— Вы так нравитесь его высочеству, — Чун Хуа довольно зажмурилась и сжала от радости кулачки, — поэтому это естественно, что он ищет с вами встречи и пытается угодить.
— Это и… пугает как-то. Да уж, за мной ещё никогда не ухаживал… принц. Что ещё за лисий орех? — теперь удивилась Наташа.
— Ээ, семена водяной лилии же, — Чун Хуа посмотрела на свою молодую госпожу склонив голову на бок. — Нет-нет-нет, это вас не пугает, это вас сму-ща-ет. Не путайте, — личная помощница отрицательно покачала указательным пальцем из стороны в сторону.
Обе служанки опять радостно зажмурились и пискнули.
«Мда уж, дети…», — Ната мысленно вздохнула, — «мне бы ваш оптимизм. Это ведь столько проблем будет, просто мамочки дорогие… нужно готовится к неприятностям… Но мне так нравиться с ним разговаривать, безумно интересно! И-и-и-и!» — мысленно радостно пропищала Наташа, — «Такой миленький и няшный, такой заботливый и интересный, а как дерётся на мечах, просто восторг! Ну я не могу и не хочу выковыривать это чудо из моего сердечка! Так жалко, что он оказался принцем… Ну почему он принц⁈ Если бы я знала, то не стала проникаться к нему так сильно… Хотя разум человека разве преграда для судьбы и любви?» — Наталья-Мэй вздохнула вслух. — «Если меня отправят из столицы, он ведь приедет ко мне?»
— Вам надо вышить шёлк и сшить для него красивое саше, — сказала Чун Хуа. Увидев взгляд Мин Мэй добавила, — Как ещё иначе вы покажете ему свои чувства и привязанность?
— Вообще-то словами, — легонько рассмеялась Наташа.
— Барышня Гу Мэй, вы что⁈ Как девушке можно так бесстыдно поступить⁈ — воскликнула Ци Шуй.
— Ни в коем случае! — сказала Чун Хуа. — И ещё, никогда не признавайтесь юноше первой, пока не узнаете его истинные намерения. Так что вышивайте, — личная служанка сунула в руки Гу Мин Мэй пяльцы с уже натянутой на них светло-зелёной тканью.
— Хотела посоветоваться… Я что-то не помню, не знаете, где здесь можно получить образование, но при этом чтобы никто во дворце не узнал? — спросила Наташа. — Я просила отца, но он отмахнулся от меня, сказав, что для девушек это не очень важно, а он занят. Сказал, что несколько символов знаю и этого достаточно.
— Наверное, опасается, что с образованием вы попадёте в более опасные неприятности, — ответила Чун Хуа, — а так можно сослаться на то, что вы не очень грамотная, и поэтому глупая.
«Придётся опять просить о помощи Ли Бэй Ху», — мысленно вздохнула Ната.
— Не думайте об этом, вышивайте. Всё равно господин пока запретил вам выходить. Барышня, вам ещё потом обувь жениху на помолвку шить, — подытожила личная служанка.
— М-мне⁈ Я что сапожник? — опешила Наташа. — Может ещё и дом построить⁈
— Барышня Гу Мэй, вы забыли обычаи? — посочувствовала Ци Шуй. — Жених с невестой должны подарить друг другу на помолвку обувь.
— И что, он тоже сам шьёт? — недовольно процедила Мин Мэй, подозревая, что это не так.
— Нет, жених покупает или заказывает изготовление невесте туфель, — ответила Чун Хуа.
— Тогда с каких… я должна ему сама обувь сидеть тачать⁈ — возмущалась несправедливостью бытия девушка. — Я что, нанималась что ли? Что за дискриминация? — вопрошала Мин Мэй.
— Барышня Гу Мэй, сшитые и вышитые мужу или жениху с любовью вещи хранят его от нечистой силы, болезней и ранений, защищают его жизнь, — улыбнулась Хуа-эр.
