— Всё так, — сказал он. — Но будь осторожен с этим. Это нейростимулятор, он вреден людям, особенно для тебя! — Он посмотрел на моё ошеломлённое лицо, колебался мгновение, затем снова достал флягу и протянул её обратно. — Ладно, ещё пару глотков можно. После всего, что ты увидел и услышал, твоя нервная система может не выдержать.
Когда мы подошли к станции метро, я остановился, чтобы выпить из фляги. Вокруг стояло несколько автобусов, битком набитых людьми. Рядом толпились те, кто пытался протиснуться внутрь, но шансов у них не было. Никаких.
Из подземного перехода с грохотом вырвались люди и открыли беспорядочную стрельбу по транспортному терминалу. Паника переросла в хаос: пассажиры вываливались из автобусов, давя друг друга в попытке бежать. Крики смешались с грохотом выстрелов. Одни метались между машинами, другие врезались в толпу у станции, которая, вопреки логике, двигалась навстречу стрелкам, пытаясь найти укрытие. Всё смешалось: страх, агрессия, слепая давка.
В довершение ко всему, на звук стрельбы прилетели странные летающие объекты, которые также начали палить без разбора по толпе, только из чего-то более серьёзного. Эта беспощадная смесь выстрелов, криков, крови и людей увлекла меня. Я потерял Горыныча из виду, а толпа всё напирала. Тут я увидел щелочку, через которую не мешкая пролез в подземный тоннель.
Я уже спускался по каменным ступеням, и спасение было близко, как вдруг случилась новая напасть. Люди вдруг стали падать, сжимая головы руками, и кататься по земле, некоторые бились в конвульсиях. Я, видя это, немного затормозил, и это меня спасло. Сверху прямо передо мной упал мотоцикл вместе с рокером, в спине которого зияла дыра с теннисный мяч с оплавленными и дымящимися краями. На плече мертвеца висел настоящий АК-74, а с багажника сползала большая спортивная сумка. Я машинально взял оружие и сумку и нырнул в спасительный тоннель.
В тоннеле царил мрак, снаружи пробивался лишь слабый луч света, не способный разогнать темноту. От этого крики людей и выстрелы казались ещё более зловещими.
Чтобы не слышать звуки ужасной бойни, я, подобно слепому кроту, ощупывал левой рукой холодный камень стены и медленно продвигался во тьму.
Вход остался далеко позади, стрельба и крики уже почти не доносились, и я решил остановиться. Идти в этой темноте — только заблудиться. Такой вариант мне не подходил, поэтому я решил переждать, пока всё утихнет, а потом тихо выбраться на поверхность. Во мне ещё теплилась надежда, что Горыныч жив и скоро найдёт меня. Иначе пересечь океан, а потом идти через такую же разрушенную Европу у меня вряд ли бы получилось.
Даже если бы удалось добраться до Россиюшки, то что? Подошёл бы к полицейскому и спросил: «Не видел ли, командир, хранителя хрен знает с какого мира или Илон Маркс здесь не пробегал?» То-то и оно!
Я вспомнил, что так и не вернул Горынычу флягу с нейростимулятором, и, не раздумывая, достал её из заднего кармана шорт. Отпив сразу три глотка, я усмехнулся: что там говорил Илон Маркс о том, что это опасно? Если бы это было так, он бы не дал мне её.
Горыныч не обманул — стимулятор начал действовать. Это стало понятно по тому, как моё зрение словно подкрутилось, как у прибора ночного видения. Я видел всё вокруг так ясно, будто смотрел через прозрачную стену.
Что ещё может эта штучка? Оказалось, что многое. Мой мозг улавливал звуки нечеловеческой речи, которые произносил кто-то сверху. Я понял, что слышу улицу. Может быть, напиток Горыныча позволяет видеть сквозь бетон и асфальт? И только я подумал об этом, как моё сознание, усиленное инопланетным снадобьем, показало мне улицу так ясно, будто я всё видел своими глазами. Чудеса, да и только! Ну Горыныч. Змей. Просто супер! Класс!
На поверхности множество полицейских, не скрывая своей внешности рептилоидов, грубо разглядывали тела убитых. Сволочи! Они добивали тех, кто был только ранен. Судя по всему, это действо ещё не скоро бы закончилось, потому что тел наверху я увидел действительно много.
Мои дальнейшие действия определили плащ лесника и шапка-ушанка Горыныча на одном из убитых. Тело лежало ничком, так что подтвердить, что это был он, я не мог. Вообще-то в Америке «Кузьмичи» не сходят с конвейера. Даже если я бы опознал Горыныча, чем бы мне это помогло? Что я должен был делать? Отрезать у трупа руку, при условии ещё, что мне это позволили бы сделать аннунаки? Зачем? Всё равно открывать портал я не умел, что, если бы открыл дверцу в дантовский Ад? Здесь хоть интуитивно всё понятно, Земля всё-таки, пусть и копия.
Я решил идти дальше — вглубь, исследовать подземку Нью-Йорка. Может быть, потом, когда-нибудь в будущем, я напишу об этом рассказ. А может, даже роман под названием «Приключения русского в альтернативной Америке».
Теперь, когда у меня появилось ночное видение, идти стало гораздо легче. Ясности моего зрения могли бы позавидовать даже вампиры. В руках я держал русский автомат, пусть и сделанный в США, а про тайную силу металлической фляжки я вообще молчу — она была моим секретным оружием.
