Приехавший спокойно положил ему сзади руку на плечо:
— Поговорили — и хватит. Извини, Рита, что я задержался.
Могутное плечо дернулось, стряхнув руку.
— Не видишь, мы с Риточкой беседуем? Куда лезешь?
— По-моему, это уже хамство, — сожалеюще констатировал приятель Риты.
Она затревожилась, предостерегающе произнесла:
— Алеша!..
Непрошеный ее поклонник развернулся к сопернику всей массой:
— Сам ко мне пристаешь, а я хамлю? Оскорбляешь, Алеша?!
— Прекратите этот цирк! Хватит! — повысил голос тот.
— Это ты — мне? Да знаешь, что я с такими делаю, дохляк несчастный? — и взял Алешу за отвороты пиджака.
Девушка замолотила в литую спину кулачками, детина заржал. Рядом никого не было, а те, что подальше, отворачивались.
— Алеша, я сейчас! — крикнула она и опрометью побежала мимо ларька и конторы озеленения за угол.
Продавщица высунулась, насколько позволяла шея (плечи в окошко не пролезали):
— Гражданин, чтой-то там? — скосилась она в сторону интеллигентного наблюдателя.
— А!.. — отмахнулся тот.
Но сам следил за событиями с пристальным интересом.
Приятель Риты старался освободиться из рук детины. Тот, продолжая посмеиваться, выпустил его и тотчас нанес удар. Парень упал и так остался, не делая попыток подняться.
Детина удовлетворенно одернул пиджак, погладил костяшки пальцев, неторопливо двинулся прочь. Интеллигент отклеился от ларька и очутился у него на дороге.
— Ну и что ты доказал? — в каком-то нетерпении спросил он.
— Что ко мне не стоит лезть! Между прочим, тебе тоже не советую, дядя!
— Да, это ты доказал. Доказал, что сильней. А девушка все равно убежала.
Мужчину одолевали какие-то свои чувства, детине неясные и безразличные.
— Нервная попалась, — хмыкнул он, снова ощутив спиной смешные ее кулачки.
— Красивая девушка…
Интеллигент все словно бы домогался вытянуть из собеседника нечто более глубинное, чего тот не желал обнаруживать либо попросту не имел.
— Другую найдем!.. Извиняюсь, спешу.
Затягивать пустой разговор возле того, кто все валялся, оглушенный… да и люди начали приостанавливаться… Чего этот дядя хочет?
Дядя иронически выпятил нижнюю губу:
— А иди, кто тебя держит…
Тот пошел, убыстряя шаг, и ушел бы, но сзади раздался голос Риты:
— Вон он, вон! В светлом костюме!
За Ритой поспешал лейтенант милиции. Стягивались любопытные. Раздался свисток, компания молодежи, пользуясь численным перевесом, придержала стремившегося ускользнуть детину.
Рита кинулась к своему Алеше.
— Алеша!.. Алешенька!.. Ой… Он, кажется, без сознания…
Интеллигент смешался с кучкой зевак, вновь становясь в позицию стороннего наблюдателя.
— Свисток относится ко мне? — изумился детина.
— Да, к вам. Документы, пожалуйста.
Отыскал паспорт, отдал лейтенанту. Раздвинув ближайших зрителей, появился сутулый старик с портфелем:
— Я врач, лейтенант.
— Очень кстати. Взгляните, пожалуйста, что с парнишкой.
Врач обрел профессиональную строгость.
— Осторожно, девушка, не трогайте его. Он всегда такой бледный?
— Нет…
Старик начал считать пульс. Лейтенант принялся за детину:
— Объясните, гражданин Платонов, как было дело.
— Какое дело? Никакого дела.
— Девушка звала на помощь. Утверждает, что вы набросились на ее знакомого. Как же нет дела?
— Я у данной девушки, гражданин начальник, только имя спросил. Вежливо, культурно. Почему-то обиделась. Нервная. А с какой радости кто-то валяется на тротуаре… — Он равнодушно пожал плечами.
— Да как вам не стыдно! — вскочила с колен Рита. — Кинулся на него с кулаками! На моих глазах!
— Вы видели, как этот гражданин бил потерпевшего? — спросил лейтенант.
Она открыла рот для безусловного «да», но победила привычка говорить правду:
— Я уверена! Больше же некому! Он уже совсем собрался… схватил его за пиджак и стал трясти!
— Но чтобы ударил, значит, не видели? — спросил лейтенант.
— Не могла же я ждать! Я побежала за вами!
— Тэ-ак… Граждане, кто был свидетелем происшествия?
Люди переглядывались, доносились отрывочные реплики: «Я уже на свисток подошел…», «К сожалению, ничем не могу…», «Услыхал, девушка кричит… А что к чему — не присутствовал».
Врач убрал стетоскоп.
— Думаю, сотрясение мозга. Я уже попросил вызвать «скорую».
— Спасибо, доктор. Гражданин Платонов, почему вы пытались скрыться?
— Я?! — засмеялся Платонов. — Наоборот, девочка от меня скрылась. Тогда я пошел своей дорогой… Не за что меня брать, начальник. Можно паспорт… обратно?
— Не отдавайте ему, не отдавайте! — взмолилась Рита.
— Конечно, если сомневаетесь, запишите фамилию и прочее. Только ведь свидетелей против меня нет.
