В тюрьме он знал немало офицеров, похожих на него. Однако большинство охранников больше напоминали Уильяма Куина — человека, известного своей жестокостью к чернокожим заключённым. Во время бунта одна тысяча девятьсот семьдесят первого года заключённые жестоко расправились с ним за его бесчеловечное поведение.
Куин намеренно запихивал неугодных ему чернокожих заключённых в переполненные камеры, наблюдая, как они выясняли отношения в борьбе за место. Иногда это доходило до убийств: чтобы просто сесть или лечь, люди были готовы пойти на всё.
Власти, к сожалению, уроки истории так и не усвоили. Тюрьма опять трещала по швам: вместо положенных одна тысяча двести восьмидесяти человек здесь содержалось две тысячи двести заключённых. Полвека назад теснота и жестокость охранников привели к масштабному бунту. Пять дней национальная гвардия подавляла восстание, в результате которого погибли тридцать три заключённых и десять сотрудников тюрьмы.
Сейчас предпосылки к новому бунту казались очевидными. Особенно если учесть, что в блоке «В» находился человек, чей арест стал символом крушения государства. Там томился Рональд Траст — лицо «красной» Америки.
Дензел наконец решился. Он повернул ключ в замке зажигания своего старенького «Шевроле Спарк» и за двадцать минут добрался до Батавии — маленького городка с населением чуть больше пятнадцати тысяч человек. Машина плавно остановилась у входа в мотель.
К счастью, свободные номера ещё были. Правда, администратор сообщил, что три бизнесмена из Нью-Йорка только что арендовали целых четыре комнаты. «Странно, зачем им столько? Может, они занимаются контрабандой из Канады, а Батавия для них — перевалочный пункт?» — подумал Дензел. Двадцать пять лет службы в тюрьме научили его замечать подобные странности.
Получив ключ от номера, Дензел сразу отправился в местный бар. Ему не терпелось выполнить вторую часть своего плана: напиться до беспамятства и хотя бы на время забыть обо всех своих тревогах.
Бар, вопреки ожиданиям, пустовал — только бармен лениво протирал бокалы. Даже старый Джо, обычно сидевший в углу, сегодня не пришел. В зале сидели только трое молодых людей, одетых, по нынешним меркам, очень хорошо. Дензел подумал, что это могли быть те самые «контрабандисты», которые арендовали почти все номера мотеля.
Однако, присмотревшись внимательнее, он изменил своё мнение. Парни выглядели слишком юными, а их глаза казались открытыми и честными. Ничего в их облике не напоминало преступников.
Окинув взглядом полупустой бар, Дензел спросил, можно ли присесть за их столик. Он пошутил, что пить в одиночестве — последнее дело. К его удивлению, форма офицера полиции не вызвала у молодых людей ни тени отторжения. Это лишь подтвердило его догадку: парни точно не имели отношения к преступному миру.
— У вас в Батавии, наверное, важное дело? — спросил Дензел у молодых людей. — В наших краях редко встретишь новые лица. Не думайте, что если я в форме, то обязательно начну допрашивать. Сегодня у меня отвратное настроение, и я решил его развеять с помощью выпивки. Домой не хочется, а в баре вы — единственные собеседники.
— Мы не против поговорить с хорошим человеком, если это искренне, — ответил Ахмед. — Мы остановились в мотеле неподалёку и нашли только это место, где можно перекусить, выпить виски и найти приятного собеседника. Присоединяйтесь!
— У вас в этом городе какое-то дело или вы здесь проездом? — спросил Дензел, залпом выпив полную рюмку виски, и даже не поморщился. — Простите за любопытство, это просто для затравки разговора. Вы можете не отвечать, если не хотите.
— Почему же, — сказал Марсель, подливая офицеру ещё виски. — Мы здесь проездом. Хотим посетить Канаду и увидеть зимний Ниагарский водопад. Мы бы не стали останавливаться в этом городке, но по дороге у нас вышел спор. Эти двое утверждают, что из Аттики невозможно сбежать, а я говорю, что был случай. Полвека назад, во время бунта. Только имя того счастливчика я забыл. Хорошо, что вы полицейский. Может, рассудите нас?
— Его звали Джозеф «Бешеный пёс» Салливан, но сбежал он не во время бунта, который случился девятого сентября тысяча девятьсот семьдесят первого года, а седьмого апреля того же года, спрятавшись в мешке с мукой, и машина привезла его именно сюда, в Батавию, — ответил Дензел, знаком показывая Саиду, чтобы тот не тормозил и вовремя пополнял его рюмку спиртным. — Только на свободе он недолго гулял. Через две недели повязали его в Нью-Йорке. Любил он выпить, и девушек очень любил. Так, значит, это вы сняли сразу четыре номера в мотеле?
— Да, это мы, — уверенно ответил Марсель. — За нами едет машина с товарищами, вот для них-то мы и сняли номера. Что касается Канады, то у нас совершенно легальный бизнес. Лицензию можем показать позже, когда прибудут друзья. Теперь, когда вы разрешили наш спор, в этом городке нас больше ничего не держит. Но одну ночь всё же придётся провести — за мотель уже уплачено.