«У нас тоже такое было на Руси: матери и жёны шили, зашивали и вышивали одежду мужчинам, чтобы тем самым защитить своих близких и любимых от всего плохого»:
— Понятненько. И что мне вышить? — сдалась Наталья:
«Я умею вышивать, знаю приёмы глади и крестиком,… но не идеальная вышивальщица. Крестиком очень легко вышивать, но тут требуется гладь. Не хочу позориться — они вышивают тут, наверное, лет с пяти».
— Что-нибудь из символов любви. Вышейте самое простое — это пару уток мандаринок, — ответила Чун Хуа, — они у вас очень чудесно и быстро получались. У вас была прекрасная техника вышивки.
«Я могу решить дифференциальное уравнение или найти интеграл, но вышивать мандаринок? Увы, но нет», — мысленно вздохнула Наталья:
— Я могу… схематично попробовать, но ничего не обещаю.
— Барышня, ну тогда сороку или пару гусей, — Чун Хуа в задумчивости почесала указательным пальцем нижнюю губу.
— А можно не надо? — испуганно произнесла Мэй-Наташа.
— Тогда стебель лотоса, что держит два пушистых цветка, и листья, — предложила Ци Шуй.
— А ромашка, случайно, не символ любви? Ромашку могу, — ответила Наталья-Мэй.
— Если и это нет, то тогда можно вышить журавля на сосне, — радостно улыбнулась личная служанка. — Или одноглазую и однокрылую птицу Бии, они по преданию могут летать только попарно.
«Хотелось бы, конечно, что-то самой вышить и сшить от начала до конца… Эх-эх».
— А можно просто сердечко? — умоляюще и обречённо посмотрела на личных служанок странная с некоторых пор благородная древнекитайская аристократка Мин Мэй.
— А ну иди сюда, мерзавка паршивая! — кричала наложница Ся, гоняясь за дочерью по двору с добротной палкой. — Прибью! Честное слово, забью до смерти! — размахивала она жёсткой деревяшкой, иногда попадая по Мин Джу.
— Матушка, успокойтесь! Ай! Прошу! — говорила та, не намереваясь покорно принимать побои. — Успокойтесь и я вам всё объясню.
— Иди сюда, гадкая дрянь! Змея! — не слушала её мать. — А ну вставай живо на колени и я прибью тебя! Ты ещё смеешь быть непочтительной ко мне⁈
— Матушкааа! Больно же! — вопила Гу Джу.
— Ты ещё смеешь причитать и отпираться⁈ Зачем ты пошла туда, неблагодарная дрянь⁈ — рычала Ся Юнру. — Ты уже хочешь общаться с ними⁈
— Да нет же! — только успела ответить Мин Джу, как упала от удара палкой по ноге. После встала на колени и сложила в мольбе руки, продолжая тереть их друг о друга. — Матушка, простите, что не предупредила вас заранее, но у меня не было возможности. Необходимо было действовать очень быстро. Я хотела втереться в доверие к Мин Мэй и Мин Лан!
Это, конечно, было неправдой, но необходимо было как-то спасать положение.
— Правда? — начала успокаиваться наложница.
— Да, честно, матушка! Тогда бы я могла спокойно следить за ними и всё знать, — закивала Гу Мин Джу.
— Всё, я больше не могу. Хватит с меня, — Мин Мэй положила небольшие пяльцы на стол, потянула шеи и плечи, сделала пару гимнастических упражнений. — У меня уже всё затекло.
Ци Шуй заботливо и расторопно налила барышне воды в пиалу и начала легонько хлопать кулачками по плечам своей барышни.
Взявшая в руки пяльцы молодой госпожи Чун Хуа остолбенела:
— Святой… Будда… Барышня Гу Мэй, что это такое?
Ци Шуй и ещё пара служанок сразу подбежали посмотреть. На ткани вырисовалось странного вида человеческое лицо: круг, в нём глаза и улыбающийся рот; рядом было нечто красного цвета.
