Однако удара по бедру ему показалось мало. Грубый рывок за волосы заставил меня вскрикнуть. Он грубо повернул мою голову влево, и взгляд невольно упал туда, куда он хотел направить моё внимание.
Там, на куче грязной соломы, лежала... Мелинарис.
Не такой я представлял нашу встречу. Она лежала без сознания. Её тело, лишённое движения, напоминало сломанную куклу. Ни крови, ни видимых ран, но её неподвижность пугала больше всего. Она просто лежала там без чувств. Хрупкая. Беззащитная. Лишь подрагивание ресниц говорило, что она ещё жива.
Кроме нас в этой импровизированной тюрьме, отгороженной деревянными жердями, находились двое охранников. Один стоял за моей спиной, продолжая держать меня за волосы. Другой сидел на полу рядом с Мелинарис, задумчиво вертя в руках кинжал Атразара. То нажимал кнопку на рукояти, то отпускал её, но, судя по его разочарованному выражению лица, так и не понял, как работает этот артефакт.
На стене висел его лук, а колчан со стрелами лежал на полу между ним и Мелинарис. Её рука почти касалась оперения одной из стрел. Стоило ей лишь шевельнуть пальцами — и острый железный наконечник окажется у неё в руках. Но она лежала без чувств.
Идея вспыхнула в голове мгновенно, безумная, но именно поэтому — гениальная. Наши враги не ожидали ничего подобного. Требовалось действовать быстро, пока их внимание не переключилось на неё. Надо решать. Здесь и сейчас. Другого шанса больше не будет.
Безумие. Я уже собрался рискнуть, как вдруг внутри что-то щёлкнуло — словно лопнула пружина. «Зачем?» — шепнул внутренний трус. «Ты можешь умереть. Ты уже проиграл. Смирись. Её уже не спасти. Зачем рисковать ещё и собой, когда на кону судьба Земли? Что ты сможешь сделать в таком состоянии?» — нашёптывал мой страх.
Я закрыл глаза, стараясь заглушить этот голос. Боль в бедре пульсировала, словно подыгрывая червю сомнений: «Ты сломлен. Ты ни на что не годишься». Но перед глазами снова и снова вставало её лицо — бледное, беззащитное. Мелинарис, которая всегда была сильнее меня, умнее, решительнее. Мелинарис, которая никогда не сдавалась. Как я могу позволить себе сдаться сейчас? Но если не я… то кто?
«Даже если это будет стоить тебе жизни», — сказал я себе. «Даже если ты умрёшь здесь, в этой пещере, ты обязан попытаться».
Голос внутри затих так же неожиданно, как и возник. Наступила тишина. Наступил момент истины. Теперь я знал — я сделаю это. Я смогу!
Я чувствовал, что моя магическая сила многократно возросла, я ощущал её буквально. Кожей, жилами, каждой клеточкой тела. Вот о чём говорил Маркус в первый день нашего знакомства. Сила всегда была со мной, только теперь она проснулась. Это я её разбудил, поборов свои сомнения и страхи. Теперь я не сомневался, что у меня всё получится.
Первым делом я полностью расслабился, отпустив все мысли. Я словно растворился. Меня не было нигде, и одновременно я был повсюду — я словно вышел из своего тела и стал частичкой космоса.
С высоты я увидел себя: огромный мужчина держал мою голову за волосы, его лицо искажала злобная ухмылка. Он наслаждался моей болью, будто садист, играющий с жертвой. У противоположной стены, бледная, как первый снег, лежала Мелинарис.
Моё астральное тело поднялось выше, пронзая каменные своды пещеры. Я оказался на вершине горы, где на ровной площадке я увидел...
Огромный звездолет!
Его металлическая поверхность мерцала в свете сириусов, словно живая. Я начал облетать его, ища шлюз или люк, через который мог проникнуть внутрь.
Каждая секунда казалась вечностью. Медлить нельзя, времени на страх нет.
Мелинарис, отзовись... Я рядом...
И тут я услышал голос. Тонкий, как звон разбитого стекла, такой знакомый, что сердце сжалось от боли.
— Марсель…
Я резко обернулся — и она возникла передо мной, словно мираж. Белоснежный комбинезон. Тот самый, в котором она была, когда мы удирали от Шандора. Её лицо — бледное, почти прозрачное, глаза широко раскрыты.
— Марсель… где мы? — её голос дрожал. — Я не чувствую своего тела. Мы… умерли?
Сердце сжалось.
— Нет, любимая. Теперь мы только начинаем жить.
Я схватил её за руки — холодные, почти невесомые, словно она уже не принадлежала этому миру. Нет, она ещё не стала призраком. Ещё есть шанс. Её сознание застряло где-то между мирами, в этом сумрачном пространстве, где время течёт не так, как в реальности.
— Доверься мне. Я вытащу тебя отсюда. Но ты должна помочь. Сможешь?
Её пальцы слабо сжали мои.
— Говори.
Я быстро объяснил план, повторяя ключевые моменты, пока не увидел огонь в её зелёных глазах. Да, она поняла. Да, она готова.
Но сможет ли?
Мелинарис была хрупкой, как первый осенний лёд. Чувствительной. Пугалась резких звуков, вздрагивала от теней. А я просил её сделать нечто ужасное.
Но я знал её лучше, чем кто-либо. Когда нужно, она могла стать сталью.
Но времени осталось мало. Скоро она совсем потеряет связь с реальностью.
— Они зовут меня, — вдруг прошептала Мелинарис, глядя куда-то сквозь меня. — Мама… она меня ждёт.