— Как это по-американски! — заметил офицер, вливая в себя очередную рюмку «Джека Дэниэлса». — Деньги не растут на деревьях! Верно? Эй, сынок, налей ещё, и себя не забывай. Сейчас проверим, правда ли, что баксы не растут как листья. Лей, не стесняйся. Виски — лучшая сыворотка правды. Она сразу покажет, кто лжёт, а кто нет. Что, парень, ты себе так мало налил? Испугался человека в форме или не хочешь пить с легавым?
— Нет, офицер, я не имею предубеждений против полиции, — ответил Саид, язык которого уже заплетался. Две бутылки виски на четверых давали о себе знать, хотя молодые люди старались жульничать, незаметно выливая свой виски под стол.
— Наш с братом отец, ещё до эмиграции в Штаты, служил в полиции. Поэтому я с уважением отношусь к полицейским.
— Молодчина! Только я не полицейский. Я грёбаный тюремный надзиратель! — почти прокричал Дензел, теряя контроль. — Что, и теперь тебе не зазорно выпить со мной? Со мной, чёртовым душителем свободы? Если не брезгуешь, тогда наливай! С такими, как я, не то чтобы рюмочку виски выпить, рядом со мной даже воздухом дышать нельзя, потому что смердит. Да, наливай уже.
— Э-э, друг, тебе, наверное, уже хватит, — сказал Марсель, подхватывая офицера, который уже не мог стоять на ногах. — Помоги, Ахмед, отведём этого вертухая, душителя демократии, в номер, пока он ещё способен передвигаться. А ты, Саид, как? Можешь идти сам?
Ахмед долго пытался вставить ключ в замочную скважину, но его руки не слушались. Наконец ему это удалось, но дверь неожиданно распахнулась сама. Стоявший на пороге Маркус, видя состояние ребят, просто отступил в сторону, и все четверо ввалились в номер.
— Если соберутся два американца и русский, то результат предсказуем, — сказал Маркус Хлое, которая широко раскрытыми глазами смотрела на своих вдрызг пьяных товарищей. — Но нет худа без добра. Кажется, парни поймали золотую рыбку. Пожалуй, Хлоя, нам следует не ругать, а хвалить твоих ребят. Перед вами, друзья, Дензел Гамильтон — офицер коррекции, ответственный за блок «В». «Судьба помогает смелым» — гласит латинская пословица. Я же говорил тебе, Горыныч, что этот Марсель ничем не хуже. Они стоят друг друга — удача просто липнет к ним.
Глава 23. Бунт
Аттика, Земля «U-332», недалёкое будущее
На парковке мотеля в Батавии, где ощущался слабый морозец, а первые лучи солнца едва пробивались сквозь утренний туман, одновременно завелись два автомобиля. Роскошный «Линкольн Навигатор» с блестящим кузовом, отражающим предрассветные огни, и старенький «Шевроле Спарк», который, казалось, вздохнул с облегчением, когда его двигатель наконец заурчал. Оба автомобиля, словно по тайному сговору, направились в сторону городка Аттика, известного своей печально знаменитой тюрьмой.
Подъехав к тюрьме, машины разъехались. «Шевроле» остановился на стоянке для персонала. Из него вышел человек в форме офицера коррекции. Он подошёл к сканеру сетчатки, взглянул в окуляр и без проблем прошёл через служебный вход. Внедорожник же проехал дальше и остановился у массивных металлических ворот, оказавшись под пристальным взглядом камер наблюдения.
Через минуту к опущенному стеклу «Линкольна» подошёл охранник. Он взял у водителя документ, посветил на него фонариком, заглянул внутрь салона и, убедившись, что в машине находятся только те, кто указан в бумагах, развернулся и скрылся за дверью.
Тишину разорвал звук работающего механизма, и тяжёлые ворота с громким лязгом открылись, пропуская «Линкольн» на территорию тюрьмы. Из машины вышли двое мужчин и женщина в строгих чёрных костюмах с золотыми нашивками. Система распознавания лиц подтвердила их личности, указанные в ордере на проверку. После короткой процедуры они направились к караульному помещению.
Дежурный офицер, Гарри Бачински, знал о предстоящей инспекции, но ждал её накануне. Появление гостей в столь ранний час стало для него полной неожиданностью. Он нервно поправил бейджик на груди и заговорил, запинаясь:
— Г-господа и-инспектора, мы ждали вас вчера... Н-начальник Уилсон не оставил указаний на сегодня. П-прошу вас подождать его прибытия.
— Вы в своём уме, офицер? — холодно произнёс старший инспектор, Демузель Фальторакс. Его голос звучал как удар хлыста. — Мы из Департамента Хранителей. По нашему требованию вы не только покажете всё, что нам нужно, но и разберёте эту тюрьму по кирпичикам, если потребуется!
— Но, г-господин Ф-Фальторакс, — Бачински едва мог говорить от волнения. — Н-начальник строго запретил пускать кого-либо без его разрешения. Н-не могу... П-пустить.
Фальторакс явно терял терпение. Его глаза сверкнули так, что Бачински почувствовал, будто его вот-вот разорвут на части. Но, к счастью, в этот момент в караулку ворвался Дензел Гамильтон, старший офицер из блока «В».
— Простите его, господин инспектор, — быстро заговорил Гамильтон. — Бачински впервые на дежурстве и растерялся. Затем он резко повернулся к дежурному: — Гарри, проведи инспекторов в блок «В», камеру 511. Выполняй всё, что они скажут. Понял? Гарри! Соберись.