– Конечно! Если такую же интересную, как и в прошлый раз, так только с радостью послушаю.
«Моё путешествие в этот мир прямо очень занимательное и увлекательное», – подумала Наташа.
Лин Юнбэй в ответ по-доброму улыбнулся и начал рассказ:
– Когда-то, в безнадёжно давние времена, наследник престола царства Цзинь, которого звали Чун Эр, при помощи интриг его врагов и по велению хитрой и подлой наложницы своего отца, был изгнан, без какого-либо имущества и денег. Он скитался по миру девятнадцать лет, борясь с голодом и недругами, которые пытались его убить. Но его не покинул, защищал и сопровождал всё это время единственный верный соратник, Цзе Цзытуй, который, возможно, даже был его родственником.
Однажды, в тяжелых условиях во время долгой засухи, принц был слаб, болен и уже умирал от голода. Цзе Цзытуй вырезал кусок из своего бедра и сварил из него похлёбку. Принц в ответ пообещал, что, когда придёт к власти, не бросит своего названого брата, щедро отблагодарит верного друга и дарует ему самую высокую должность. Цзе Цзытуй на это лишь ответил, что лучшей наградой для него будет мудрый, чистый, справедливый и верный своему народу правитель.
Так вышло, что принцу Чун Эру наконец удалось обрести помощников и сподвижников, что решили поддержать его власть, обретя при этом и свою. Получив трон, Чун Эр щедро отблагодарил всех, кто остался ему верен и помог взойти на престол, простил всех врагов, объявив амнистию, но забыл о том человеке, кто неоднократно спасал ему жизнь ценой своей жизни. Соратники принца не подпускали ко дворцу его побратима, а сам принц на радостях и на пути становления власти даже не вспомнил о нём.
Прошло несколько лет, вспомнив о друге, бывший принц начал его искать, но узнал, что Цзе Цзытуй на всегда ушёл со своей матерью жить в горы. Будучи уже императором, он несколько раз отправлял людей искать его, но те говорили, что не нашли, либо что он не хочет возвращаться ко двору и помогать правителю. Чун Эр загордился и считал, что идти искать названого брата самому ему не по статусу. По совету других Чун Эр поджёг лес на горе со всех сторон, чтобы заставить верного соратника выйти к нему. Но после трёхдневного пожара тела Цзе Цзытуя и его матери нашли возле ручья и сгоревшей наполовину ивы, а в её дупле была записка. В ней его искренний соратник Цзе Цзытуй писал, что ни о чём не жалеет, ему ничего не нужно, друг лишь надеется, что принц станет чистым, добрым, справедливым и мудрым правителем.
Чун Эр приказал похоронить Цзе Цзытуя и его мать под этой ивой, а сам поклялся исполнить его завет и стать самым лучшим государем для народа. Он всё понял и раскаялся, но было уже поздно. Чун Эр запретил в этот день где-либо разжигать огонь и назвал его днём холодной пищи, всю неделю он без устали молился в храме за своего названого брата. Через год правитель вернулся в этот же день почтить память друга и с радостным чувством увидел, что дерево ожило и на нём появились зелёные листочки. И тогда он дал этому дню ещё одно название, Цинмин, что в переводе означает «чистый свет». Чун Эр вошёл в историю как один из самых справедливых, великодушных и мудрых государей. При его правлении люди жили в мире, порядке и благоденствии. Каждый год до своей кончины Чун Эр посещал иву, где похоронил лучшего друга, и после этого неделю молился в храме. В этот день и неделю вся страна скорбела вместе с ним.
Поэтому праздник также называют днём поминовения усопших. В этот день все жители, подвластные небесному Нефритовому Императору, посещают могилы близких, родственников и друзей, отдают им дань уважения.
Минмэй достала платок, потому что её лицо украсили две мокрые дорожки. Чунхуа тоже всплакнула.
– Юная барышня Гу, не плачьте, а то подумают, что я вас обидел, – обеспокоенно произнёс Лин Юнбэй.
– Так история печальная, – проговорила Наташа, – что поделать. Жалко его маму, вообще не при делах, а пострадала. Бедная женщина.
Девушка в обличье юноши отвернулась к ближайшему зданию и, быстро промокнув глаза, убрала платок.
«Опять эти подростковые гормоны этого тела! – мысленно возмутилась Наташа. – Но история и правда очень трагическая. Здесь живут просто мастера трагических душещипательных историй, кстати, как и у нас».
– Барышня Гу Минмэй, простите, я не подозревал, что вы такая трепетная и ранимая, – виновато оправдывался молодой человек.
Чунхуа злобно сверкнула глазами на Яочуана, боясь, что тот снова презрительно фыркнет, но слуга господина Лина был спокоен.
– Да успокойтесь вы уже, всё нормально! – рассмеялась Мэй. – Что за абсурд? Теперь что, никому истории грустные не рассказывать, подозревая, что кто-то расстроится? Ну и глупость. Я не имела в виду, что вы глупый, – сразу оправдалась Наташа. – Ох уж мне эти правила приличия – приходится постоянно расшаркиваться и объяснять и без того понятное.
Лин Юнбэй звонко рассмеялся:
– И то верно, какие мудрые мысли! Гу Минмэй, вы такая чудная и интересная!
Отсмеявшись, молодой человек сказал:
– Я вам должен вкусный обед. Пойдёмте, и я угощу вас.
