Мне не нужен был дар телепатии, чтобы понять его немую мольбу. Этот гордый хищник, только что потерявший самку, теперь умолял спасти его детёныша. Сердце сжалось — как я мог отказать?
Присев рядом, я осторожно провел пальцами по его жесткой гриве. Даже через шершавую хитиновую броню я почувствовал, как грустно бьётся его огромное сердце.
— Не переживай, дружище, — прошептал я, глядя в его умные глаза. — Я знаю, где их логово. Мы спасём твоего малыша.
В ответ зверь издал тихий, почти человеческий вздох. И тогда... Я услышал его. Не ушами — будто сама мысль прорвалась в мой разум:
«Стану твоим верным слугой! Видел твои молнии — ты силён. Садись на меня, я быстро домчу тебя!»
Я отпрянул, поражённый:
— Ты... Ты умеешь говорить?
— Не словами... Но могу передавать мысли тем, кто готов услышать, — «ответил» острозуб.
— Тогда мне нужно как-то тебя называть. Как насчёт... Ликаона? — Я вспомнил древнюю легенду об аркадском царе, превращённом Зевсом в волка за то, что тот подал к столу блюдо из человеческого мяса. — Только никаких «хозяев». Мы будем друзьями.
Вскарабкавшись на широкую спину Ликаона, я объяснил маршрут. Не удивительно, что он отлично ориентировался в этих краях. Уже через час мы стояли на пляже, у входа в наш с Мелинарис дом. В кладовой я собрал всё необходимое: верёвки, ремни, крючья и плетёную корзину для переноса детёныша по скале.
Кроме того, я прихватил запасной лук, колчан со стрелами и лампу, в которой роль огня выполняли ярко светящиеся жемчужины, обнаруженные нами на дне лагуны.
Я сделал глубокий вдох и переступил порог пещеры. Свет жемчужин в лампе Мелинарис дрожал, словно боялся осветить то, что ждало впереди. Первые шаги по скользкому полу отдавались эхом, будто сама пещера предупреждала: «Поверни назад».
Тоннель уходил вниз, петляя между сталактитовых колонн. Чем дальше я продвигался, тем ярче светились стены — тот же голубоватый минерал, что и в пещере Атразара. Их мерцание создавало жутковатую игру теней, превращая обычные камни в чудовищные силуэты.
Совру, если скажу, что не боялся. Боялся. До дрожи в коленях, до тошноты в горле. Весь мой разум орал: «Ты что, совсем дебил? Там же верная смерть!» Но... представить, что брошу Мелинарис на растерзание, — это в тысячу раз страшнее. Сейчас. Прямо сейчас. Если развернусь сейчас — потом в зеркало вообще смотреть не смогу. Нет, я её вытащу. Или сдохну, пытаясь.
Пальцы сами сжались в кулаки, будто спорили с трусливым мозгом, а ноги несли вперёд.
Воздух становился всё более едким. Запах аммиака обжигал ноздри, смешиваясь с чем-то сладковато-гнилостным. «Сфинкс рядом», — пронеслось у меня в голове. Кончики пальцев защелкали разрядами — моя новая способность всё ещё со мной.
Пещера внезапно расширилась в огромный зал. Холодный воздух гулял между сталагмитов, напоминая дыхание спящего дракона. Я замер, вглядываясь в полумрак.
И тогда увидел его.
Сфинкс лежал среди каменных столбов, сливаясь с ними. Его человекообразная морда с полузакрытыми глазами казалась почти безмятежной. Но стоило мне сделать шаг — и чудовище проснулось.
Звук, который он издал, нельзя было назвать рыком. Это был низкочастотный гул, заставлявший вибрировать кости. Сталактиты вокруг вошли в резонанс, усиливая волну.
Боль ударила в виски, будто кто-то вбивал гвозди прямо в мозг. Я упал на колени, чувствуя, как кровь пульсирует в глазных яблоках. «Это конец», — мелькнуло в сознании.
Но вдруг — пронзительный визг. Детеныш острозуба вцепился в крыло чудовища! Сфинкс взревел от боли, прервав смертоносный звук.
Я не раздумывал. Две молнии слились в одну ослепительную змею, ударившую прямо в голову сфинкса. Раздался хлопок — и череп взорвался, как перезрелый плод.
Я знал, что только что пережил. Инфразвуковая атака в диапазоне 7-13 Герц — «волна страха». Она не слышна ухом, но разрушает организм. Особенно уязвимы органы с богатым кровоснабжением: мозг, сердце, печень. Мощное излучение заставляет их буквально кипеть, приводя к мгновенной смерти. В военных лабораториях такие установки называли «мозгоплавильнями». Но времени размышлять об этом мне не дали.
Из-за колонн выскочили воины с такими же, как у Хетиве, татуировками — сыны хаоса. Стрела вонзилась мне в бедро прежде, чем я успел среагировать.
— А-а-аргх!
Я едва успел укрыться за сталагмитом. Сквозь пелену боли выпустил две стрелы. Одна нашла цель — воин рухнул с торчащей из глаза стрелой. Вторая пролетела мимо, упав к ногам шамана в головном уборе из перьев сфинкса.
Темнота накатывала волнами. Последнее, что я увидел — как шаман поднимает окровавленную стрелу, а его губы растягиваются в улыбке.
«Мелинарис... прости...»
Сознание уплыло в черную пустоту.
Сакля Атразара, Трон, недалёкое будущее
«Эх, Марсель, ну и простофиля же ты! — мысленно ворчал Атразар, шагая по комнате. — Попался, как наивный щенок на ярмарке!»
