– Товарищ майор! Он сел в машину. Сейчас выедет со двора.
– Номер заметил?
– Да. «Жигули» зеленого цвета. Госномер 99-17.
Только успел Тростник передать по карманной радиостанции приказ водителю машины, как со двора выехали зеленые «жигули».
– Вот он! – чуть не вскрикнул Рыбников. – Как бы не ушел?!
– Спокойно, Рыбников, спокойно. Никуда не уйдет. Пошли на ту сторону, наши подъезжают. – Они сели в подошедшую черную «Волгу», и Тростник приказал водителю: – Жми за зелеными «жигулями»!
Ехали долго. Наконец Краб остановился у небольшого хозяйственного магазина. Закрыл машину на ключ и вошел в магазин. Следом за ним Тростник послал другого оперативника. Минут через пять он вышел из магазина и сел в машину:
– Покупает плоский фонарик и еще какую-то мелочь. Я не стал задерживаться. В магазине покупателей почти нет – может засечь.
– Правильно сделал, – похвалил оперативника Тростник и приказал водителю: – Дай задом вот в этот переулок и жди. – А сам вышел из машины и начал наблюдать. Краб показался в дверях магазина, быстро спустился вниз по бетонированным ступенькам и сел в автомобиль. Он резко рванул машину с места и помчался по улице.
«Носится как угорелый! Людей еще подавит!» – с тревогой подумал майор, садясь в «Волгу», которая тотчас понеслась следом. Через два-три квартала Краб снова остановился и заглянул в аптеку. На сей раз наблюдение за ним взял на себя Тростник. Он очень удивился, когда услышал, что Краб просит самое сильное снотворное. Майор вышел к своим.
– Бессонницей, что ли, страдает наш пациент? – проворчал он, усаживаясь рядом с водителем. – Будь повнимательней. Движение сильное, а он прет как сумасшедший. Собственно, он такой и есть. Внимание! Краб выполз!
И опять, соблюдая дистанцию, оперативники неслись за зелеными «жигулями». Следующей остановкой был универмаг. Краб затормозил машину у обочины, вышел, закрыл ее на ключ и вошел в торговый зал. За ним двинулся Рыбников. Народу в универмаге было много, и лейтенант старался держаться ближе к Крабу. Тот подошел к прилавку ювелирного отдела и попросил подобрать подешевле, но красивые серьги. Получив покупку, вошел в боковую дверь с надписью: «Служебный вход». Рыбников с секунду помедлил и двинулся следом. Краб поднялся на этаж выше и вошел в туалет. Рыбников видел, что этот туалет предназначен для работников универмага. Зайти туда – значит обратить на себя внимание Краба. И Рыбников решил подождать его в коридоре.
Прошло минут пять. Из туалета вышел молодой мужчина. Не спеша прошел мимо Рыбникова, а Краба все не было. Но лейтенант был спокоен: «Наверное, переволновался, бедняга. Запором страдает. Да, нелегкая жизнь у медвежатника».
Знал бы Рыбников, что в обличье молодого человека мимо него только что прошел Краб, то наверняка сам бы схватился за живот. Но он все еще оставался в полном неведении и продолжал стоять…
Те, кто остались в машине, были ошарашены: к «жигулям» Краба подошел молодой, совершенно неизвестный мужчина. Он открыл своим ключом дверку, завел двигатель и поехал.
– Что за чертовщина?! – воскликнул Тростник. – А где же Краб? Где Рыбников? Езжайте за этим, а я буду ждать лейтенанта.
Он выскочил из машины, и она тут же рванула за «жигулями».
Долго стоял Тростник. В конце концов иссякла вся его выдержка, и он пошел искать своего подчиненного. Искал, искал и нашел: как часовой-новобранец, лейтенант терпеливо стоял у туалета.
– Где Краб?
– Все в порядке. У него запор.
– Что-что?
– Запор, говорю, товарищ майор! Уже полчаса, как в туалете сидит.
– Слушай, а не мотанул ли он от тебя?
– Что вы, товарищ майор! У меня здесь и мышь не проскочит, не то что Краб. Туалет только для работников универмага предназначен, так что людей туда мало входит. Давайте подождем, скоро появится.
Они стали ждать. Прошло еще минут десять, и Тростник вскипел:
– Нет, здесь что-то не так. Пошли!
Они вошли в туалет, а там – пусто. Тростник гневно глянул на Рыбникова:
– Ну что скажешь, сторож?!
Рыбников и слова не смог вымолвить. Тростника взорвало:
– Запор, говоришь? Это у тебя, по всем признакам, – запор! Шляпа!!! – И майор бросился вниз…
А Крокет, он же Клешнев, тем временем побывал в своей квартире, потом нанес визит Борзовой. По замыслу Жоры Краба, подарок – «золотые» серьги – должен был в какой-то мере укрепить благорасположение к нему Люды. К тому же этим чисто психологическим ходом он намеревался начать подготовку к более серьезной авантюристической акции. Сейф, до отказа наполненный деньгами, назойливо маячил в его воображении. Жора уже рисовал свою будущность в самых радужных цветах. Только не знал, что тучи над ним начали сгущаться, что круг, в который он попал, вот-вот замкнется. Работники милиции вышли на верный след…
Допрос Николаева
Игорь Николаевич хорошо помнил, как однажды пришлось ему выступить в роли воображаемого Николаева. Но не забыл и всех деталей игры Скалова, который пытался изображать его самого, майора Ветрова. Тогда старший лейтенант настаивал на задержании этого преступника. Однако в ходе игры молодой оперативный работник смог наглядно убедиться, что его решение слишком преждевременно. Таким образом, игра в тот раз позволила Скалову извлечь для себя некоторые теоретические выводы. И вот теперь представился редкий случай подкрепить теорию практическим делом. Игорь Николаевич, разумеется, никак не мог упустить такую возможность. Поэтому сегодня он решил провести допрос в присутствии Скалова. В подобном решении заключался совершенно определенный смысл. Ведь Николаев, увидев своего недавнего «кореша» и узнав, кто он в действительности, наверняка не станет упираться.
