Из показаний супруги пострадавшего Ромашкова:
«В больнице муж часто разговаривал с адвокатом Гличьян, для чего они всегда выходили в коридор. О чем шел разговор, я не знаю. Несколько раз этот адвокат звонил мне по телефону. Он просил уговорить мужа согласиться с предложенной ему суммой в 10 000 тысяч долларов США. Я не помню, что именно ответила адвокату, но разговор прекратила. После чего перестала отвечать на его звонки, а потом вынуждена была купить другую sim-карту. Получил ли деньги Ромашков, я не знаю. На эту тему разговора не было».
К уголовному делу приобщена копия документов, послуживших основанием для постановки на учет в ГИБДД автомашины «Хендэ-Акцент», из которых следует, что данная машина куплена Ромашковым 19.06.2005 года на основании договора купли-продажи в одном из автосалонов столицы. К слову, произошло это сразу после благополучной выписки пострадавшего сотрудника ГИБДД из больницы. Согласно копии платежных документов, Ромашков заплатил за автомашину и страховой полис 342 192 рубля. Есть в уголовном деле и справка о том, что страховое возмещение по линии МВД за причиненный вред здоровью не выплачивалось.
И последнее — для того чтобы закрыть тему метаморфоз Ромашкова. Он не отрицал факт настойчивых уговоров принять деньги от адвоката Гличьян. Но при этом пострадавший отказался на основании статьи 51 Конституции РФ от ответа на вопрос об источниках денежных средств на приобретение машины «Хендэ-Акцент».
Тем временем Гличьян была найдена и помещена в следственный изолятор № 6, где и содержалась в течение двух месяцев. Дело, направленное в суд следователем прокуратуры Москвы Ильей Малофеевым в сентябре 2006 года, квалифицировало ее деяния по части 1 статьи 318 и статье 319 УК РФ. Обвинение устояло, и суд приговорил Гличьян к трем годам колонии-поселения. А также обязал ее выплатить 40 тысяч рублей в доход государства и еще 30 тысяч рублей — Ромашкову, удовлетворив гражданский иск пострадавшего инспектора ГИБДД.
Учитывая, что осужденная является матерью двоих детей, она попадала под амнистию, объявленную в связи со столетием учреждения Государственной думы в России. Так завершилось это дело, вызвавшее небывалый интерес из-за специфики фигурантов — как со стороны обвинения, так и с пострадавшей стороны. Кажется, что все в результате остались довольны. Во всяком случае, никаких заявлений со стороны адвокатов Гличьян не последовало. Удовлетворенным остался и Ромашков.
У меня же невольно возник вопрос: а что, если бы в то майское утро события развивались не по такому сценарию? Повезло, конечно, слов нет. Но ведь случись перелом со смещением или еще что посерьезнее… Эх, раскатывал бы сейчас кто-то на «Хаммере»!
Глава двадцать третья«СПЕЦАГЕНТ» НА СОДЕРЖАНИИ
Он знакомился с матерями-одиночками, чтобы из их маленьких дочерей готовить для себя хороших жен.
«Просыпаюсь в пять часов…»
Тот, кто знаком с сюжетом скандально известной «Лолиты», найдет в этой истории немало очевидных аналогий. Но «герой» уголовного дела превзошел набоковского Гумберта. Он жил сразу с двумя малолетками. Причем младшая, семилетняя Настя, фактически приходилась ему приемной дочерью. Но не будем забегать вперед. Все началось в раннее весеннее утро…
Ирина Мокина проснулась оттого, что кто-то наступил ей на ногу. Открыла глаза и увидела, что муж вытаскивает в коридор какие-то сумки:
— Куда это собрался?
— Мы с Настей в деревню уезжаем, — заявил Олег Мокин.
— А что, обязательно будить надо? Ведь пять утра только… — недовольно поморщилась женщина.
Мокин не удостоил ответом. Тогда она обратилась к семилетней Настеньке:
— Дочка, ты ехать-то хочешь?
— Мы с папой отдохнем и вернемся, — спокойно ответила девочка.
Ирина не удивилась. Муж, с которым она в последнее время говорила только на повышенных тонах, постоянно выкидывал фортели. И поездка к матери, жившей в медвежьем углу Смоленской области, была для него обычным делом. Что касается семилетней Насти, то она готова была отправиться с папой хоть на край света. Мокин не удочерил ее официально, но баловал ребенка сверх меры: потакал каждому капризу, возил в «Макдональдс», покупал сладости и игрушки. «Мне Настя ближе, чем родная дочь!» — говорил он окружающим. Приемный отец даже добился через управу района присвоения девочке своей фамилии.
…Пусть себе едут, подумала Ирина. Забот и так хватает, а денег нет. Младший сын — родной ребенок Мок-ина, постоянно хворал, требовал внимания. Через несколько минут хлопнула входная дверь, во дворе загудел двигатель мокинской «Нивы».
Прошла неделя, потом вторая. Первое время Олег Мокин звонил, говорил что-то о ремонте автомобиля, сложностях с деньгами. По его словам, с Настей все было в порядке. И они собирались скоро вернуться в Москву. Но потом неожиданно телефон замолчал. Мобильник Мокина не работал, а в деревне, куда Ирина позвонила, чтобы узнать, почему нет никаких вестей, никто про Олега не знал. Он, оказывается, туда и не приезжал вовсе.
