— Чудеса!
— Больше вам сказать нечего?
— Ошибочка какая-нибудь.
Руки тискают одна другую. Они пусты, а привыкли к оружию.
— Есть и вторая экспертиза на ту же тему. Спектрограмма соскоба, сделанного с пломбы во время медицинского осмотра. Обнаружены вещества, которые в практике зубных врачей на нашей территории не применяются.
Как он мечется внутри себя, ища лазейку. А рот открывает скупо, чтобы не выпустить рык, скопившийся в горле.
— Гражданин следователь, я лечил зубы у армянина-репатрианта… Возможно, он привез состав с собой.
— Где он живет?
— Жил в Ташкенте.
— Вероятно, в эпицентре? — почти ласково заметил Знаменский. — И дом разрушен землетрясением, а репатриант погиб?
— К чему вы все клоните?!
— Да разве неясно?
Бродяга вскочил.
— Нахалку шьешь, начальник?! Чернуху лепишь?!
Громко рявкнул. Епиш-епи-епи… — отозвались эхом гулкие стены.
— Обойдемся без шума, — обыденно сказал мужчина с военной выправкой. — Вас перебросили 21 октября, не так ли?
Бродяга метнулся к Знаменскому, воззвал:
— Дайте собраться с мыслями! Я все объясню!
— Но уже не мне, а следователю КГБ. Я, наверно, не услышу вашего подлинного имени, не узнаю, как оно пишется и на каком языке. И не жалею. Меня интересует одно: химическая формула яда, который вы ввели Федотову. Чтобы спасти его… Мы уходим, товарищ подполковник?
Вот и все. Теперь тут хозяин — подполковник.
Их работа кончена.
Будут многие дела. Но такое не повторится. И еще годы спустя они станут спрашивать друг друга: «А помнишь?..» И изумляться, потому что кто же всерьез верит в шпионов?