Но ФБР уже нацелилось на предполагаемого виновника. Это был доктор Стивен Хэтфилл, вирусолог. С 1997 по 1999 год он работал в Медицинском исследовательском институте инфекционных заболеваний армии США и изучал вирус Марбург и оспу обезьян. Он успел поработать и в Национальных институтах здравоохранения, получил медицинское образование в Университете Зимбабве, а также утверждал, что имеет докторскую степень в области микробиологии и является членом Британского медицинского общества – и то и другое было неправдой. Такие уловки вкупе со склонностью говорить загадками и носить длинные плащи, чтобы создать ореол секретного агента, явно показались фэбээровцам подозрительными, хотя Хэтфилл никогда не работал с сибирской язвой и вообще всю свою карьеру занимался вирусными заболеваниями. Повторюсь: сибирскую язву вызывают бактерии.
В 1999 году Хэтфилл перешел на работу в компанию Science Applications International Corporation, выполнявшую контракты для военных и ЦРУ. Там он устраивал презентации для местных сотрудников службы государственной безопасности, призывая повысить готовность к биологической атаке. Еще он написал роман (оставшийся неопубликованным), герой которого – прикованный к коляске инвалид – атаковал конгресс бактерией чумы.
Через месяц после атаки письмами со спорами сибирской язвы молекулярный биолог Барбара Хэтч Розенберг, преподаватель наук об окружающей среде и медико-санитарных дисциплин Университета штата Нью-Йорк в Перчейзе и председатель Федерации рабочих групп американских ученых по биологическому оружию, заявила на конференции по биологическому и токсинному оружию в Женеве, что сибирская язва в конвертах почти наверняка получена из американской оборонной лаборатории. Она отстаивала теорию, что рассылкой спор занимался кто-то из своих, ученый, «обладавший необходимыми навыками, опытом работы с сибирской язвой, имевший свежую прививку от этой болезни, криминалистическую подготовку и доступ к Медицинскому исследовательскому институту инфекционных заболеваний армии США и биологическому оружию [намек, но не конкретное указание на Хэтфилла] в рамках секретной, нелегальной программы США по разработке биологического оружия». Она была совершенно не права, но теория «внутренней работы» набирала обороты.
В присутствии телекамер агенты ФБР провели обыск в квартире Хэтфилла и не обнаружили там ничего примечательного. Однако в его машине лежала нарисованная от руки карта лесистой местности с несколькими родниковыми озерами всего в нескольких километрах к северо-западу от Форт-Детрика. Агенты с собаками-ищейками прочесали муниципальный лес Фредерика – массив площадью 28 квадратных километров, но нашли только прозрачную пластиковую коробку с отверстиями большого диаметра. Появилась версия, что Хэтфилл заходил на мелководье и клал споры сибирской язвы в конверты, используя эту коробку в качестве частично погружаемой герметичной камеры. Прямо скажем, немного натянуто.
Впрочем, тем же вечером ABC World News поведала об этом расследовании как о серьезном прорыве. Именно в этой передаче Хэтфилла впервые публично назвали подозреваемым. Незадолго до этого он устроился на работу в Университет штата Луизиана с зарплатой в 150 тысяч долларов в год и должен был учить сотрудников служб безопасности реагировать на терроризм. Университет быстро расторг с Хэтфиллом договор, а обвинений становилось все больше.
Николас Кристоф, колумнист New York Times, написал пять статей на тему расследования, в которых отмечал, что у подозреваемого была свежая прививка от сибирской язвы и возможность сделать сибирскую язву благодаря практическим навыкам работы с возбудителями, применяемыми в биологическом оружии, – все это было неправдой. Еще до того, как ABC News раскрыла имя Хэтфилла, Кристоф намекал, что Хэтфилл – загадочный «мистер X», применивший сибирскую язву против чернокожих граждан Зимбабве. Позже под присягой журналист признался, что многое в его репортажах было основано на слухах.
Пятого ноября я решил отдохнуть от всего этого безумия и на некоторое время поехал домой. Вернувшись 16-го числа, я встретился с представителями Агентства по охране окружающей среды – нам предстояла трудная работа по очистке здания имени Харта, уже давно закрытого и огороженного кордоном, вместе с составлением всевозможных отчетов и другой канцелярщиной. Впоследствии мы накрыли здание гигантским тентом (помните Уолтера Уайта?) и обработали его диоксидом хлора. Оно откроется лишь 22 января 2002 года.
В тот же день, 16 ноября, команда ФБР, сортировавшая 280 ящиков с попавшими на карантин письмами, обнаружила письмо с сибирской язвой, адресованное сенатору Лихи. На конверте также стоял штамп об отправке из Нью-Джерси 9 октября, но по недосмотру письмо попало в почтовое отделение Государственного департамента в Стерлинге в штате Вирджиния.
Почтовая служба США тогда начала внедрять метод электронно-лучевой обработки для обеззараживания отправлений. На первых порах с этим немного переборщили, и некоторое время система сбоила, но потом темпы сбавили и ограничились проверкой писем, адресованных в государственные учреждения.
