Толпа сборщиков шишек должна была собраться на Большой площади. Основным средством передвижения были велосипеды, однако сердобольные братья из городского транспортного управления предоставили пару автобусов и несколько грузовиков с тентами для тех, кто желал добираться до места с комфортом.
Нельзя сказать, чтобы площадь была заполнена народом, когда председатель клуба поднялся на специально возведенную трибуну – украшенную, конечно же, шишками, – чтобы обратиться к народу.
Он был оптовый торговец и, вероятно, позировал художникам-карикатуристам, когда те создавали стереотипный образ оптового торговца. Большое жирное тело с висящим животом, мешкообразные щеки и красный нос. Из-за баррикады торчащих вперед зубов лились слова, все одинаково бессмысленные.
– Мы с вами собрались сегодня, так сказать, после дождичка в четверг, – начал он, и несколько молодых членов, недавно примкнувших к организации, засмеялись в знак лояльности.
– Что с того, что небо плачет, – все равно на душе у нас светит солнце от сознания, что мы вносим вклад в общее благое дело.
Банальности нанизывались друг на друга, а под конец он обратился к представителям «четвертой власти» в надежде, что мы понесем его посыл дальше.
Поскольку только члены организации прибыли на таком неудобном транспортном средстве, как велосипед, военная фракция клуба быстро выработала новую стратегию и пришла к тому, что, если все поедут на автобусах и грузовиках, мы соберем еще больше шишек для общего благого дела.
При выезде на местность военные полностью взяли командование на себя. Они разделили всех собирателей на рабочие группы, отправили членов организации в пункты приема шишек и заранее установили старую военную палатку в качестве генерального штаба. Было обещано, что внутри функционерам и представителям прессы будут наливать горячие напитки.
Я с самого начала не чувствовал достаточно энтузиазма по поводу этой работы. Мое состояние вкупе с погодой привело к тому, что я раскис как в прямом, так и в переносном смысле. Мой тренчкот впитывал влагу, так что вскоре у меня возникло ощущение, что я ношу на плечах стокилограммовую ношу.
Несмотря на головную боль, я самоотверженно бродил по лесу, прислушиваясь, что люди говорят по поводу всего этого мероприятия. При такой погоде на то, чтобы сделать хорошие снимки, надеяться не приходилось, но, поскольку Тропп отводил под такие мероприятия много места в газете, я выстраивал сцены и щелкал несчастных, совершенно добровольно согласившихся отправиться с корзинами и пакетами на природу для сбора шишек.
Внезапно между стволами прогремела команда:
Перекус!
Порадовавшись перерыву, я отправился в штаб-квартиру и обнаружил там нелепую сцену.
Там восседали братья из клуба «Лайонс», которым, несмотря на все усилия, не удалось возвыситься до высших слоев общества маленького городка. В беретах, фланелевых куртках и твидовых брюках по моде 30-х годов, немилосердно обтягивающих их округлые формы, они пили чуть теплый кофе из термоса и жевали сухие бутерброды. При этом они усердно делали вид, что им все нравится, хотя мечтали вступить в «Rotary» и ходить в черном фраке на ужины в Городском отеле.
В палатке тамада – самодовольный креативщик, у которого рот не закрывался ни на секунду, – организовал стол для правления и для нас, представителей четвертой власти. У меня возникло ощущение, что я снова в армии, – и это было примерно так же весело.
– Пошли выйдем, – шепнул мне Торстен Андерссон, местный редактор в конкурирующей газете, бывший токарь-станочник, считавший, что он умеет писать. Отношения у нас были прохладные с тех пор, как я написал несколько юморесок по поводу его литературного стиля.
– Хочешь выпить? – спросил он, когда мы удалились на почтительное расстояние от палатки.
Он принялся рыться в своем большом кофре, где, как я думал, находилось фотооборудование. Однако выяснилось, что фотоаппарат занимал малую часть площади. Там же размещался термос и поллитровка водки. Словно фокусник, Торстен извлек откуда-то два бумажных стаканчика и с ловкостью, указывавшей на многолетние тренировки, смешал в них коктейль «Черный русский».
Если быть до конца честным, такой коктейль – самый отвратительный из всех известных мне алкогольных напитков, варварский способ испортить и водку, и кофе. Но в разгар великого дня сбора шишек и в моем похмельном состоянии принципы нужны лишь для того, чтобы от них отступать.
– За нас, красивых и умных! – провозгласил Андерссон и поднял стаканчик.
Проглотив черную жижу, я сморщился, но тут же почувствовал, как напиток обжег меня изнутри и приятно согрел, добравшись до желудка. Андерссон был в ударе и предложил мне еще один.
Расстались мы почти друзьями. Прежде чем вернуться к цивилизации, я решил сделать последний кружок по территории сбора шишек. Я вышел на дорогу и вдруг сообразил, что побывал на этом месте совсем недавно.
Я пошел дальше, и на небольшом изгибе дороги меня осенило: это место убийства, где неделю назад обнаружили тело Инги Бритт.
Теперь оно предано земле.
Но убийца разгуливает на свободе.
А ее муж пропал.
