Скалов увидел, что это квитанции о сдаче ковров в химчистку. «Так вот оно что! – удивился лейтенант. – Оказывается, они “прячут” ворованные вещи. Сразу же после кражи ковры сдают в химчистку, вроде как в камеру хранения. Ловко!»
– По своим ксивам сдаешь?
– Что я – фраер? Ксивы – не проблема. Если тебе надо – скажи, на любую фамилию сделаю.
Скалов понимал, что квитанции и фальшивый паспорт, будь задержан Батурин, – неопровержимые доказательства его вины. Оперативник начал искать выход из создавшегося положения. Неожиданно раздался звонок. Все замерли. Горелов направился в прихожую. Наступила напряженная тишина. Скалов видел, как Батурин вытащил из кармана паспорт с квитанциями и сунул его в сапог, что лежал у дивана. Но это была не милиция. В дверях стоял Краб.
– Привет компании! – бросил он как-то безразлично и повернулся к Горелову. – Пойдем поговорим.
И они направились на кухню. Скалов тоже поднялся и пошел за ними. Краб со злостью проговорил:
– Что же вы, гады, туфту мне суете?
– Какую туфту? – удивился Горелов.
– Кто отпечатки от ключей делал?
– Я. А что такое?
– Что такое! Что такое! Ты же совсем другие отпечатки дал.
– Брось мозги заливать! – вспылил Горелов и кивнул в сторону Скалова. – Он видел, как я садился в машину, когда фраер бабу на кладбище повел.
Скалов подтвердил слова Горелова.
Краб громко сказал:
– Ну вас к… Больше моей ноги здесь не будет. Мы друг друга не знаем.
И он сразу же направился к выходу. Скалов мгновенно сориентировался:
– Я догоню. Поговорю с ним, – успокоил он стоящего в растерянности Горелова и пошел за Крабом.
Скалов, как только оказался в подъезде, перестал торопиться. Не спеша он спустился вниз и выглянул из подъезда. Краб в этот момент выходил со двора. Подождав, пока Краб скроется за углом, лейтенант бросился в противоположный конец двора. Там, с обратной стороны дома, есть телефон-автомат. Он быстро набрал номер домашнего телефона Ветрова, прислушался к гудкам. «Дома или нет?» – волновала его мысль. В трубке щелкнуло, и Скалов услышал голос Ветрова. Василий коротко доложил о сложившейся ситуации. Ветров спросил:
– Что ты предлагаешь?
– Игорь Николаевич, я считаю, что находиться у Горелова смысла нет. Краб больше у него не появится. А если сейчас снять Батурина, Горелова и его дружков, то они, узнав, кто я на самом деле, сразу же расколются.
Ветров с минуту помолчал, потом решительно сказал:
– Сделаем так: Горелова во что бы то ни стало оставь дома, а сам с Батуриным и его дружками выходи на улицу. Обязательно проведи их мимо кинотеатра. Там и задержим. Но выходите не раньше как через сорок минут.
Скалов вернулся в квартиру, подошел к Горелову, похлопал его по плечу:
– Не волнуйся, все будет хорошо. Он уже отошел и сказал, что где-то через час заглянет, если успеет какое-то дело оформить.
Скалов сел за стол и начал разливать водку по стаканам. Все были пьяными, и отсутствие лейтенанта никаких подозрений не вызвало. Прошло полчаса. Скалов встал из-за стола:
– Ну что? Завязываем?
– Да, пора отваливать, – согласился Батурин и, нагнувшись к сапогу, взял паспорт, положил его в карман:
– Пошли!
Все встали и направились к выходу. Скалов тронул Горелова за рукав:
– А Краб? Он же обещал прийти. Ты подожди его. А я пройдусь с ними.
Через минуту компания вышла во двор. Скалов, не давая никому опомниться, взял под руку Батурина и повел его в нужную сторону. Остальные направились за ними. Все получилось превосходно. Даже Скалов, как ни старался, не смог заметить своих. Они появились как из-под земли. Батурин, кажется, единственный из тех, кого задерживали, среагировал на облаву. Он вырвался из рук державшего его работника милиции и попытался бежать. Но Скалов подставил ногу и, когда тот хотел подняться, схватил его за шиворот:
– Спокойно, Батурин! Хватит, отбегался…
Ехали все в одном милицейском автобусе. Батурин повернулся к сидящему сзади Скалову и заметил:
– Здорово ты нас! Ох, как здорово!
Один из друзей Батурина мрачно съязвил:
– А по внешности вроде свой кореш…
– Внешность бывает обманчивой… сказал еж, слезая с половой щетки… кореш… свой кореш… – бормотал про себя Батурин, тупо уставившись в окно. На ночных пустынных улицах лил дождь. Город спал…
В лесу
Березы! Ни с чем не сравнимое, чарующее зрелище. Одетые в золото осени, в эти дни они особенно выразительно обозначались на темно-зеленом фоне хвойного леса.
День выдался на редкость солнечный, ласковый. Было воскресенье – одно из немногих, когда Ветров и Тростник смогли остаться в узком домашнем кругу, со своими семьями. Рано утром собрались вместе и небольшой группой отправились на вокзал. Электричка минут за сорок домчала до нужной остановки. На платформу высыпала пестрая оживленная компания грибников. Поезд отправился дальше, и вскоре все разбрелись по лесу.
