– Вот выручил, – улыбнулся Густаф. – Какая у нас отличная редакция, каждый готов прийти на помощь, если нужно.
Я покинул мозговой трест, направляясь в свой кабинет. Бенгт тщательно закрыл свою дверь. До меня доносились только характерные звуки, когда он стучал на своей пишущей машинке.
Желая насладиться одиночеством, я закурил сигарету и принял свое любимое положение – ноги на столе.
Ожидаемые нападки на меня за преждевременное возвращение так и не последовали. Похоже, только Бенгта они сбили с намеченной колеи. И ребенок бы заметил – его отъезд на выходные был придуман впопыхах.
Но плевать мне на Бенгта Хоканссона. У меня есть собственные проблемы – например, как можно скорее разыскать Альфа Экмана. В ушах у меня звучали его прощальные слова.
«Я возвращаюсь в город, чтобы повстречаться с товарищем по школе. Нам надо кое-что обсудить».
Я рывком сел.
В его возрасте человек обычно не слишком настроен встречаться со школьными друзьями – разве что для этого есть серьезный повод.
Что Альф Экман собирался обсудить с товарищем по школе?
Почему товарищ обрюхатил его жену?
Почему товарищ сделался убийцей?
Пулей вылетев из своего кабинета, я понесся в архив. Хенрик Боргстрём, кажется, уже начал привыкать к моим неожиданным появлениям.
– У тебя в архиве есть старые школьные фотографии?
– Смотря что ты имеешь в виду под старыми школьными фотографиями, – со свойственной ему основательностью начал он.
– Школьные классы. Снимки выпускных классов, – выкрикнул я. – Разве в газетах такое не публикуют?
– Публикуют. Естественно, эти фотографии зарегистрированы. Когда поступил в архив тот снимок, который ты ищешь?
Я быстро подсчитал в уме.
– Где-то в середине 50-х. Начнем с 1950-го и далее.
– Вероятно, это будет непросто, но давай попробуем, – проговорил старый архивариус, нырнул в какой-то шкаф и стал рыться среди конвертов.
Долгое время мне видна была только его филейная часть, но наконец он, сияя, выпрямился.
– Вот они!
Выхватив у него из рук конверт, я принялся перелистывать снимки. Выпускные классы всех школ города за 1952 год. Выпускные классы всех школ города за 1953 год. Выпускные классы всех школ города за 1954 год. Все имена, все застывшие лица уставившихся в камеру детей смешались у меня в голове.
В стопке снимков выпускных классов всех школ города за 1955 год я нашел, что искал.
В верхнем ряду первый слева: Альф Экман.
Мускулистый парень задиристо смотрел на фотографа из-под челки.
Боже милостивый, рядом с ним стоит Ирма Блум, дочь Крунблума, тоненькая светловолосая девушка – за тысячу световых лет от той роковой женщины, в которую она превратилась в последние годы.
Второй ряд слева направо: Бенгт Хоканссон…
Мой указательный палец замер. Темноволосый тощий паренек смущенно смотрел в объектив.
– Ты нашел что искал? – услышал я за спиной голос Боргстрёма.
Я облизнул внезапно пересохшие губы.
– Да. Это тот самый снимок.
Распахнулась дверь, и в архив вошел Бенгт. Увидев меня, он подошел к столу, за которым я сидел. Схватил снимок, окинул его быстрым взглядом и швырнул на место.
– Ты доволен, ищейка? Теперь, небось, и меня запишешь в убийцы, учитывая твою способность делать поспешные выводы.
– Никогда, Бенгт. Никогда. Послушай меня.
Бенгт не стал меня слушать. Он развернулся и вышел.
– Что с ним такое? – спросил Боргстрём, глядя поверх очков. – Что-то случилось?
– Вовсе нет, – поспешил успокоить его я. – У нас в редакции принят такой грубоватый, но, по сути, сердечный тон общения.
Домой в темную пустую квартиру я вернулся в отвратительном настроении.
Что происходит вокруг меня?
Более всего мне хотелось отправиться в бар, но я еще не успел выписать счет на покрытие моих расходов после приключений в стране сахарной свеклы и не решался еще раз превысить лимиты по выдаче чеков. Без всякой надежды я пошел в кухню, на случай, если…
Там меня ожидал приятный сюрприз. В холодильник Бенгт заложил бутылочку мозельского вина, там же в пакете лежала целая гора креветок.
В кладовке обнаружилась пачка колбасок, несколько баночек всяких деликатесных консервов и бутылка красного вина – фаворита Гит.
Меня ничуть не мучила совесть за то, что я приложился ко всем этим вкусностям. Накрыв на стол, как положено, я съел креветки, выпил белое вино, а потом пожарил колбаски и открыл красное. Через некоторое время я снова почувствовал себя человеком.
Две бутылки вина вогнали меня в сон, и я задремал в кресле, когда раздался звонок в дверь. Заспанный, я вывалился в прихожую, чтобы открыть дверь. Свет я не зажигал и увидел в темноте лишь большую фигуру, двигавшуюся на меня.
В своем полусонном состоянии я даже не испугался, но выставил ладонь в направлении того места, где, по моим представлениям, находилось лицо этой темной фигуры. И тут же отдернул руку. Ибо мои пальцы нащупали нечто теплое, мокрое и липкое.