— Сердечко и сма… СмАтри, весёлое позитивное лицо, — ответила Мэй-Наташа.
— Молодая госпожа, если это нечто перевернуть вверх ногами, то что-то срамное получается, — личная служанка сочувствующе, как на умалишённую, посмотрела на Гу Мин Мэй.
Остальные горничные сразу сделали лица, что вообще ничего сейчас не видели, мгновенно разлетевшись по своим делам, как электроны от атомных ядер при ионизации.
— По-моему очень мило и позитивно получилось, — Наталья снова заглянула в своё художество и улыбнулась.
— Барышня, с чего вы взяли, что это сердце? Откуда вы знаете, как оно выглядит? Больше на лист плюща похоже, а если перевернуть, то вообще на что-то совершенно постыдное, — продолжала личная помощница.
— Хм… ээм, я художник, я так вижу, — хитро улыбнулась Мин Мэй, — После сошью из этого мешочек-саше. А сейчас становись на зарядку, а то со всеми этими ненужными делами мы пропустили тренировку, — добавила Наташа. — Чун Хуа распорядись ещё, пожалуйста, чтобы в моём дворе поставили мишень для стрел.
— Хорошо, молодая госпожа, — ответила Чун Хуа, и пробубнила, — Как у вас только есть ещё силы после бессонных ночных молитв и вышивки заниматься боевыми искусствами?:
«Вы на полном серьёзе собираетесь такое подарить⁈» — личная служанка испуганно покосилась на свою барышню:
— А если его высочеству не понравится?
— Тогда он пусть вышивает себе сам. Башмаки он по такому же принципу получит, — ответила Мин Мэй.
Прошло пару дней, Ли Бэй Ху не показывался. Лишь его личный слуга и страж Яочуан, первого дня ближе к вечеру, тайно перемахнул через забор и принёс письмо от своего господина. В нём говорилось, что он занят сейчас неотложными государственными делами, но не забывает и не забудет о ней. Также, в традиционном прямоугольном вертикальном конвертике, открывающимся сверху, в письмо был вложен небольшой свежий цветок персика. Мин Мэй положила его в свой блокнот, что всегда прятала, где тайно делала для себя записи на русском языке. Послание частично пришлось читать Чун Хуа.
— Как мило, он старался, — улыбнулась Натали в облике Гу Мин Мэй.
После личная служанка в шутку повздорила с Яочуаном из-за недавних камешков, летящих в неё, а затем они мирно разошлись.
Ответ писать Мэй-Наташа не стала, чтобы напомнить второму принцу, что она почти не умеет писать символы, поэтому не стоит присылать ей какую-то важную информацию в письмах.
Ещё Ната узнала, что скоро в поместье на её совершеннолетие приедет кормилица Мин Мэй, и расспросила о ней. Эта женщина жила на родине Гу Баожей и Чун Хуа, и там, где сама Гу Мэй провела часть своего детства, в Лояне, что стоит на реке Лохэ, почти в двух с половиной днях езды на повозке до столицы. Как рассказала Чун Хуа, за ту долину трёх рек: Лохэ, Ихэ и Хуанхэ, были постоянные древние войны до объединения земель Цинь Ши Хуан-ди, очень древнее заселённое место Китая.
Это вызывало опасения, так как появлялся ещё один человек, что будет сомневаться в ней, когда уже домашние привыкли к странностям законной дочери семьи Гу. Кормилицу звали Сюань Гуй Сюй. Она была строгой, но доброй. Её небольшая семья держала маленькую лавку продажи косметики. Но их старший сын Сюань Чжень имел призвание к лекарскому делу, поэтому выучившись, стал личным лекарем семьи Гу в этом поместье. Сейчас он был в отъезде для изучения новых болезней, поиска лекарств и способов лечения у различных талантливых врачей нашей страны и соседних государств.