Когда Палусте был поставлен диагноз, министерство здравоохранения направило на ее фермы зверолова. Он обнаружил два вида грызунов: Rattus rattus, черную крысу, и Mus musculus, домовую мышь. Было крайне маловероятно, что виноваты эти животные: обычно они не заражаются хантавирусами.
Поэтому мы поставили свои ловушки и поймали 28 грызунов в первую ночь и еще 40 во вторую. Это оказались вечерние хомячки из рода Calomys.
По сути, перед нами были отдельные представители Sigmodontinae, невероятно разнообразного подсемейства грызунов. Примерно пять миллионов лет назад они попали на американский континент, а потом подсемейство распалось почти на 400 разных видов. Вероятно, какой-то вирус заражал предков современных Sigmodontinae, и по мере эволюции грызунов вирусы тоже эволюционировали и множились, порождая межвидовые инфекции.
Оценив ситуацию на ферме, мы отправились в основное место жительства Палусты – красивый дом в центре городка в восьми километрах от фермы. Окрестную территорию окружала ограда с электронными воротами, улочки были вымощены. На кухне – гранитные столешницы, стены, покрытые до самого потолка итальянской плиткой, и блестящие полы из терраццо во всем доме.
Мы расставили свои ловушки всего через три месяца после смерти женщины. Сработали 130 из 160, все на краю вспаханного кукурузного поля, где остались кустарники. Вечером я сам, одну за другой, установил ловушки, а ранним утром вместе с моей командой отправился их проверять. Чтобы грызуны не изжарились на солнце в металлических ловушках, я поспешил к месту расследования, попутно надевая защитный костюм, и лично занялся вивисекцией[25]. Коллеги научили меня брать кровь из глазницы: капиллярную трубку надо вставить прямо сверху глаза грызуна и пробить мелкие кровеносные сосуды, чтобы вытекла кровь. Затем животное усыпляют, а его органы кладут в жидкий азот.
Симптомы и признаки многих заболеваний весьма схожи. Нам пришлось изучить десятки вероятных случаев, чтобы как можно точнее установить диагноз и найти лучший способ помочь пациентам.
Много времени мы провели на больших фермах, где выращивался сахарный тростник, думая о том, что могло нарушить экологический баланс и стать причиной появления новых видов грызунов, которые, как оказалось, переносят смертельную болезнь.
Постепенно мы сосредоточили внимание на грубых остатках кукурузы и сахарного тростника по границе участков. Настоящий рай для грызунов. Власти, заботясь об экологии, боролись с выжиганием тростниковых полей: дым загрязняет воздух. К 1998 году три четверти полей не выжигали.
Здесь вступил в действие закон непредвиденных последствий. Правительство пыталось сделать что-то хорошее, но это вызвало вспышку смертельной болезни.
Вот почему последствия любых производимых человеком изменений всегда нужно долго и серьезно обдумывать. Иногда опасность – это не первобытные тайны природы, а мы сами.
3. Лицо дьявола
В мире всегда была чума, всегда была война. И однако ж и чума, и война, как правило, заставали людей врасплох.
«Я же держу сигарету за окном», – возразил доктор Абдул Нур в ответ на мою очередную жалобу. На малолитражке мы двигались через солончаки юго-восточной оконечности Аравийского полуострова и объезжали все скотобойни в каждом из семи государств Объединенных Арабских Эмиратов.
Доктор Нур, египтянин, руководил программой здравоохранения ОАЭ. А я приехал, чтобы помочь министерству здравоохранения справиться со вспышкой лихорадки с кровоточивостью среди гастарбайтеров из Юго-Восточной Азии, преимущественно индусов и пакистанцев, которые занимались забоем и разделкой скота. Еще во время телефонного разговора, когда представитель министерства излагал мне суть проблемы, я подумал, что это может быть малярия или тяжелая дизентерия. Но нельзя исключать и геморрагическую лихорадку Крым – Конго. Как правило, пациент попадал в больницу, когда у него начиналась рвота с кровью. Хирурги считали, что это кровоточащая язва, вскрывали, видели, что все зашло слишком далеко, и зашивали. Больной умирал. Примерно через пять дней заболевала операционная медсестра, убиравшая кровь пациента и окровавленные хирургические инструменты, – у нее начиналось кровотечение. То же самое повторялось с другими медиками.
Конго-крымская геморрагическая лихорадка – это вирусное заболевание, при котором иногда возникает желудочно-кишечное кровотечение и подкожные кровоизлияния. Отмечается также спутанность сознания, рвота «кофейной гущей» и черный стул. Это лишь одна примерно из двадцати вирусных геморрагических лихорадок, которые могут появиться в любой точке планеты, но именно ее особенно полюбили авторы бульварного чтива – даже если приписывают ее герою ошибочно. Дело в том, что она самая кровавая среди подобных лихорадок и кровотечение угрожает жизни. Более трети зараженных конго-крымской геморрагической лихорадкой умирают в течение двух недель, часто при весьма драматических обстоятельствах.