Глава 8. Сабвей
Нью-Йорк, Земля «U-332», недалёкое будущее
Через час блужданий по тёмным тоннелям метро за одной из колонн я заметил трёх мужчин с ружьями. Один из них был в солдатском шлеме с прибором ночного видения. Он видел меня и, вероятно, считал, что имеет преимущество. Шельмец просто ждал, когда я попадусь в его ловушку.
С моими новыми способностями мне ничего не стоило заглянуть за бетонную опору. Как и раньше, я словно переместился за спину солдата. Чёткое изображение его снаряжения стояло перед моими глазами. Меня так и подмывало дотронуться до бойца. Мысленно я протянул руку и выключил его прибор ночного видения, а затем поставил его оружие на предохранитель. И знаете что? У меня получилось! Оказывается, у меня была такая опция. Ну, Горыныч, спасибо за подарок! Удружил змей!
То, что произошло дальше, смогло бы стать сюжетом для голливудского фильма. Пока солдат пытался понять, в чём дело, я бесшумно вышел из-за колонны, взял его винтовку, которую он неосторожно оставил у опоры, и громко скомандовал: «Всем лечь на пол, руки на затылок, ноги врозь!»
Я произнёс эти слова на безупречном английском языке, без акцента — спасибо Горынычу! Оказывается, теперь я мог свободно говорить на их языке. Кажется, эти трое меня поняли. Я собрал их оружие и рюкзаки, затем разрешил им сесть, прислонившись к стене, но с руками на затылке.
— Парни, я свой, я человек, я русский, — сказал я, показывая на свою футболку с надписью «MAAGA». — Не дёргайтесь, всё в порядке. Я заглянул в один из рюкзаков и нашёл фонарь. — Видите? Всё нормально, сидите спокойно.
— Во даёт! С чего это тут русскому взяться? — на чистом русском пробурчал тот, кого я обезоружил первым.
— А ты тут с какого перепугу? — спросил я тоже по-русски. — Ты что, тоже за ящериц?
— Да пошёл ты! — выругался мой земляк, а потом, уже на английском, добавил: — Всё, парни, приехали. Русские пришли нас спасать.
Так я впервые встретил угнетённых американцев. Тот парень, который не поверил, что я русский, оказался из Самары. Его звали Андрей. Он работал в охране нашей миссии в ООН и как раз уехал на неделю в горы на Аляску, когда всё началось. Аннунаки дали сотрудникам посольства три дня на эвакуацию, и Андрей её пропустил. Когда он вернулся, Нью-Йорк уже был колонизирован. Гудбай, Россия! Здравствуй, сабвэй!
Остальные двое местные — Майк и Руди. Они с восхищением смотрели на мою футболку с надписью «MAAGA» — «Могучие Американцы Снова Великие». Потом мне объяснили, что бойцов MAAGA здесь почитали, как легендарных спартанцев. Именно с них началось сопротивление. Так что, как носитель этого символа героизма, я моментально заработал уважение — минимум плюс пятьдесят к авторитету.
Чтобы объяснить свои способности — видеть в темноте и творить чудеса, — мне пришлось придумать для них легенду.
— Ты что, Майки, думал, русские будут сидеть сложа руки, пока ящеры колонизируют мир? — сказал я, похлопывая по плечу огромного Майкла. — Мы схватили одного из них, и он оказался важным учёным у аннунаков. Вот и выдал все их секреты. А ты думал, зачем я здесь? У меня миссия — организовать вас и поднять на борьбу. Рот фронт!
При этих словах я заметил, как Руди улыбнулся. Будучи немцем, он хорошо понимал, что такое «Рот Фронт» — лозунг немецких коммунистов. Возможно, ему рассказывал об этом его дед. Мне очень хотелось верить, что дед Руди не был одним из тех, кто после войны бежал в Канаду или Аргентину. Мне бы не хотелось оказаться в одной компании с внуком фашиста, хотя я и понимал, что дети не несут ответственности за поступки своих родителей. Но я такой, какой я есть, и ничего с этим не поделаешь. Пусть помнят, что их предки творили на нашей земле.
— Руди, ты же немец? — специально спросил я Руди, улыбка которого сразу исчезла с лица. — Объясни потом Майку, что такое «Рот Фронт».
— Мой прадед был одним из тех, кто поддерживал Тельмана. Сюда уже мой отец перебрался в девяностых, — сразу же успокоил меня Рудольф.
— Я и не сомневался, что правнук антифашиста будет в сопротивлении этим, — левой рукой я изобразил ползущую змею, а правую протянул для рукопожатия.
Весь этот разговор с Руди подействовал на него как-то по-особенному. Он словно стал выше ростом, а в его глазах читались гордость за прадеда и благодарность мне за то, что я начал этот разговор.
Спустя час мы подходили к штабу одного из отрядов сопротивления, которым командовал некто Джей. В среде бойцов подземки было принято давать командирам прозвища из букв или цифр, но я не стал выяснять их значение. Джей так Джей.
Командира на месте не оказалось, и меня направили к девушке по имени Хлоя. Я уже мысленно нарисовал себе образ «железной леди» вроде Тильды Суинтон — суровую, с пронзительным взглядом. Но реальность оказалась совсем иной.
Когда дверь открылась, во мне что-то дрогнуло. Хлоя стояла передо мной, и весь мой циничный