«Подумаешь!.. Кто ещё мелкий? Если брать в расчёт, что ему двадцать четыре или двадцать пять… не помню… то он вообще младше меня на два года! Пусть он и понял, что это я, всё равно пока что буду делать такой вид. Хотя бы покажу этим, что мне стыдно и я сожалею о своём поведении. Он уже на меня не ябедничает… наверное, ему стало меня жалко», – размышляла Наташа, довольная своей хитростью.
В зал прошла Лули, Чунхуа и ещё пара служанок, они несли подносы.
– А вот и кушанья, – тихим добрым смехом рассмеялась вдовствующая императрица. – А-Мэй самолично приготовила какие-то новые блюда для меня, чтобы порадовать и удивить, выказать почтительность. Ваше величество, попробуете их со мной?
Наследный принц легонько язвительно хохотнул:
– В древности люди учились для того, чтобы совершенствовать себя. Нынче учатся для того, чтобы удивить других.
– На что вы намекаете, ваше высочество? – насторожилась и приготовилась защищаться Наташа. Она не могла промолчать на такое обвинение.
Наследный принц вздохнул:
– Как говорил великий философ, нелегко встретить человека, который, отдав учению три года жизни, не мечтал бы занять высокий пост.
– Что за нелепость? Вы слишком подозрительный. Почему я не могу порадовать кого-то своей стряпнёй просто так, если я хорошо умею готовить? – апеллировала Наташа к логике.
– Крестьянин кричит, что он делает всю тяжёлую работу, а лошадь с волом прядают ушами и молчат, – снова язвительно усмехнулся Ли Цзылун.
– Вы! – Гу Минмэй, словно пружина, подскочила с места и направила свой указующий перст на вредного молодого человека. Тот довольно усмехнулся, видя неудержимый гнев девушки, а Минмэй продолжила: – Я слышала, люди в древности не любили много говорить. Они считали позором для себя не поспеть за собственными словами!
Наследный принц выглядел опешившим. Император и вдовствующая императрица тоже немного нахмурились.
– Гу Минмэй! – Генерал Гу резко хлопнул ладонью по столу. – Ты ведёшь себя слишком невежливо и дерзко для приличной девушки!
После родители испуганно сложили руки и поклонились:
– Простите, ваше величество! Простите, ваше величество! Простите, ваше высочество! Простите, ваше высочество!
После продолжил отец:
– Я плохо воспитал свою дочь! Я сурово накажу её дома!
– Простите её, ваше величество! Она слишком необузданная после болезни и ещё слишком молода! Я накажу её и обучу правильно! – добавила госпожа Гу. – Вы же знаете, до болезни она вела себя крайне достойно.
– Простите меня, ваше величество, но я была вынуждена так сказать. Я не боюсь наказания, если вы посчитаете, что я его заслуживаю, – я приму его с честью, – сложив руки перед собой, Наташа поклонилась.
– Отец, от правды, как и от солнца, ладонью не прикроешься. Рассудите нас, – наследный принц встал, сложил руки и легонько поклонился, а после снова сел.
«Интересно-интересно… Ещё мозг не вырос, чтобы тягаться со мной… Не та весовая категория, – ухмыльнулся он одними глазами. – Но начало неплохое, поглядим, на что ты способна… Не думаю, что ты вдруг резко поумнела».
– Вы что, перечитали сборников пословиц? – фыркнула Наташа. – А прямо нельзя говорить, что думаете? Слышала, хитрые, трусливые люди, а также те, кто не умеет следить за своим языком, всегда оставляют себе шанс на отступление, – пренебрежительно усмехнулась девушка.
– Гу Минмэй, не заходи слишком далеко, – процедил сквозь сжатые челюсти Ли Цзылун.
– А почему вы принимаете эти слова на свой счёт? Я говорила не про вас, просто тоже что-то вспомнила из высказываний философов, – мирно улыбнулась Наташа, подняв руки, и снова легонько поклонилась. – Простите, что позволила себе допустить двойной смысл, – чуть отвернувшись в сторону, девушка легонько злорадно улыбнулась.
Наследный принц выдал офигевающий смешок, понимая, что сейчас так глупо попался на хитрую уловку известной как не очень умной дочери семьи Гу.
Родители девушки сидели испуганно-напряжённые и желающие провалиться сквозь землю, а также готовые взять вину на себя и получить наказание, чтобы спасти дочь.
– Что ты хочешь этим сказать, Минмэй? Я хочу послушать тебя, дитя. Говори, – произнёс император, по-доброму обратившись к Гу Минмэй. – Это просто взбалмошность или тебе действительно есть что сказать? – Он легонько махнул перед собой рукой.
Наташа села обратно на своё место.
– Ваше величество…
– Гу Минмэй, я тебя не вижу, – перебил её император, озадаченно подняв бровь, и снова махнул рукой, иронично улыбнувшись. Наташа поняла, что он указывает на центр комнаты перед собой.
– А-а-а, понятно, простите, – тихонько рассмеялась девушка. – Исправлюсь.
После все присутствующие изумлённо наблюдали, как юная хрупкая Минмэй еле подняла тяжёлый стул со спинкой и короткими прямоугольными ножками. Затем девушка поняла, что это очень тяжело, и принялась просто тащить его по полу, издавая ножками противный скрежет.