Геморрагические лихорадки вызывают четыре разных семейства вирусов, у каждого из которых есть свое животное-переносчик. Желтую лихорадку, лихорадку Рифт-Валли и денге переносят комары. Естественным хозяином для конго-крымской и омской лихорадок, а также болезни Кьясанурского леса являются клещи. Для лихорадки Ласса, боливийской и аргентинской лихорадок, а также геморрагической лихорадки с почечным синдромом и хантавирусного легочного синдрома это грызуны. А еще есть Эбола – геморрагическая лихорадка, которая привлекает в последнее время наибольшее внимание. Вирус Эбола переносят летучие мыши.
Несмотря на то что у каждого вида геморрагической лихорадки свой резервуар и свои переносчики, определяющие географию распространения, все подобные лихорадки сваливают в одну кучу, поскольку симптомы у них схожие. Болезнь поражает почти все органы человека, кровеносные сосуды начинают кровоточить, и организму пациента становится сложно поддерживать артериальное давление.
Эти лихорадки вызывают серьезную тревогу из-за своих необычных симптомов, не говоря уже о риске смерти. От большинства разновидностей нет ни эффективных методов лечения, ни вакцин. Многие из них передаются от человека к человеку – чаще всего достаточно маленьких капелек в воздухе, вот почему с этими вирусами работают только в лабораториях четвертого уровня биологической безопасности, в костюмах-скафандрах или в больших герметичных камерах. Поставить диагноз непросто: открытое кровотечение появляется не всегда, а другие симптомы, как я уже говорил, схожи с симптомами малярии, дизентерии и еще целого ряда болезней.
Правительство ОАЭ вложило колоссальные средства в создание современной системы здравоохранения – и это хорошо, так как в противном случае под угрозой заражения оказались бы медицинские работники. К сожалению, власти совершенно не заботились о гастарбайтерах – таких, как умиравшие по неизвестной причине мясники, – и вообще о низших классах общества.
Население ОАЭ составляет 9 миллионов человек, 7 миллионов из которых – не граждане федеративного государства. В основном это выходцы из Индии. В таких странах проблемы здравоохранения сложно отделить от социальных и политических проблем – это одно и то же.
При этом ОАЭ, в частности эмират Дубай, – потрясающе современное место. Уже тогда Дубай позиционировал себя как мировой банковский и транспортный центр. На рынке можно было встретить и женщин в масках-бурках, и девушек в коротких юбках – последние из мечети прямиком шли в ночной клуб через дорогу.
К счастью, к американским консультантам вроде меня относились очень уважительно. Если сам эмир попросил тебя о помощи, можешь рассчитывать на перелет первым классом и номер в пятизвездочном отеле.
В первой бойне, куда мы с доктором Нуром приехали, мне потребовалось примерно 12 секунд, чтобы построить теорию заражения мясников. Их «защитная экипировка» сводилась к перепачканным кровью майкам, набедренным повязкам и шлепанцам.
Вы скажете, что министерству здравоохранения следовало озаботиться проблемой раньше; но существовали глубокие культурные различия, которые надо было вначале преодолеть. Это классическая проблема развивающихся стран. Во-первых, полное безразличие к низшим классам, во-вторых, нет ни традиции вмешательств, ни прикладной эпидемиологии, которая подразумевает, что специалисты пытаются решать проблемы на месте, а не сидят в кабинете, подсчитывая больных и умерших. Доктор Нур, мой коллега из министерства здравоохранения и заядлый курильщик, никак не мог взять в толк, зачем мне своими глазами видеть ситуацию и собирать данные, если для этого приходится терпеть обжигающий зной, продираться сквозь пыльные бури и колючие кусты, таскаться по вонючим скотобойням и не менее вонючим загонам для скота.
Объединенные Арабские Эмираты, в которые входят Абу-Даби и Дубай, с декабря 1971 года являются в некотором роде страной, но на деле это федерация из семи абсолютных монархий, простирающихся почти на 650 километров вдоль южного берега Персидского залива. Государство граничит с Оманом на востоке и Саудовской Аравией на юге и имеет морские границы с Катаром и Ираном.
Эмираты возникли после Первой мировой войны как британский протекторат на руинах побежденной Османской империи. Британцы надеялись, что здесь разгорится «нефтяная лихорадка», как в Баку и Мосуле, но, несмотря на старания Англо-персидской и Иракской нефтяных компаний, черное золото полилось в этих местах лишь в 1960-х годах. Теперь считается, что ОАЭ находятся на седьмом в мире месте по запасам нефти и природного газа. С такими ресурсами, а также благодаря стратегическому положению у Ормузского пролива страна процветает.
Нашим попыткам справиться с этой вспышкой мешал не только кабинетный подход к вопросам здравоохранения и равнодушие к простым людям. Были и менее очевидные проблемы. Между министерством здравоохранения и министерством сельского хозяйства шла подковерная борьба. Конго-крымской лихорадкой, как и большинством новых инфекционных заболеваний, надо заниматься комплексно, причем не только с медицинской точки зрения, но и в контексте взаимодействия между животными и людьми, в данном случае в контексте выращивания и содержания скота. Это и есть концепция единого здравоохранения.