Не было никакого опыта рассмотрения подобных дел, соответствующих методик, специального оборудования, палаток, планов. Огромная территория, покрытая мраком, — свет отключился… И провал между домами, в котором возвышается груда чего-то. Ощущение ужаса. Но растерянности не было — может быть, на минуту, не более. Мы посовещались, определили стратегию, начали распределять силы. Это потом нам начали помогать. Прислали машину криминалисты Генпрокуратуры, ФСБ… Работа была колоссальная. Никогда раньше я не видел столько убитых людей, не испытывал такие чувства.
А потом через четыре дня случился новый взрыв на Каширском шоссе. Там тоже большие жертвы, страшные картины. И еще лил дождь, мелкий и холодный. Казалось, что ему не будет конца, и временами появлялось ощущение приближающегося конца света. Кстати, взрыв был такой силы, что радиатор отопления, вылетевший из взорванного дома, мы нашли в километре от места трагедии.
Знаете, прошло уже много лет, но я до сих пор не могу спокойно говорить о тех событиях.
— Юрий Юрьевич, среди ваших коллег были люди, которые, на ваш взгляд, являются эталоном профессионализма, безукоризненного отношения к делу, долгу?
— Таких людей очень много. Но история прокуратуры Москвы — это история нашего государства, со всеми издержками времени, трагедиями и несчастьями. Так, сведений о первом прокуроре почти нет. Нельзя же считать черточку между датами рождения и смерти «биографией»? То же самое можно сказать и о многих других. Поэтому я не могу претендовать на истину в последней инстанции.
По моему глубокому убеждению, наша профессия сама «калибрует» людей. И в конце концов остаются самые достойные, те, кто работает не за страх, а за совесть, невзирая на трудности, нагрузки, особую специфическую обстановку службы. Поэтому я ограничусь двумя именами. Среди тех, с кем меня сводила жизнь, я бы отметил Михаила Григорьевича Малькова, который возглавлял прокуратуру Москвы с 1961 по 1983 год. По-моему, эти цифры говорят сами за себя и в каком-то дополнительном комментарии не нуждаются. Мальков был удивительным человеком и руководителем. Нашим мудрым отцом.
Не могу не вспомнить и Геннадия Семеновича Пономарева. Он проработал прокурором не так долго, но досталось ему, вероятно, самое сложное время — перестройка, путч, безвластие и кульминация ельцинского безвременья. Он не дал втянуть прокуратуру Москвы в политические дрязги, остался человеком чести и достоинства. Каждый, кто с ним работал, сможет подписаться под этими словами. Опыт его работы — урок нравственного служения прокуратуре. Именно служения, никак не ниже…
— Прокурорская работа отнимает у вас все время, или еще остаются силы на досуг? Есть ли у вас любимое занятие, чем вы увлекаетесь?
— Откровенно говоря, свободного времени практически нет. Я «жаворонок», встаю очень рано и в восемь часов уже на работе. Есть немного времени — успеваю познакомиться со свежими газетами, посмотреть выпуски новостей, посетить Интернет. Это тоже для дела — нужно быть в курсе событий.
Книг читаю немного. Может быть, потому, что в юности и позже, в более зрелом возрасте, перечитал всю основную классику, новинки в толстых журналах. А современную прозу не очень жалую, может быть, всего несколько авторов… Новомодные книги, по-моему, такая отрава. А уж в смысле языка — слов нет. Стараюсь следить за новинками кино. В выходной день смотрю фильм-другой на DVD из тех, что получили призы или отмечены критикой. Еще немного собираю статуэтки из разного фарфора — изделия 1940-1970-х годов Ломоносовского фарфорового завода. Удивительные вещи… Но главное для меня — любимое дело, работа. И о коротком досуге я не жалею.
Глава перваяЗА СПИНОЙ НИКОГО НЕТ
Мужество одной женщины предотвратило социальный конфликт, который мог легко перерасти в затяжную кровавую драму.
Все на баррикады!
С чего берет начало история новой России? Ответ на этот вопрос знает каждый. С августовских событий 1991 года, с митингов и демонстраций на Манежной площади, противостояния у Белого дома, замены флага за кремлевской стеной… Знаковые события можно перечислять и дальше. И рано или поздно вспомнится еще одно. Трагедия на пересечении Садового кольца и тогда еще Калининского проспекта. Гибель трех молодых ребят, ставших жертвами стечения обстоятельств и политической неразберихи. Это дело и формально, и фактически стало первым в истории новой Московской прокуратуры. Оно оказалось точкой отсчета и вехой прокуратуры нового времени.
Старшее поколение прекрасно запомнило те события. Но все же напомним некоторые важнейшие обстоятельства и детали. Тем более что молодым людям многое сейчас даже трудно представить.
19 августа в средствах массовой информации СССР было объявлено о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению — печально знаменитого ГКЧП. Председателем властного органа с чрезвычайными полномочиями стал вице-президент страны Геннадий Янаев, членом комитета наряду с другими являлся министр обороны СССР маршал Дмитрий Язов.