– Гу Минмэй, что ты делаешь?! Это возмутительно! – наконец первой очнулась мама.
Наташа огляделась по сторонам и увидела лица с застывшей маской удивления и непонимания.
– Принесите, пожалуйста, сиденье юной барышне Гу, – распорядилась вдовствующая императрица.
Две служанки сразу же принесли толстое квадратное мягкое сиденье, похожее на подушку, и положили его посреди комнаты, свободной от столиков.
Наташа сконфуженно сжала губы и, неловко пройдя к месту, села на него на колени, учтиво поклонившись.
– У тебя есть возможность высказаться, – произнёс, по-доброму улыбнувшись, император с высоты своего великодушия.
– Мы семья, юная Мэй-эр, поэтому говори спокойно. Всё как есть, – улыбнулась вдовствующая императрица.
– Да. Считай нас своими старшими, – улыбнувшись, махнул рукой император, на этот раз довольный искренностью девушки.
– Ваше величество император. Ваше величество вдовствующая императрица, – начала Наташа, сделав кислое расстроенное лицо. – Если вы мои старшие, значит, я могу вам пожаловаться, если со мной поступили несправедливо и этим нанесли мне неоправданную обиду?
– Да, А-Мэй, говори, – ответил император. – Что случилось?
– Этот молодой человек, – она указала взглядом на Ли Цзылуна, – несправедливо поступил со мной, я не могла сдержать своих эмоций от жуткой несправедливости и обиды. Простите меня за то, что была так резка и неуважительна в вашем присутствии.
– Чувство стыда и праведное негодование – это основа справедливости, – ответил, улыбнувшись, император. – Но ты посмеешь жаловаться на наследного принца?
– Вы сами сказали, что являетесь моими старшими. Куда же мне обращаться за справедливостью и защитой, если не к вам? – с грустью в голосе и с поволокой печали на лице спокойно спросила Наташа. – Ваше величество троюродный дядюшка император, ваше величество вдовствующая двоюродная бабушка императрица, я плохо училась и я ещё мала. Простите, если что-то делаю или говорю не так… Лишь говорю от чистого сердца, что есть на душе.
Родители испуганно распахнули глаза.
«Смело, Гу Минмэй, смело, – мысленно усмехнулся Цзылун. – Раньше не замечал за тобой такой отваги… Я, похоже, недооценил тебя».
– Барышня из семьи Гу, чем я обидел тебя, да ещё так несправедливо? – задал вопрос наследный принц. Чувствовалось, что спокойная и вежливая речь в отношении Минмэй давалась ему с трудом, но присутствие высокопоставленных особ не предоставляло ему возможности нагрубить или разговаривать с ней жёстко.
– Ваше высочество, вы слишком плохо думаете о людях, – ответила Наташа. – Если так предвзято относиться к каждому человеку и никому не доверять, как же тогда жить дальше? Как руководствоваться моралью и справедливостью? Ладно я, простой житель страны, но вы же наследный принц. Я полагаю, вы должны быть великодушны, справедливы и мудры. В первую очередь вы сами должны подавать пример всем жителям Поднебесной, следуя законам страны и законам морали, совести и справедливости. Ведь вы наследник императора, вы должны распространять его справедливый и великодушный путь.
Император хитро прищурился, улыбался и кивал. Пожилая женщина посматривала на всех и тоже хитро улыбалась.
– Ты слишком дерзко разговариваешь для молодой девушки! Прекрати дерзить! – сурово и несколько испуганно произнёс отец Минмэй.
– Пусть говорит. Пусть выговорится до конца. Пока я слышу верные вещи, – ответил ему император.
– Благодарю за вашу высокую милость, – легонько поклонился ему отец.
– Ваше величество, я не помню почти ничего, что было со мной до этого времени. К сожалению и позору, теперь я даже не умею читать и писать. Но мне не стыдно, так как, когда я очнулась, сразу начала совершенствоваться, чтобы чему-то научиться вновь. Чувствовать себя никчемной и слабой – это не по мне. Я начала изобретать некоторые удобные вещи. Также одним из моих достижений являлось то, что я научилась готовить. Когда я узнала, что посещу своих старших, мне так захотелось поделиться своей радостью с вами, выказать вам должное уважение и почтительность. И теми вкусными блюдами, что я могу создать…
Но наследный принц ни за что ни про что опорочил все мои светлые намерения. Также он безосновательно, не увидев и не попробовав блюда, не выслушав меня, не предъявив доказательства или обоснование своим словам, просто обвинил меня в таких тяжёлых грехах, как враньё своим старшим, использование чужого труда, дабы превознести себя. Усомнился в моей искренности и в отличных навыках готовки. Я никак не могла терпеть такой жуткой несправедливости и обиды. Разве гоже так легкомысленно поступать наследному принцу нашей династии? Разве можно так бросаться словами и порочить моё честное имя? – Наташа тяжело вздохнула, глядя на великих лиц Поднебесной жалобными глазами кота из известного мультфильма, и закончила свой грустный монолог: – У вас есть доказательства вашим чудовищным обвинениям в мой адрес, ваше высочество? – Наташа с вызовом посмотрела на молодого человека. – Чтобы вы так попирали моё честное имя и честное имя моей семьи.