Было уже далеко за полдень, когда Ветров и Тростник, их жены и дети собрались на небольшой поляне. Рядом стояли кошелки и корзины, а то и просто целлофановые мешочки, доверху наполненные грибами. Дети еще не успели утихомириться. С визгом носились они друг за другом, кувыркались, барахтались, как медвежата. Началась подготовка к обеду. Всем было весело и хорошо. На разостланной льняной скатерти появилась снедь.
Ветров и Тростник в сторонке сидели на плащ-палатке, довольные тем, что так удачно проходит выходной день. Разговор невольно зашел о работе. Тростник, откусив длинную травинку и задумчиво глядя на верхушки деревьев, заметил:
– Ты был прав. Хозяин дома действительно… Я сразу же начал проверку. И знаешь, что удалось выяснить?
– Не тяни, Володя, а то скоро позовут. Видишь – стол уже готов.
– Понимаешь, старик, оказывается, второй раз женился.
– Ну и что?
– Да ничего. Только от первого брака сын у него есть – Крокет Георгий Васильевич. Он раньше тоже в этом доме проживал.
– Как же тогда соседи его не видели?
– Не успели. Этот отпрыск трижды судим был. Один раз за убийство, второй – за грабеж, третий – за кражи из магазинов. Его отпуска в виде краткого пребывания на свободе после отбытия наказания были слишком малы. Где уж там с соседями знакомиться!
– Как ты узнал?
– Ты же сам сказал – поработать.
– Да-а. Это интересно. Где этот сынок сейчас?
– В том-то и дело, что пропал.
– Как пропал?
– А вот так. Освободился в последний раз почти два года назад – и как в воду канул.
– Что отец? Искал его?
– Искал. Я сделал запрос по месту его последней отсидки. Вчера вечером ответ пришел. Полтора года назад администрация колонии письмо от Крокета-старшего получала. Просил сообщить, где находится сын. Ответили, что так, мол, и так – сынок освобожден, поехал домой, к вам…
– Что же старший? Больше не искал?
– Нет. Видимо, получил весточку и успокоился.
– Это интересно. Очень интересно! – повторил Ветров. – Вполне возможно, что тот, который приводил женщину на кладбище, и Крокет-младший – одно и то же лицо. Знаешь, когда я познакомился со стариком, то, уходя, подумал: не может такой человек честно жизнь прожить. Слишком никчемная, прямо скажу, гадкая душонка.
– Я же тебе еще не все рассказал, – перебил друга Тростник. – Крокет-старший тоже судим.
– За что?
– За истязание первой жены. Год ему давали, а жена вскоре умерла. Отбыл срок и в первые же дни на другой женился.
– Надо немедленно заняться этими Крокетами…
Закончить разговор им не удалось: жены не позволили. Потихоньку подкравшись сзади, они дружно навалились на увлекшихся собеседников. Дети с превеликим удовольствием помогали матерям создавать куча-мала. Вволю побарахтавшись, все наконец угомонились. Расселись вокруг скатерти. Жены с нарочито серьезными интонациями укоряли мужей:
– Вы хотя бы здесь о делах не говорили. Отдыхать приехали.
– Правильно, правильно! – поддержал их Тростник. – Один великий ученый создал довольно оригинальную формулу человеческого счастья: тридцать процентов своего времени мы должны отдавать работе, тридцать – общению с людьми. Так вот, наш разговор с Игорем и шел за счет времени, отведенного на общение с людьми.
– Ладно уж, великий ученый! – легонько ткнула Тростника в бок жена. – Лучше вино открой…
Всех радовал лес. Обед удался на славу. Прибрав скатерть, все решили сделать еще один заход по грибы. Женщины с детьми остались вблизи поляны. Мужья разошлись в разные стороны испытать счастья.
Ветрову крупно повезло. Углубившись в лес, он набрел на одно чудесное местечко, где, как в сказке, один около одного сидели молоденькие красноголовики. Буквально за несколько минут Игорь Николаевич наполнил корзину и, мысленно представив, с каким удивлением посмотрят на нее женщины и дети, направился в обратный путь. Неожиданно он увидел небольшую поляну, посреди которой стояли «жигули». Рядом на развернутом одеяле, в обнимку, сидели мужчина и женщина. Увидев Ветрова, они отстранились друг от друга и настороженно смотрели на него. Майор, немного смутившись, стараясь не смотреть на эту парочку, ускорил шаг. И чем дальше он отходил от места случайной встречи, тем больше какая-то смутная тревога охватывала его. «В чем дело? – думал майор. – Наскочил ненароком на уединившихся любовников. Не извиняться же мне перед ними! Не в квартиру вошел».
Но тревога нарастала. Ветров-грибник пытался рассеять свое беспокойство, а Ветров-оперативник искал причину этого беспокойства. И вдруг – о чудо! Майор как вкопанный остановился у белоствольной березы. Номер машины, мимо которой он только что прошел, – вот она, причина тревоги! «Автомашина с этим номером остановилась возле кладбища», – вспомнил Ветров. Он повернулся и торопливым шагом двинулся назад, к месту встречи. Однако Ветров-оперативник остановил его: «Стой, куда же ты? А если у них оружие? Надо позвать Тростника!»
И майор, не обращая внимания на падающие из корзины красавцы красноголовики, побежал к своим.