Он сжал кулаки, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Через сохранившуюся ментальную связь он пытался достучаться до сознания ученика:
«Проснись, глупец! Неужели не понял? Сфинкс детеныша использовал как приманку! Они охотятся за тобой — только ты можешь вернуть Мелинарис из пограничья. Этот старый шаман-извращенец мечтает...»
Атразар с отвращением сморщился, даже мысленно не желая досказывать эту мерзость. Вместо этого он сосредоточился, направляя в сознание Марселя потоки знаний — всё, что знал о тонких мирах, о пси-атаках, о способах защиты.
«Держись, мальчик мой. Твой организм сильнее, чем ты думаешь. Через неделю проснешься — и тогда покажем этим тварям, на что способен настоящий маг!»
В глубине души старик корил себя. Может, стоило подготовить парня лучше? Но нет — только через боль, страх и потерю приходит настоящее пробуждение силы. Он знал это по себе.
Атразар вздрогнул. За дверью что-то зашуршало. Он распахнул створки и увидел невероятное: на пороге лежала тушка косули. За ней, словно огромная тень, стоял Ликаон.
— Ну надо же! — рассмеялся маг. — Твой хозяин всё же выполнил задание, шельмец!
Острозуб осторожно переступил порог, его золотистые глаза беспокойно бегали по комнате. Атразар отчетливо «услышал» в своей голове:
«Где мой детёныш? Он жив?»
— О-о, не волнуйся так, бронированный друг, — успокоил его старик, почесывая за ухом. — С твоим малышом всё в порядке. Более того — он настоящий герой! Помог Марселю одолеть сфинкса.
Ликаон гордо поднял голову, но в глазах всё еще читалась тревога.
— Даю слово мага — твой щенок вернется, — Атразар похлопал по тушке косули. — А пока давай-ка отрежем кусочек для супа. Остальное — тебе.
Острозуб неожиданно ткнулся мордой в руку старика, выражая благодарность. Атразар усмехнулся:
— Вот бы мой ученик так же меня слушался!
Пока маг возился у очага, Ликаон устроился у его ног, как преданный пес.
— Знаешь, — вдруг сказал Атразар, помешивая варево, — если бы все мои ученики приносили мне свежую дичь, обучение магии шло бы куда веселее.
Острозуб фыркнул, будто смеялся. В этот момент в котле лопнул особенно крупный пузырь, обдав обоих ароматным паром.
— Видишь? — засмеялся старик. — Даже суп одобряет нашу дружбу!
Но за шутками он не переставал мысленно поддерживать Марселя, посылая ему тепло и силу. Скоро начнется настоящее испытание — и старый маг знал: его ученик справится. Пусть даже для этого придется перевернуть все миры.
Глава 26. Суд
Флорида, Земля «U-332», недалёкое будущее
Кают-компания небольшой парусной яхты наполнилась ароматом «Тоститос» и пряного соуса «Сальса». Соленый воздух моря смешивался с запахом жареной кукурузы, создавая странно уютную атмосферу для обсуждения судьбы миров.
Горыныч в образе эксцентричного миллиардера Маркса расставлял на столе закуски, словно уличный торговец-зазывала: «Чипсы с перцем чили — для храбрости! Сальса экстра-острая — для ясности мысли! И классические — для консерваторов!» — он подмигнул Хлое, которая смущенно откинула с лица локон волос.
Маркус стукнул ладонью по столу, заставив чипсы подпрыгнуть:
— Марсель! — его голос прозвучал как выстрел. — Если твои мысли сейчас крутятся вокруг зеленых глаз Хлои, представь, как они потускнеют, когда мы провалим миссию!
Саид, не упустив момента, добавил:
— Что значат судьбы миллиардов перед одним единственным «случайным» прикосновением к руке возлюбленной? — Он сделал преувеличенно мечтательное лицо, за что получил увесистый подзатыльник от Хлои.
— Ой! — потер затылок Саид. — Ну скажи, что я не прав!
Хлоя покраснела, как их соус «Сальса», но Горыныч ловко перехватил инициативу:
— Не завидуй, парень! — Он шлепнул Саида по плечу, чуть не сбив того со стула. — У настоящего мужчины должно быть три вещи: верный друг, острая сальса и красивая девушка. У Марселя всё есть, а у тебя? — он многозначительно потряс пачкой чипсов.
Взрыв смеха потряс яхту. Даже серьезный Маркус не удержался от улыбки, наблюдая, как Саид обиженно хрустит чипсами.
Когда смех стих, Маркус положил руку на плечо Марселя. Его голос стал тихим, но каждое слово било точно в цель:
— Сынок, когда близнецы приведут тебя к судье... — он посмотрел прямо в глаза юноше, — вспомни того Марселя, каким ты был до взрыва. Твой гнев, твою боль. От этого зависит всё: твое будущее с Хлоей, судьба братьев, жизнь другого «тебя»... и, возможно, само существование Земли.
В каюте воцарилась тишина, нарушаемая только хрустом чипсов в нервных пальцах Ахмеда.
— Ахмед, Саид, — продолжил Маркус, — все должны поверить, что Марсель — кровавый террорист. Вспомните свои актерские навыки.
— О, это мы сможем! — Саид вскочил, изображая ярость. — Этот монстр взорвал моего любимого повара! — он схватил со стола банку сальсы и прижал к груди. — Его печенье с шоколадной крошкой было лучшим в галактике!