– Не стоит, господин Лин, нам пора в поместье, меня могут хватиться, и тогда Гу Минмэй не поздоровится, – улыбнулась девушка. – Давайте как-нибудь в другой раз. Я запомню, что вы мне должны.
– Как скажете. Хорошо, договорились… Надеюсь, это произойдёт очень скоро – не люблю оставаться в долгу, – проговорил молодой человек. – Барышня Гу Минмэй, а вы завтра снова пойдёте гулять?
– А вам какая забота о моих прогулках? – удивилась Наташа.
– Просто мне нужно знать, мало ли… Предупредить своих людей, что если опять вы будете перелезать через стену с наклеенными усами… чтобы не хватали вас снова… Если будете в очередной раз вести себя и выглядеть как юноша, – немного язвительно усмехнулся Лин Юнбэй.
«Он что, думает, что меня это должно задеть? Что я безумно пекусь о своей внешности? Вот лопух, он даже не подозревает, как просчитался», – мысленно рассмеялась Наташа и улыбнулась улыбкой Минмэй:
– И не говорите, такая удобная одежда, не то что эти дурацкие платья. Наверное, всю жизнь так буду ходить.
Господин Лин сначала опешил, а после рассмеялся:
– А вы, оказывается, ещё сумасброднее, чем я предполагал. Мне просто очень интересно: какие ещё изобретения на этот раз вы хотите воплотить в жизнь?
– Может быть, и пойду, мне ещё нужно посетить пару мест, – пожала плечами Наташа. – Надо навестить гончара и лекаря Чжао.
– Если бы я поинтересовался, зачем вам это нужно, это показалось бы вам слишком бестактным? – улыбнулся дворянин.
– Показалось бы. Молодой человек, нельзя быть таким любопытным, – улыбнулась Минмэй и, развернувшись, направилась к спрятанной на газоне в густой траве лестнице.
Господин Лин и его слуга помогли поднять лестницу и приставить её к стене. Минмэй и Чунхуа, осторожно осмотревшись, быстро вернулись в поместье и переоделись в ближайшем сарае для хранения дров.
«Этот господин… Лин Юнбэй, какая-то тёмная лошадка… Первое: есть несколько несостыковок, которым можно найти оправдание, но шитое белыми нитками… Второе: почему у меня складывается ощущение, что он скрывает свою личность? Все эти странные недомолвки людей, которые его знают, наводят на подозрение, – размышляла Наташа, зайдя в комнату. – Почему его все слушаются? И простым шовинизмом или сексизмом это вряд ли можно объяснить…»
Как оказалось, вернулась она вовремя – трое местных лекарей пришли попытать счастья в исцелении главной дочери семьи Гу.
– Госпожа Ся, вы просили нас следить за Гу Минмэй, – вошедшая служанка поклонилась.
– И что вы обнаружили? Вам удалось отрыть какой-нибудь компромат? – спросила Юнжу, аккуратно отпивая чай из маленькой коричневой пиалы.
– Пока нет. Но мы обнаружили кое-что подозрительное, – ответила прислужница. – Сегодня утром, после завтрака, эта девчонка в сопровождении своей служанки зачем-то отправилась в самый дальний конец имения. Мы не смогли проследить за ними дальше – нас отвлекла Минлан, а после мы их потеряли. Они словно в воздухе растворились. Мы не смогли обнаружить их местонахождение, но недавно они снова появились оттуда, и Минмэй вернулась к себе.
Когда наложница Ся проследовала за служанками, то ничего подозрительного не обнаружила. Только лестница и стена дома навели её на некоторые размышления.
– Госпожа Ся, нам спрятать лестницу подальше? – злорадно спросила служанка.
– Нет, не стоит, – ответила та, ухмыльнувшись. – Если наши подозрения верны, то лучше оставьте всё как есть… Но теперь пристальнее следите. Если это повторится ещё раз, сразу же сообщите мне. Поймаем их с поличным.
Служанка, которую наложница Ся привела с собой из «Дома ароматов», злорадно улыбнулась.
Лекарь среднего возраста прощупал пульс Наташи на обеих руках.
– Юная барышня Гу, – обратился он к самой девушке, хотя тут присутствовала её мама – госпожа Гу. – У вас ощущается…
– Холод в голове? – перебила его Минмэй. – Я в курсе и уже пью имбирь как не в себя, что дальше?
Было видно, как лекарь закрыл своё возмущение в себе и снова улыбнулся:
– Я выпишу новый рецепт, что расширит кровеносные сосуды и улучшит питание мозга огнём.
– Может, не надо огнём-то? – скептически посмотрела на него Наташа. – Мне мой мозг нужен живым, а не варёным.
– Видите, что происходит? – с комком в горле произнесла мать. – Пишите, мы попробуем это снадобье.
– Я добавлю в рецепт боярышник, имбирь уберу, а женьшень уменьшу, – кивнул врач.
– Это всё ерунда. Ваш рецепт никому не поможет, коллега, – произнёс ещё один врач с деревянным чемоданчиком, зашедший в комнату.
Наташа, находящаяся сейчас в облике барышни Гу Минмэй, закатила глаза.
– Госпожа, здравствуйте! – Новый мужчина учтиво сложил руки и поклонился. После прошёл к больной, послушал её пульс и задал несколько вопросов. – Здесь необходим гриб «львиная грива» и розмарин.