление. Что выяснит Майский? Кто же он, Николаев?..
Майский с самого утра, как и договорились с Ветровым, поехал на завод, где раньше работал Николаев. В отделе кадров он собрал о нем необходимые сведения и пригласил на беседу начальника цеха. Но тот мало чем мог помочь.
Низкого роста, худощавый, с усталым лицом, начальник цеха не был расположен к беседе. Что-то не ладилось в цехе, и ему было не до Майского. Стараясь побыстрее отделаться от оперативного работника, он сказал:
– Что о нем рассказать? Работал на тройку, брака не допускал, друзей у него не было, замкнут, имел за год три опоздания. Уволился по собственному желанию. Вот, пожалуй, и все.
– Но замечали, посторонними делами не занимался он? Например, нож изготовить или ключ?
– Нет, – односложно ответил начальник цеха и поднялся со стула, давая тем самым понять, что разговор окончен. Но тут в беседу вмешался начальник отдела кадров, до этого молча наблюдавший за разговором:
– Ты, Юрий Владимирович, не гони лошадей. Что ты ведешь себя, как ребенок! Думаешь, только у тебя работа, а товарищ просто так, от нечего делать, отрывает нас от дела? На его месте я бы повестку тебе в зубы и – в кабинет. Скажи спасибо, что он экономит твое время. Понимать должен: старший лейтенант выполняет государственную работу. Причем не менее важную, чем твоя. Так что не ерепенься, а подумай, чем помочь товарищу.
Майский с благодарностью смотрел на начальника отдела кадров, а тот продолжал:
– Вот ты, Юрий Владимирович, говоришь, что Николаев ни в чем предосудительном замечен не был. А я помню, как ты сам жаловался на этого Николаева, что дружки к нему посторонние повадились ходить. Ты еще удивлялся, как они на территорию завода попадали.
Слова начальника отдела кадров подействовали. Юрий Владимирович даже слегка покраснел. Теперь он уже как-то по-иному взглянул на старшего лейтенанта и, переменив тон, будто извиняясь, пояснил:
– Понимаете, в цехе ждут меня. – Он повернулся к начальнику отдела кадров. – Вы же сами знаете, Владимир Иванович, – кровь из носу, а заказ завтра должен быть выполнен.
– Брось, Юрий Владимирович! Тебя послушаешь, так выходит, исполнение заказа срывается из-за их прихода.