— Мелинарис, не смей. Это ловушка.
Я схватил ее за подбородок.
— Твоя мать умерла. А мы — живые. Слышишь? Живые!
Она вздрогнула. Я притянул ее ближе — и поцеловал.
Нежно. Отчаянно.
Её губы дрогнули…
И мир сумрака рухнул...
Реальность ударила, как нож в ребро.
Боль. Мучитель дёрнул меня за волосы, словно пытался сорвать с меня скальп. Но я уже не чувствовал ничего, кроме её.
Мелинарис.
Она двигалась бесшумно, как тень. Пальцы скользнули к колчану, сжали стрелу.
Охранник даже не успел шелохнуться.
Резкий взмах...
Откуда в ней столько ярости?
Любовь, — пронеслось в голове. Любовь и жажда жизни.
Смертельно раненый охранник выронил кинжал Атразара. Артефакт завис в воздухе, теперь полностью подчиняясь мне. Я поймал его мыслью, ощущая магический металл, как продолжение своей воли.
Разворот.
Бросок.
Свист стали — и второй охранник захрипел, падая замертво.
Тишина.
Только наше прерывистое дыхание.
Она разрезала путы, руки ее дрожали.
— Я… я никогда…
Я притянул её к себе, чувствуя, как ее слезы жгут мою кожу.
— Ты сделала это, — сказал я, обнимая её хрупкое тело. — Ты спасла нас.
Она вцепилась в меня, словно боялась, что я испарюсь.
— Я думала, мы умрём.
Я рассмеялся — хрипло, беззвучно.
— Теперь мы не умрём.
Мы были ранены. Мы были измотаны. Но мы были свободны.
И теперь — никто не сможет остановить нас.
— Кажется, я пропустила пару важных сцен, — Мелинарис хрипло рассмеялась, потирая виски. Её пальцы дрожали — она ещё не до конца верила, что снова здесь. Со мной.
Я поймал её взгляд — её изумрудные глаза смотрели на меня с нежностью, наполненной благодарностью и любовью.
— То, что ты сделал… Это же магия хранителя. Голос её сорвался. — Значит, Хетиве не врала? Ты и есть хранитель!
Я резко сжал её руку.
— Не называй её имени! — Я сжал кулаки, чувствуя, как яд её предательства до сих пор жжёт мне горло. — Это она подсунула нам сонную траву. Это она отдала тебя своему отцу-шаману. Они думали, что ты — Хранитель, и хотели…
Я не договорил. Её бледное лицо сказало мне, что она уже всё поняла.
— Меня спас отец. Маркус. Голос дрогнул. — Он… удерживал меня в пограничье, не дал шаману забрать. А Хетиве… Она махнула рукой. — Приползала с повинной, когда я была без сознания. Боялась своего папаши. Я её простила.
— Ты слишком добрая для этого дерьмового мира, — я обнял её, чувствуя, как её худенькое тело прижимается ко мне в поисках тепла. — Ладно. Когда выберемся — включу тебе «Санта-Барбару». Все девять сезонов. Будешь рыдать в подушку и забудешь про шамана, как страшный сон.
Она фыркнула, и этот звук был лучше любой магии.
— Ладно, хранитель-недоучка, — она ткнула пальцем мне в грудь. — Ты вообще понял, что это за корабль на горе?
Я прищурился: — Ну… ржавая банка?
— Это «Пронизывающий»! Она закатила глаза. — Корабль моего отца! Ты бы ещё спутал его со ступой Бабы-Яги!
Мы засмеялись — нервно, с надрывом, но это был смех живых людей.
Тишина в пещере настораживала. Где все эти дикари?
— Может, испугались и разбежались? — прошептала Мелинарис.
— Или…
Тра-та-та-та!
Мы замерли. Где-то наверху гремела автоматная очередь.
Мы переглянулись.
— У них нет огнестрела, — пробормотал я. — Даже луки кривые… Кстати, о луках. Я посмотрел на ногу — штанина разорвана, пятно крови, но… никакой раны. Только тонкий шрам, будто порез от детской шалости. — Видимо, пока ты пряталась от шамана в пограничье, я случайно подкрутил регенерацию тканей, как герой плохого боевика.
— О, значит, теперь ты ещё и бессмертный? — Она язвительно улыбнулась. — Я там, кстати, не только пряталась. Запомнила путь — есть лаз на поверхность.
Я шёл первым, нащупывая руками выступы в узком лазе. Чем выше мы поднимались, тем свежее становился воздух, а вместе с ним всё отчётливее доносились звуки выстрелов. Где-то там, наверху, разворачивалась настоящая битва. За мной, тяжело дыша, карабкалась Мелинарис. Я слышал её напряжённое дыхание и понимал, как тяжело давался ей каждый шаг. Долгое пребывание на границе сумрака истощило её. Силы таяли. Но я верил: она справится. У неё сильная воля. Она сможет.
Когда я наконец выбрался наружу, меня обдало ледяным ветром, от которого сразу заломило пальцы. Я протянул руку, чтобы помочь Мелинарис выбраться. Она поднялась и тяжело рухнула на камни рядом со мной. Подъём дался ей нелегко. Несмотря на смертельную усталость, она встала, и её лицо озарила счастливая улыбка. Перед нами расстилалось широкое каменное плато, окружённое зубчатыми скалами. А в центре, прямо под свинцово-серым небом, высился звездолёт...
Перед нами стоял «Пронизывающий».
Чёрный, с полированными бортами, он сверкал под лучами Сириусов, как нож, воткнутый в вершину мира.