С момента отъезда Мокина в мае прошло более месяца. Ирина перепугалась и отправилась в милицию. Там обещали помочь, завели розыскное дело. Но и после этого никаких сведений об исчезнувшей девочке и ее взбалмошном отце так и не поступило.
Прошел еще месяц, закончилось лето, наступил сентябрь, который должен был стать для Насти началом нового учебного года — первого в ее жизни. Женщина не находила себе места. Она регулярно заходила в милицию, обращалась к знакомым — без результата. Неожиданно ей позвонил из Смоленской области дальний родственник Мокина:
— Ты Настю потеряла? Хочешь увидеть?
— Да! Где она? Что с ней?
— Они с Олегом в деревне Козловка живут. Их охотники случайно увидели. Хочешь забрать ребенка — приезжай. Только туда дороги нет. Даже на телеге уже не проедешь — дожди начались.
Еще не поверив своему счастью, женщина бегом бросилась в милицию. Но приключения только начинались.
Мастер-наездник
С Олегом Мокиным двадцатилетняя Ирина познакомилась по газетному объявлению в 2001 году. Тридцатилетнего мужчину нисколько не смутило, что у нее уже имеется маленькая дочь. «Дети — цветы жизни!» — улыбался он, нежно прижимая к себе тогда еще трехлетнюю девочку. Обходительный, спокойный, никогда не повышающий голоса. Он не мог не понравиться. Начали жить вместе. Сначала — у Мокина, а когда родился их сын, переехали к ней на квартиру и официально оформили брак.
Из показаний Ирины Мокиной:
«О своем прошлом он практически ничего не рассказывал. Говорил в общих чертах, что является спецаген-том ФСБ, показывал удостоверение капитана милиции. Он намекал, что заканчивал школу разведчиков, рассказывал про какие-то опасные задания, внедрения в банды…
Олег очень много времени уделял дочери. Всюду брал ее с собой. Даже когда ездил «бомбить». Автомобилей у него было очень много. Я иногда сама писала рукописные доверенности на разные машины. Откуда они — он не говорил. Иногда к нему приходили солидные мужчины, о чем-то беседовали. Но содержания разговоров я не знаю, так как они сразу же уединялись».
Мокин умел произвести впечатление. Об этом говорили все, кто в той или иной степени от него пострадал. Как подметил старший следователь Головинской межрайонной прокуратуры Максим Коротыгин, вся жизнь подследственного — череда лжи и преступлений.
Достаточно сказать, что на удочку «спецагента» попалась даже известная строительная фирма «Зодчий». Проходимец ухитрился построить за ее счет отличный дом в Смоленской области. Двухэтажный коттедж, обитый сайдингом, с крышей из самого современного материала. Таких домов не то что в родной деревне Мокина, во всей округе не сыскать. Настоящий европейский особняк, как назвала его Ирина Мокина. И добавила, что ни за строительный материал, ни за возведение дома Мокин не заплатил ни копейки. Об этом, уже после задержания афериста, рассказывал сотрудникам Головинской прокуратуры заместитель коммерческого директора фирмы «Зодчий». Но вернемся к основной линии повествования.
В процессе следствия выяснились любопытные подробности биографии «героя». Как лента кинофильма, которую отматывают назад, так и страницы жизни афериста проявлялись все четче по мере изучения его уголовного прошлого.
— Женщин у него было очень много, — говорит следователь Максим Коротыгин. — Причем его особенно интересовали те, у кого были малолетние дочери. Перед знакомством с Ириной он недолгое время жил с некой Мок-реевой. Девятнадцатилетняя девушка увлекалась конкуром и доскакалась до того, что оказалась в интересном положении. Тогда мать Мокреевой, недолго думая, дала объявление в газете: «Кто хочет стать отцом здорового ребенка, который родится в октябре 2000 года?» Кандидат нашелся быстро. Бывший сотрудник милиции — так он представился девушке, — ставший предпринимателем. Обаятельный молодой человек, к тому же «мастер спорта по конкуру»… Он всегда врал уверенно и вдохновенно.
Из показаний Надежды Мокреевой:
«Вначале Олег был заботливым и нежным, просто «шелковым»… Говорил о будущем ребенке, помогал отцу делать ремонт. Переехав к нам, он заявил, что ему необходим сейф для хранения табельного оружия. Сейф установил мой отец, передал Олегу ключ. Тот с ним никогда не расставался. Когда Мокин исчез, мы вскрыли сейф и узнали о «спецагенте» много интересного. В тайнике лежали чужие документы, свидетельства о расторжении браков, фотографии и прочие характеризующие вещи. Мы выяснили, что перед этим он обманул другую женщину с ребенком. Обобрал и исчез».
Но разоблачение «спецагента» произошло позже. А поначалу он совершенно очаровал Мокрееву и ее родителей. Олег категорически потребовал, чтобы родившийся ребенок был оформлен на него. Когда наездница благополучно разрешилась от бремени, Мокин отправился с ней в ЗАГС и записал новорожденную в свой паспорт.
Отец молодой мамы был настолько очарован благородством жениха, что подарил молодым деньги на автомобиль. Они купили на Тушинском рынке «девятку». Причем генеральную доверенность прежний владелец машины выписал — как вы думаете, на кого? Конечно же, на нашего «супершпиона»…