Чувство влюблённости со временем проходит и становится меньше, как огонь в домашнем очаге — постоянной и согревающей, а проблемы и нерешительный мягкотелый незрелый мужчина без внутреннего стержня остаются. Я не хочу быть мамочкой — я хочу быть любимой и счастливой вместе с кем-то…
Хочется, чтобы у нас с Ху-эром сложились счастливые равноправные полноценные отношения до конца жизни, если уж придётся здесь жить, надеюсь, в нём всё-таки есть внутренняя сила. Я знаю, что такое тянуть мужчину на себе, и больше так жить не хочу. Потому лёгкая скрытность, нерешительность… даже незрелость и инфантильность Ли Ху меня немного напрягают, заставляют осторожничать. Словно пока ещё он сам не знает, чего хочет от жизни и что за девушка ему нужна. Наверное, потому что реалии этого времени и места не дают большого опыта в отношениях… Его что, женщины, в детстве покусали, почему он их так опасается⁈ Мне не нравится, что Бэй Ху постоянно уклоняется от ответственности за наше общение, по крайней мере, складывается такое впечатление из его поведения, и что творится в голове у него, тоже не известно… Вдруг он не очень хороший человек, каким внешне кажется, всё-таки его мать и дед не очень хорошие люди, как я наслышана, даже может, пытались меня убить… Вдруг он, по их указке пытается завоевать меня, чтобы потом манипулировать, дабы получить какие-то блага… Как будто избегает меня, потому что ему стыдно. Не хочется, в конце-концов оказаться дурой наивной', — говорил в ней опыт прошлых ошибок общения с людьми, познание предательства и прагматика взрослого мудрого человека, — «Хоть Бэй Ху мне очень симпатичен и безумно нравится… Он заставляет мою душу трепетать, а сердце биться сильнее. Несмотря на сомнения, хочется, чтобы он твёрдо стоял на ногах и был способен принимать решения, был честен и искренен со мной», — Натали вздохнула, — «У меня вообще, в принципе, не было цели искать здесь отношения, поскольку неизвестно, как долго я пробуду в этом мире… Просто как-то всё закрутилось так быстро и чувства вспыхнули, как огонь в печи… Хочется отбросить все предрассудки и быть счастливой вместе с ним, путешествуя по миру. Ху-эр обещал мне», — девушка снова широко улыбнулась.
Потом последовали эти странные сновидения, которые были похожи больше на «видения», чем на сны.
Сначала Наташа увидела радостного улыбающегося незнакомого молодого человека. У него были красивые изогнутые глаза, чёрные длинные, слегка вьющиеся волосы, собранные в хвост сзади. Одежда представляла из себя чёрные доспехи, похожие на китайские, надетые на чёрно-белое ханьфу. Этот молодой человек, радостно улыбаясь, бежал к ней, держа левую ладонь на эфесе меча, висящего на его поясе. Подбежав, он крепко обнял Натали, сняв с какого-то более высокого места. Ладони и пальцы девушки коснулись его грубых, наверное, плотных кожаных или металлических наплечников. Наташа не видела себя со стороны, она ощущала и чувствовала всё от первого лица. В душе и сердце Натали появилась сильная жгучая невыносимая тоска и горечь, даже больше зажгло и защемило от чего-то неизвестного грудь. Словно она что-то испытывала к этому юноше, но не могла понять, что именно, как в жутком кошмаре или наваждении, будто что-то случилось, что она не знала и не могла изменить, и это нечто съедало её изнутри, вводило в исступление. Наташа в облике Мин Мэй проснулась схватившись за сердце. После в полумраке развернула и приблизила к своему лицу ладони, пристально их разглядывая.
— Что за фигня? — недоумённо спрашивала она саму себя, потому что её ладони и пальцы даже сейчас продолжали сохранять чёткое, явственное, ощутимое всеми рецепторами кожи прикосновение к жёстким наплечникам. Даже сейчас она могла не только вспомнить, но и ощутить ладонями узор на них, а также все выпуклости и впадины на грубой коже доспехов, похожий на гребень крокодила. — Что это за хрень⁈ Изыди, — девушка потрясла кистями рук, но ощущения всё так же очень медленно постепенно уходили, оставляя в памяти неизгладимый след.
Следующий сон погрузил её в неизвестную комнату китайского стиля с тусклым светом свечей. И снова она всё видела от первого лица. Вот Наташа держит какой-то лист бумаги, на котором начертано много иероглифических символов. И было странно, будто она всё прочла и поняла, но в то же время ничего не поняла, словно у неё раздвоение личности. Это было весьма неприятное ощущение. После Ната побежала, испытывая ужасающее чувство страха и опасности, она даже не успела толком одеться во все слои одежды. Сердце выпрыгивало от испуга за свою жизнь. Она брела в темноте и периодически в полумраке от света факелов и фонарей, стараясь быть, как можно тише, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Наташа в панике перебирала по тёмно-красной каменной стене трясущимися ладонями, ища в ней опору и защиту, а по земле торопливо переставляла ступни ног. Наконец Ната увидела себя, спешащую куда-то со стороны: на ней была белая рубашка с запахом, а снизу юбка на завязках, длинные чёрные волосы завязаны сзади в хвост белой длинной лентой. Картина сменилась, как кадр фильма, девушка продолжала спешить бежать от чего-то в страхе, только теперь в полумраке по лесу, путаясь в корягах и ветках, преодолевая лесные препятствия. Постепенно светлело, Наташа оказалась на краю высокой скалы, вдаль уходил лес, внизу бушевала река с быстрым течением, ветер легонько трепал её одежду и волосы с белой лентой. Яркое огромное светило стало подниматься из-за горизонта, пробуждая и постепенно освещая поднебесный мир. Наташа засмотрелась на такую красоту, остановившись от своего бега на мгновение, собираясь бежать дальше вдоль обрыва. Неожиданно она услышала за своей спиной шум, сердце сжалось от безысходности и горечи, Наташа резко развернулась. Через мгновение область сбоку живота слева пронзает насквозь стрела, отдавая в тело дикой режущей и жгучей болью. Ната не может удержать равновесие и падает вниз с обрыва, безнадёжно размахивая руками. Она явственно ощущает, как её спина ударяется о воду. Ледяная вода обжигает и пытается заставить захлебнуться девушку. Силы покидают Наташу и всё, что ей остаётся, это смотреть на солнце и скалы, размытые толщей воды, дышать становится очень трудно, она тянет в последнем движении руку вверх к яркому живому диску и всё темнеет.