В некоторых регионах страны, в том числе и в столице, было введено чрезвычайное положение — решение, которое вызывало резкую негативную реакцию у большинства граждан.
Из материалов следствия:
«19 августа, еще до объявления о создании ГКЧП, в 4.30 утра 15-й полк Таманской дивизии был поднят по боевой тревоге, а в 7.00 выдвинулся в район МКАД. В связи с тем, что при сигнале тревоги ограничений по боеприпасам и технике не было, полк выдвинулся на боевых машинах пехоты (БМП) с оружием и боеприпасами. 20 августа 1991 года 15-й полк передислоцировался в район Парадной площадки. Все это время военнослужащие — офицеры и рядовой состав — не имели доступа к информации о положении дел в стране и почти не представляли, что происходит.
20 августа по указанию министра обороны Язова в Москве был введен комендантский час. Для поддержания режима ЧП распоряжением командующего Московским военным округом Н. Калинина командиру Таманской дивизии генерал-майору В. Марченкову была поручена организация патрульной службы на въездах с Садового кольца в центр Москвы». По замыслу кремлевских стратегов, это делалось для нормализации обстановки и восстановления законности и правопорядка в рамках действующей Конституции и законов СССР. Патрулирование проводилось силами 15-го полка Таманской дивизии. Командир полка подполковник А. Налетов довел приказ до командиров батальонов, а те — до личного состава. Элитное подразделение советской армии — Таманская дивизия — немедленно приступила к выполнению боевого приказа. В 23.00 колонна БМП выдвинулась на патрулирование.
Рассредоточение боевой техники в столице началось с площади Маяковского, где был выставлен первый пост. Там все прошло без сучка и задоринки. Появление боевой машины рядом с памятником пролетарскому поэту особого волнения ни у кого не вызвало. Разве что гуляющие в центре столицы люди с удивлением поглядывали на гусеничную машину с пушкой и мутноватыми триплексами внешнего обзора.
Оставив БМП на пересечении улицы Горького и Садового кольца, машины разделились на две колонны. Первая двинулась вправо — в сторону Трубной площади, а вторая колонна пошла в направлении площади Восстания и Смоленской.
Уже с 19 августа возле здания Верховного Совета РСФСР (сейчас это административное сооружение принято называть Белым домом. — Прим. автора) стали собираться люди. На стихийно возникавших митингах объявлялось о незаконности ГКЧП и введения комендантского часа. Все указы самопровозглашенного комитета назывались провокационными. Шли разговоры о вводе в столицу танков и военной техники, готовящемся штурме Белого дома, аресте всех, кто в нем находился.
20 августа неоднократно объявлялось о том, что штурм назначен на вечер, нужно готовиться к противостоянию. Обстановка накалялась с каждым часом. Люди были полны решимости любой ценой защитить демократию, депутатов Верховного Совета РСФСР, многие из которых находились на своих рабочих местах. На подступах к Белому дому, на Садовом кольце, Калининском проспекте начали строиться баррикады. Для этого останавливали троллейбусы, автобусы, грузовые машины, перетаскивали киоски и строительные конструкции. Самые мощные сооружения были возведены перед въездом в тоннель под Калининским проспектом со стороны посольства США.
Из материалов следствия:
«Выставив по ходу движения колонны три поста, командир батальона капитан С. Суровкин с четырнадцатью БМП подошел к пересечению Калининского проспекта с Садовым кольцом. Головная машина обнаружила, что путь прегражден транспортом и иными предметами. Люди по ходу боевых машин бросались на броню, что-то кричали, пытались забраться на БМП. Из-за общего шума и нервозного состояния разобрать смысл криков никто не мог. Чтобы не прекращать движения и хотя бы немного нормализовать обстановку, военнослужащие вынуждены были произвести несколько выстрелов в воздух».
Суровкин по рации сообщил о развитии событий командиру полка Налетову. Тот приказал обходить препятствия и продолжать движение. Преодолев первую преграду, БМП поравнялись с тоннелем. На сидящих по-походному на броне бойцов обрушился град камней, бутылок, мусора. Шесть человек получили легкие ранения. Но настоящий бой еще не начинался.
В ловушке
Колонна втянулась в тоннель и уперлась в еще более мощное заграждение. Путь назад был отрезан. Перестроиться в узком пространстве тоннеля боевая машина не имела технической возможности. Связь с командиром полка прервалась. Суровкин принял единственно правильное решение: продолжить движение вперед. На часах было две минуты первого. Начинался новый день — 21 августа.
Из материалов следствия:
«Колонне с правой стороны дороги удалось пробить брешь. Четыре машины из третьей роты и еще две машины из второй роты выехали на Смоленскую площадь и остановились, получив приказ ждать остальных. С левой стороны дороги не удалось пройти ни одной машине: БМП 601 провалилась гусеницей в канаву и застряла, БМП 602 при маневрировании сбросила гусеницу и встала, БМП 535 была зажата между троллейбусами. Следовавшие машины оказались в ловушке».