Или это одно и то же лицо?
Дорис Бенгтссон могла дать ложные показания, пытаясь выручить своего любовника.
Перепрыгнув через канаву, я снова вернулся в лес. Но, вероятно, ушел слишком далеко от остальных. Здесь никого не было, а на земле валялось множество шишек.
Проходя мимо большой кучи валежника, я между делом пнул ногой торчащую ветку.
Звучит мелодраматично, но в следующие секунды мне так сдавило грудь, что я чуть не умер.
Не могу сказать, сколько времени я простоял посреди леса, словно окаменев. Мысли беспорядочно вертелись в мозгу. Одним махом я получил ответ на несколько вопросов:
Почему после встречи с товарищем по школе Альф Экман не появлялся?
Почему Альф Экман не пришел на похороны жены?
Почему он так и не связался со мной?
Под кучей валежника лежало объяснение. Я мало что увидел.
Только ладонь с тремя обезображенными пальцами!
Ту самую, которую я несколькими днями раньше видел со стаканом грога за столиком в Эслёве.
Строго говоря, мне дико повезло. Сбылась моя мечта. Первая полоса с большой фотографией меня и заголовком:
ТРУП ОБНАРУЖИЛ Я!
Крутой репортер криминальной хроники в такой ситуации закурил бы сигарету и обыскал карманы жертвы в поисках зацепок. Позвонил в редакцию и надиктовал бы сенсационную статью. Типографские прессы остановились бы, а потом начали печатать экстренный выпуск. Между делом и полиции была бы подброшена информация о находке.
Я не крутой репортер криминальной хроники. Прислонившись к стоявшей неподалеку сосне, я почувствовал, как руки стали липкими от смолы. Потом меня вырвало.
Когда паралич прошел, я кинулся обратно на дорогу и понесся со всех ног, насколько позволяла моя мокрая экипировка, к тому месту, где находился штаб сборщиков шишек.
Задыхаясь от быстрого бега, я возбужденно рассказал о своем открытии собравшимся там братьям из клуба «Лайонс», которые выслушали меня, разинув рты.
Вопреки обыкновению, Торстен Андерссон врубился быстрее всех.
– Я должен взять у тебя интервью! – воскликнул он, покраснев от усердия. – Расскажи мне все, что знаешь!
Что я мог рассказать? Бродил наугад по лесу и пнул ногой кучу веток.
Меня по-прежнему мутило. Выйдя из палатки, я отправился к одному из автобусов. Андерссон потащился за мной.
– Ах ты зараза коллегиальная, – сердито бухтел он. – А я тебе еще два «черных русских» налил.
Я улегся на заднем сиденье автобуса и отключился. Проснулся я оттого, что надо мной склонился следователь, которого я знал в лицо.
– Как ты себя чувствуешь? В состоянии побеседовать с шефом полиции Карлссоном?
Пошатываясь, я вывалился из автобуса. Все вокруг посинело от полицейской формы, центр сбора шишек наскоро переделали в штаб следствия.
Внутри сидел Кислый Карлссон, сурово поглядывая сквозь очки. Он поприветствовал меня сухо, но не враждебно, и попросил присесть на раскладной походный стул.
– Я хотел бы попросить вас, господин Сандаль, рассказать все, как было. Пожалуйста, не утаивайте детали, которые мы завтра прочтем в газете.
Я чувствовал себя таким же потерянным и беспомощным, как когда Торстен Андерссон обратился ко мне с аналогичной просьбой, но постарался как можно более подробно передать мои странствия по лесу в одиночестве.
Шеф полиции записывал в черную записную книжку.
– Его убили? – осторожно спросил я.
Карлссон кивнул.
– Застрелили?
– Перебита шея.
– Есть улики?
Кислый Карлссон пожал плечами:
– Прошло чуть больше часа с тех пор, как вы обнаружили тело, господин Сандаль. Нам известно только то, что место находки не совпадает с местом убийства. Тело каким-то образом перевезли сюда. Надеюсь сегодня вечером рассказать чуть больше. К сожалению, нам придется продолжить ежедневные пресс-конференции.
– Это мог быть тот же самый человек, который убил Ингу Бритт Экман?
– Кто кого допрашивает? – ответил он вопросом на вопрос и попытался изобразить на каменном лице улыбку. – Пока мы слишком мало знаем, но эта версия вовсе не исключена.
До города меня подбросили на машине, я тут же поднялся в редакцию. Новость об убийстве уже распространилась, редакция собралась почти полным составом. К моему большому удивлению, тут же стоял и Бенгт Хоканссон. Когда я вошел, гул стих.
– Пора начинать новый раунд, – произнес Густаф делано бодрым голосом. – Хочешь возглавить работу?
Я был рад, что у меня нашлись веские причины отказаться.
– Приказ начальника по-прежнему в силе. Статью я написать могу, поскольку именно я случайно споткнулся о труп. Остальное вам придется делать самим.
Я зашел в свой кабинет и плюхнулся на стул перед рабочим столом.
– Привет!
В дверях стоял Бенгт.
– Твоя поездка резко закончилась, – сухо заметил я.