Наташа подскочила и села, схватившись за бок, где в районе поджелудочной была боль от стрелы во сне, дышать всё ещё было тяжело. Девушка испуганно хватала воздух ртом и плакала, сама не зная, почему.
Услышав стоны молодой госпожи, в комнату ворвались Ци Шуй и Хуан Цзао:
— Госпожа, что с вами⁈ Что случилось⁈ Вам плохо⁈ Вам трудно дышать⁈ У вас что-то болит⁈ — заводили они её вопросами.
Мин Мэй-Наташа стала приходить в себя, от духоты и боли остались лишь отголоски:
— Не знаю, что со мной, дышать тяжело было и боль в животе.
— Позвать лекаря Сюаня⁈ — спросила Ци Шуй.
— Да вроде проходит. Хорошо, — согласилась Ната-Мэй, сама испугавшись не на шутку.
Ещё не рассвело. Девушка сидела на своей кровати с распущенными длинными чёрными волосами, в пижамной одежде, ноги в сшитых из шёлка белых носках были поставлены на ступеньку, а на лице и во взгляде поселился страх.
Сюань Чжень, заглянув в глаза пациентки, быстро сел на стул рядом с постелью, и набросив лёгкий полупрозрачный шёлковый платок на запястье Гу Мин Мэй, приложил подушечки пальцев к пульсирующему кровеносному сосуду.
— А это ещё зачем? — спросила Наташа-Мэй.
— Сестра Мэй-эр, ты уже совершеннолетняя девушка, а я молодой мужчина, — быстро проговорил лекарь. — Раньше было можно, а теперь без него нельзя.
Натали раздражённо выдернула небольшой кусок ткани и кинула на кровать:
— Давай не будем сейчас в ромашку играть, можно или нельзя! — нервозность проскальзывала в голосе девушки. — Я хочу получить достоверную информацию о моём здоровье, это не шутки.
Немного посидев в тишине, лекарь Сюань после осмотрел лицо, глаза, горло и живот Мин Мэй, ловко, быстро и аккуратно прикасаясь своими пальцами, затем вынес вердикт:
— Я не обнаружил никакого заболевания. Но признаки, что боли и затруднение дыхания были, есть. К тому же, энергии инь и ци в беспорядке, в животе холод, а в лёгких жар. Чувство беспокойства и страха сбивает потоки жизненных энергий и заставляет спазмироваться некоторые мышцы, — молодой мужчина пристально и многозначительно посмотрел Гу Мэй в глаза, — если бы я знал всю правду, что происходит на самом деле, мог бы поставить более точный диагноз.
Глаза барышни пугливо спрятались, сейчас Мэй-Наташа была напугана и не могла быть собранной:
— Мне приснились кошмары. Наверное, переживания сказались.
Сюань Чжень покачал головой:
— Сестра Мэй-эр, я не враг тебе и не из болтливых. Ты же Мэй-эр?
Ната, жалобно увеличив глаза, испуганно-заторможенно кивнула, не имея, возможности что-то произнести, страх сковал горло.
«Не возмущается и категорически не утверждает. Взгляд всё тот же — другого человека. Понятно, что здесь что-то не то, а так же в том, что произошло или происходит, она не виновата… так напугана. Эта девушка слишком милая и более интересная, чем настоящая Гу Мин Мэй», — подумал Ю Чжень:
— Сестра Мэй-эр, только никогда не рассказывай ничего господину и госпоже, не расстраивай их, пусть они будут счастливы, — обратился он к барышне, пристально смотря ей в глаза. Лишь Наташа поняла, что он говорил совсем не о сегодняшнем здоровье:
«Он всё понял⁈ Собачья печёнка…»
— Ци Шуй пойдём, я дам тебе травы, сделать лекарство. Хуан Цзао, приготовь молодой госпоже лечебную кашу, а то она плохо ела вечером, — лекарь обернулся к служанкам, ещё раз напоследок сосредоточенно взглянув на Мин Мэй.
— Цзао-эр, не надо мне ничего сейчас варить. А утром пойди, пожалуйста, узнай, где сейчас находится даос, которого мы видели в храме Цинсан. Мне необходимо срочно поговорить с ним, — нервно произнесла барышня:
«Очень тяжко, когда ни с кем нельзя поделиться своими переживаниями… Догадались, не догадались — это всего лишь домыслы, не имеющие под собой никакого основания. Но ни в коем случае я никому никогда не должна рассказывать правду… Это здание, по которому я бежала в странном сне, ведь дворец. Лес вроде был без листьев, непонятно, то ли осень, то ли весна. Молодой человек? Я его не знаю. Это предупреждение? Навеяло событиями вчерашнего дня? Почему было ощущение раздвоения личности? Почему так явственно всё прочувствовала и запомнила? Что за наваждение, вызывающее у меня душевную боль и слёзы⁈»