Своими соображениями майор поделился с Савичем. Тот поддержал идею, и допрос Николаева был отложен до появления Скалова. Старший лейтенант не заставил себя долго ждать. Он тут же вошел в кабинет Ветрова. Игорь Николаевич, взглянув на сослуживца, заметил, что тот чем-то озабочен.
– Вы что-то хотели сказать, товарищ Скалов?
– Как Николаев? Не упирался, когда задерживали?
– Нет. Правда, грозил жалобу написать.
– Допрашивали?
– Пока нет. Тебя ждали, – ответил Игорь Николаевич, лукаво посмотрев на Скалова.
– Раз меня, так за мной дело не станет. Можно начинать?
– Не торопись. Мы с Савичем посадим его спиной к двери, а ты зайди минуту спустя. Послушаем, как он будет заливать.
Дальнейшая процедура начала развиваться по этому плану.
Николаев успел уже немного прийти в себя. Войдя в кабинет, он сразу же перешел в атаку:
– Нет, я этого так не оставлю! Хватаете человека прямо на улице, тащите в милицейскую машину на виду у людей, и, главное, за что? Требую немедленно дать мне возможность встретиться с начальником. Я сегодня же заявлю прокурору, напишу в газету. Что за издевательство над человеком?!
Было видно, что Николаев идет ва-банк, считая, что лучшая защита – нападение.
Савич перебил его:
– Успокойтесь, гражданин Николаев. Присядьте.
– Вот видите, я уже гражданин! Кто вы такой, чтобы оскорблять меня?!
Савич усмехнулся:
– Простите, но вы же не даете сказать. Ведь не я в кабинете у вас, а вы – у меня. А теперь давайте знакомиться: старший следователь по особо важным делам майор милиции Савич. С товарищем Ветровым, как я понял, вы уже знакомы. Теперь дальше. Никто вас в машину не тащил. Вас пригласили – вы и сели. И людей, как вы утверждаете, на улице в момент задержания не было. Наши сотрудники специально выбрали такой момент. Это сделано для того, чтобы ваши соучастники, если они еще не все задержаны, не знали, что вы находитесь у нас.
Теперь отвечаю на вопрос, за что вас «схватили». Вы, кажется, так выразились? Так вот: мы не схватили, а задержали вас за кражу денежных средств. Вы удовлетворены ответом? – Николаев молча кивнул головой. – Теперь перейдем к нашим вопросам. Скажите, вы согласны давать правдивые показания? Я имею в виду ряд преступлений, совершенных лично вами и вашими друзьями.
Спокойный, уверенный тон подействовал. Николаев не стал больше кричать, сидел бледный и молча бросал осторожные взгляды то на Савича, то на Ветрова. Он старался понять, что каждому из них известно о его похождениях. Но лица оперативных работников, чуть тронутые улыбкой, ничего ему не говорили. В голове у Николаева роем носились мысли: «Что они знают? Может, взяли Краба? Нет, не может быть! Я же недавно видел его. Да и Краб не такой человек, чтобы за считаные минуты расколоться. Надо держаться и ни в чем не признаваться. Пусть доказывают». И он ответил:
– Мне не в чем признаваться. Никаких преступлений не совершал, и нет у меня никаких друзей среди жуликов. А если вам кто-либо об этом сказал, то знайте: тот человек клеветник. Он просто оговаривает меня.
Николаев не видел и не слышал, как в кабинет вошел Скалов. Он потихоньку присел на стоящий у дверей стул и молча следил за допросом.
Савич достал из выдвижного ящика стола фонарик с фотообъективом и положил его перед Николаевым.
– Узнаете? Ваш?
Столь неожиданный поворот допроса обескуражил Николаева. Он, конечно, сразу узнал фонарик. «Как он оказался у работников милиции?» – Этот вопрос с беспощадным ожесточением сверлил сто мозг. Но Николаев, преодолев минутную растерянность, стоял на своем:
– Впервые вижу.
– Странно. А вот ваша сестра опознала и даже вспомнила, как вы разобрали фотоаппарат. Помните – вы говорили, что можно на свалку выбросить? Большой шутник вы, гражданин Николаев. На свалку не бросили. Сивакова Анатолия Петровича знаете? Он работал вместе с вами.
– Да, кажется, знаю.
– Он-то хорошо запомнил, как вы приделывали фотообъектив к фонарику. Что скажете по этому поводу? Будете говорить правду?
– Да что вы, гражданин следователь? Я и так говорю только правду. Действительно, это мой фонарик. Надо же забыть! Когда вы напомнили, я сразу признал и, видите, – не скрываю. Могу только пояснить: фонарик был в цехе. Кто-то укра