К этому времени мы знали о 22 случаях сибирской язвы – поровну ингаляционной и кожной формы – и пяти смертях. Любопытно, что двое умерших не были напрямую связаны ни с целью атаки, ни с доставкой почты. В конце октября от ингаляционной формы сибирской язвы скончалась Кэти Нгуен, иммигрантка из Вьетнама, работавшая в кладовой больницы в Бронксе. Ей был 61 год. Следов бактерии не нашли ни на ее рабочем месте, ни в квартире. Три напряженных дня в Нью-Йорке рассматривали возможность сбора смывов в метро – подземку считали потенциальным источником контакта. Обсуждалась даже идея проведения общегородской профилактики. Мы предельно усилили мониторинг, но других случаев обнаружено не было. Однако мы ни на секунду не забывали об опасности, с которой столкнулись.
Двадцать первого ноября от ингаляционной формы сибирской язвы скончалась Оттилия Лундгрен, вдова из Оксфорда в штате Коннектикут. Ей было 94 года. Анализы выявили заражение сортировочных машин в почтовом отделении Коннектикута, где обрабатывали массовую рассылку для почтальона, обслуживавшего миссис Лундгрен. Если споры перелетали с конверта на конверт, они наверняка могли попасть кому-нибудь в легкие. Вероятно, женщина оказалась в числе тех немногих, кому для смертельной болезни достаточно всего одной споры.
В ФБР решили пойти по другому следу. В конверте, адресованном сенатору Лихи, была найдена частица отмершей кожи. ФБР попробовало применить метод полной амплификации генома к этому фрагменту. Через два года работы выяснилось, что частица кожи принадлежит технику из лаборатории ФБР: он неосторожно обращался с только что прибывшими уликами.
Однако следствие не оставляло попыток найти какую-то характерную генетическую черту, которая отличала бы бактерии сибирской язвы, убившие фоторедактора Роберта Стивенса, от исходного штамма «Эймс». (Вообще-то само название штамма вводит нас в заблуждение. В 1981 году военные биологи в Форт-Детрике отбирали для изучения новые штаммы сибирской язвы. По запросу армии ученые из Техасского университета A&M направили образец, который соскоблили с органов коровы, умершей на ранчо в округе Джим-Хогг в Техасе. На посылке стояла отметка о почтовой предоплате с обратным адресом лабораторий Национальной ветеринарной службы в Эймсе в штате Айова. Так появился штамм «Эймс».)
Надеясь найти какой-то характерный маркер, ФБР попросило Медицинский исследовательский институт инфекционных заболеваний армии США послать некоторые образцы Стивенса в лабораторию Пола Кейма в Аризоне. Кейм сумел экстрагировать ДНК из этой сибирской язвы, но оказалось, что это обычный, типовой «Эймс». Ученый знал, что, за исключением той техасской коровы, штамм не встречался в дикой природе. Своим выводом он поделился с ФБР: источник инфекции – в какой-то лаборатории.
Параллельно с этим ученый из Медицинского исследовательского института инфекционных заболеваний армии США обнаружил, что некоторые споры сибирской язвы из офиса сенатора Дэшла образовали нерегулярные колонии – так называемые морфотипы – нехарактерного для данного штамма желтоватого цвета. Это и был тот самый маркер, который искало следствие.
Однако потребовалось почти четыре года, чтобы найти настоящего виновника. Все это время он был прямо под носом у ФБР. Это был не Стивен Хэтфилл и тем более не Саддам Хусейн.
В январе, в день, когда мы планировали открыть здание имени Харта, кто-то заглянул за временную перегородку и обнаружил на цокольном этаже рядом с погрузочной площадкой девять использованных защитных костюмов. В самые первые дни расследования сотрудники там переодевались и обдували себя воздухом из шлангов – отличный способ опылить спорами все помещение!
Пришлось начинать все заново: мы взяли мазки из носа и отправили на профилактику 49 человек, пришедших на открытие, в том числе нескольких полицейских.
Если из этого эпизода можно извлечь серьезный урок, он будет таким: никогда не забывайте про закон Мерфи[49].
Мы явно не умели правильно очищать здания. Сибирская язва – это оружие, способное поразить обширную территорию. Если распылить споры в Нью-Йорке или Вашингтоне, заразятся миллионы человек, но, что еще хуже, пораженное место будет опасным для любого, кто решится туда зайти. Это похоже на древний обычай посыпать солью землю захваченного города, чтобы он навсегда остался побежденным и по сути повторил судьбу острова Гринард.
Разбором полетов для нас стала встреча в Капитолии, на которой присутствовали ключевые представители местных властей, в том числе городской комиссар по здравоохранению. Мы обсуждали, что было сделано правильно, а что пошло не так, и выслушивали от наших партнеров жалобу за жалобой. Нас обвиняли в том, что мы, федералы, не держали их в курсе дела, а ведь это была большая вспышка, и люди начали спрашивать, кто, черт возьми, тут главный.