Это могло быть только одно: кровь!
Второй рукой я сумел найти на стене кнопку выключателя.
Мы оба заморгали от яркого света: я и Дан Сандер!
Он стоял передо мной с распухшим лицом, а из раны над левой бровью сочилась кровь.
– Чертов гад, – проговорил он, тяжело дыша. – Этот урод сбежал.
Я отвел его в кресло и налил в бокал немного красного вина, оставшегося после моего одинокого праздника.
– Спасибо! Теперь ты можешь засадить меня за пьянство на службе, но это вино – как раз то, что мне сейчас нужно.
Откинувшись на спинку кресла, Дан зажал рану носовым платком и закрыл глаза.
– Вот чертов гад, – повторил он.
Я дал ему успокоиться, прежде чем задать естественный вопрос:
– Что произошло?
Дан убрал платок – кровотечение прекратилось. Однако неотразимый полицейский утратил часть своей красоты.
– Тебе надо в больницу, чтобы тебе обработали рану, – решил я.
– Не хочу ехать на такси, – прошептал Дан.
– Ты сможешь сам сесть за руль?
Он кивнул.
– Тогда мы возьмем машину Бенгта. Она стоит во дворе, а запасные ключи висят на гвоздике в прихожей. Отдохни немного и расскажи, черт возьми, что с тобой приключилось.
– Самый обычный вор пытался украсть машину. Сам знаешь, чемпион Сконе по поиску незаконно припаркованных машин и выявлению угонщиков ходит по определенным местам. Я патрулировал на парковке у спортивного зала. Там темно – прекрасное рабочее место для парней такого типа.
Дан сделал паузу.
– Я застал его на месте преступления. Парень стоял и возился с замком припаркованной машины. Когда я спросил его, чем он занят, он сразу врезал мне по морде. Прежде чем я успел ответить, он заехал мне пару раз под подбородок. Должно быть, голова у меня закружилась, потому что я его не удержал – парень выскользнул и был таков.
– Ты успел его разглядеть?
– Мне показалось, что он не из наших, не из городских. Но подожди, попадется он мне еще раз. Точно попробует моей дубинки.
В глазах у него светилась ненависть.
– Поехали в больницу, – сказал я.
Я дал Дану ключ от зажигания, и он сам доехал до отделения травматологии на задворках здания больницы.
– Ты в состоянии продолжать службу? – спросил я, когда блондинка-медсестра обработала рану и мы снова припарковали машину во дворе.
Дан потер подбородок.
– Болит черт-те как, но если мне больше не попадется угонщиков, то ничего страшного. Но пообещай мне одну вещь: не раздувай эту историю. Я буквально слышу издевательский смех и злорадство моих уважаемых коллег по поводу того, что я получил по морде. Как ты знаешь, я не возглавляю список самых популярных сотрудников полиции.
Он вернул мне ключи от зажигания, я поднялся к себе и лег в постель. Надо быть в форме, чтобы отдежурить под командованием Таге Троппа в субботу утром.
Само собой, я все равно проспал и попытался прокрасться на цыпочках мимо кабинета секретаря редакции, хотя этот маневр был заранее обречен на провал.
– Йоран, – послышался раздраженный голос Таге, – не скажешь, сколько времени? У меня часы остановились.
– Позвони в «точное время», – нахально ответил я.
В моем кабинете лежало письмо на мое имя, на котором было написано «ЛИЧНО» и подчеркнуто красным. Распечатав коричневый деловой конверт, я замер, держа в руках обычный лист бумаги.
Письмо было очень короткое, одно предложение и подпись:
НЕ СУЙ СВОЙ НОС В ЧУЖИЕ ДЕЛА.
Друг, который легко может превратиться в недруга.
Я посмотрел на почтовый штамп. Письмо опустили в ящик почтового вагона накануне, что не давало ровно никаких зацепок.
Я еще раз перечитал угрозу:
НЕ СУЙ СВОЙ НОС В ЧУЖИЕ ДЕЛА.
Друг, который легко может превратиться в недруга.
В голове крутилась мысль, что ответ где-то у меня под самым носом.
Тут на глаза мне попалась бумажка, которая, должно быть, лежала там еще вчера, но я ее не заметил:
Спасибо за репортаж со сбора свеклы. Сентиментальная история с хорошим драйвом. Х. С.
Я был по-настоящему тронут. В самом деле, от Хуго Сундина нечасто дождешься похвалы.
Сентиментальная история!
Хуго только что использовал это слово в другом контексте.
Я пошел в кабинет Бенгта, вставил в его пишущую машинку лист бумаги и написал то же сообщение, которое только что получил анонимно по почте.
Сомнений быть не могло!
Письмо с угрозами – если уж выражаться патетически – было написано моим соседом по квартире или, по крайней мере, на его пишущей машинке. Палочки над «Й» подпрыгивали на полметра над строкой, как выразился на днях Хуго.
В дверь просунулась голова Таге.
– Я думал, ты сидишь и пишешь. Ты приготовил нам громкие новости? Наборщикам не хватает материала.
– Скоро будет готова статья, – ответил я, сохраняя непроницаемое выражение лица.
Что имел в виду Бенгт?
Очевидно одно – с того дня, когда произошло убийство, этот парень очень изменился. Я попытался отогнать неприятное чувство, но безуспешно.