— Но как же так?! Как же так?.. — Девушка осмотрела окружающих полными слез глазами, остановилась на интеллигентном наблюдателе.
Точно против воли он сделал шаг вперед к Платонову:
— Врешь. Ты его ударил. Назвал дохляком и ударил.
2
Так завелось это дело, фабулой своей похожее на сотни других. Но ему сопутствовали два особых обстоятельства, первое из которых переместило ординарную папочку на Петровку.
Заключалось оно в том, что арестованный Платонов оказался рабочим кладбищенской мастерской. На следователя и начальника райотдела милиции начали массированно давить. Их осаждали вдовы — заказчицы престижных памятников; вдовы, дети и даже внуки — владельцы памятников, стоявших рядом (из солидарности); самые неожиданные высокопоставленные или тайновластные лица; наконец, кладбищенское руководство, разъезжавшее на сияющих «Волгах».
Когда начальнику райотдела пригрозили учинить разгром на могилах его стариков (на том же кладбище похороненных), он впал в малодушие. И дело, вероятно, закрыли бы «за малозначительностью» или еще с какой благовидной формулировкой, но из больницы сообщили об ухудшении состояния потерпевшего. Теперь статья обвинения звучала сурово: «тяжкие телесные повреждения».
И начальник райотдела упросил Скопина принять дело в свое производство, а перед защитниками Платонова притворно разводил руками: дескать, рад бы, да начальство вдруг забрало в приказном порядке.
Вторым — менее необычным, правда, — обстоятельством была неуверенность в единственном свидетеле по фамилии Власов.
Вообще подкуп или угрозы, а то и слезные просьбы родственников нередко заставляют людей менять показания в пользу обвиняемых. Нечего и говорить, какая это язва для правосудия. Но Власов, по осторожному отзыву районного следователя, повел себя «немножко чудно» с самого начала, еще до всей вакханалии вокруг Платонова.
Потому-то дело и досталось Знаменскому.
— Не взыщите, Пал Палыч, что подсовываю элементарную историю, — заметил при этом Скопин, — но она по вас скроена. Боязливостью не страдаете. Тут у вас не липко, — он потер ладонь о ладонь. — И умеете взбадривать человеческую совесть. Так что, надеюсь, убережете драгоценного свидетеля до суда. А то срам мне будет перед районом.
«Позолотил пилюлю старик. Надо скоренько развязаться с этой мурой, пусть уж лучше другие дела подождут».
3
Телосложение Платонова выглядело боксерским только до пояса; ниже было рыхловато, и он неспокойно ерзал на привинченной к полу табуретке в тюремном следственном кабинете. Табуреточка не отличалась мягкостью и размерами, мало-мальски солидный зад на ней целиком не помещался. Однако не шезлонг же сюда ставить. Это одна из первых необходимых подследственному привычек — умение долго и смирно сидеть на такой вот табуреточке. Платонов еще не привык. И привыкать не собирался.
— Вот увидите, я от вас отобьюсь, майор! — хвастливо встретил он Знаменского.
— Лучше называйте меня «гражданин майор» или «гражданин следователь».
— Если вам больше нравится… — нагло осклабился Платонов.
— Просто чтобы соответствовало ситуации, поскольку я работаю в Министерстве внутренних дел. А вы, если не ошибаюсь, на кладбище? (С наглым — по-наглому).
Платонов спесиво фыркнул:
— Я бы сказал, на стыке сферы обслуживания и искусства.
— А точнее, изготовляете памятники. Гуманная профессия.
— А что? Вытесываю модные надгробные плиты. Развивает и физически и философски. «Неправда, друг не умирает, лишь рядом быть перестает!» и тому подобное… Про нас, говорят, даже роман есть: «Черный обелиск». Случайно не читали?
— Случайно читал. Мне не показалось, что это про вас.
— Зато из-за этих обелисков знакомства иногда заводятся — ого-го. Как начнет у вас телефончик трезвонить. Ха-ха. Еще извинитесь!
— Чудно, что за вас горой стоят. Ничей вы не зять, не племянник. Почему начальство землю роет?
— А из принципа. Не тронь наших! Погребальная служба великую силу имеет! Похоронить — это вам не родить, гражданин следователь. Хлебнете вы со мной кучу неприятностей, тем и кончится.
— Поживем — увидим. Давайте к делу. Вы знакомы с показаниями свидетеля Власова? Вы их подтверждаете?
— Это длинный, что ли?
— Не знаю, какого он роста, но он видел, как вы били потерпевшего.
— Врет, требую очную ставку!
— Зачем ему врать?
— Девчонка понравилась, вот он ей и подыгрывает.
— Неубедительно, гражданин Платонов.
— А я точно говорю, он на нее облизывался. «Красивая девушка» — это он сказал лично мне.
— Значит, на месте происшествия Власов присутствовал. Причем еще до того, как вас задержали. Не отрицаете?
— Ну, не отрицаю. Делов-то!
— И правильно делаете — заметен философский склад ума. Но раз Власов там был, то мог видеть весь разворот событий.
— Разворот!.. Мало ль, что он натреплет! Он говорит, что я ударил, а я могу сказать, что он. А? Два стоят, один лежит, кому верить? Вдруг я сейчас на него заявлю?
— Вы забыли о потерпевшем, который вряд ли вас спутает. Да и продавщица табачного ларька утверждает, что Власов спокойно наблюдал за происходящим.