В пострадавших штатах уничтожили 48 миллионов птиц, в том числе почти 30 миллионов в Айове, которая была крупнейшим в США производителем яиц. Устранение всех последствий обошлось в миллиард долларов – по счетам заплатили американские налогоплательщики. Надеюсь, теперь понятно, почему я занимаюсь профилактикой: починить дверь в конюшню гораздо дешевле, чем ловить разбежавшихся лошадей.
Миллионов кур и индеек, погубленных на американском Среднем Западе, вирусу H5N2 оказалось мало. Он поразил Францию – крупнейшего европейского производителя домашней птицы.
Лихорадка Рифт-Валли – или лихорадка долины Рифт – еще одно заболевание, переносчиками которого являются комары и которое веками оставалось привязано к определенной географической области, а потом начало путешествовать по миру.
Эта болезнь похожа на описанную в Библии пятую казнь египетскую, но возникает каждые несколько лет в подходящих климатических условиях. Она вызывает выкидыши и падёж домашнего скота – лежащие на полях и по обочинам дорог мертвые животные действительно напоминают библейские картины. Болеют и пастухи, хотя и не так часто. У них возникает воспаление головного мозга, воспаление глаз, слепота и геморрагическая лихорадка.
В 1998 году в Восточной Африке я удостоился большой чести – работать с народом масаи. Эти высокие, гордые воины живут на юге Кении и в северной части Танзании и пьют коровью кровь (не самая удачная идея, если кровь заражена лихорадкой Рифт-Валли). Мы путешествовали по национальному парку Серенгети и брали кровь у животных и у людей, чтобы оценить масштаб заболевания. Когда дети масаи собирались вокруг нас и наблюдали за процессом, мы говорили им, что эти трубочки с кровью мы увезем с собой, чтобы было чем перекусить в полночь.
Лихорадка долины Рифт, много веков встречавшаяся только в Тропической Африке, в 1977–1978 годах совершила прыжок в Египет и заразила около 200 тысяч человек.
В 2000 году вирус снова отправился в путь и нашел себе подходящих переносчиков в Тихаме – эта пустынная равнина на побережье Красного моря в южной части Аравийского полуострова простирается до Йемена. Сначала болезнь ошибочно приняли за желтую лихорадку, и мы оказались в гуще обычных политических противоречий между теми, кто отвечает за здоровье людей, и теми, кто отвечает за здоровье животных. Прошло несколько месяцев, прежде чем мы совместно с ВОЗ и министерством здравоохранения сумели взять вспышку под контроль. На прощание министр здравоохранения подарил мне настоящий меч палача. (Правда, из плексигласа.)
Есть еще ряд передаваемых комарами заболеваний, которые в XXI веке резко расширили свой ареал: это денге, чикунгунья (вызывает артрит с лихорадкой) и болезнь, вызванная вирусом Зика (инфекция со слабо выраженными симптомами, которая, поражая беременных, может приводить к рождению детей с микроцефалией – эта аномалия развития характеризуется уменьшением размеров головного мозга и обычно сопровождается умственной отсталостью).
Переносить заболевание на новое место могут грызуны, птицы, летучие мыши, комары, клещи и другие животные. Микробу очень удобно иметь в своем распоряжении мобильный резервуар или переносчика. Бывает, что и люди привозят микроорганизмы на новое место. И тогда последние разворачивают свою деятельность среди местных насекомых и других животных. Паспорт для таких путешествий не требуется. Вот почему для защиты от множества новых заболеваний необходим глобальный подход. Даже если все решается на местном уровне, усилия в области здравоохранения должны быть общемировыми.
7. Прямо из отеля «Метрополь»
Зеленые волны, лазурные горы –
Все это ничто, все пустое, поверь.
Ведь врач Хуа То был не в силах (о горе!)
Убить очень маленьких мерзких червей!
И сёла пустели, травой зарастая:
Дворы вымирали один за другим.
А демоны песни свои распевали:
Смерть тысяч людей была радостна им.
Сижу неподвижно, но вместе с Землею
Я восемь десятков тыщ ли прохожу,
Блуждаю по небу и вижу, не скрою,
Путь Млечный вдали, я его узнаю.
Звезда Альтаир задает мне вопросы,
Ей хочется знать все о боге чумы,
Она разделяет все наши заботы,
И горе и радость ей сверху видны.
Расследовать вспышку – все равно что собирать мозаику. Или даже десятки перемешанных мозаик. Какие-то детали можно поместить во множество мест. Каких-то деталей не хватает. Иногда приходится складывать картинку, которую ты никогда раньше не видел. А на кону стоят жизни людей. Они будут болеть и умирать, пока ты не справишься с задачей. Удачи – часы тикают.
Согласно официальной версии вспышка тяжелого острого респираторного синдрома, который пронесся по Азии и затронул Северную Америку, началась со случая в китайской провинции Гуандун. В ноябре 2002 года в Первую народную больницу Фошаня поступил больной крестьянин, который вскоре скончался.
Первые признаки связи этой смерти с какой-то более крупной тенденцией появились в тот же месяц, когда канадская Глобальная информационная сеть общественного здравоохранения – система интернет-мониторинга, входящая в состав Глобальной сети оповещения о вспышках болезней и ответных действий при ВОЗ, – обнаружила в гуандунских новостях сообщения о вспышке «необычной болезни дыхательных путей». Эту информацию отправили в ВОЗ, но текст был на китайском языке – в переводе имелся лишь небольшой фрагмент. Английская версия сообщений появится только в конце января, и даже тогда «необычную» вспышку продолжали считать рядовым случаем – каждый день из этой страны с населением почти полтора миллиарда человек поступает не одно предупреждение.
Нельзя сказать, что власти Китая горели желанием сотрудничать с нами. Согласно местному закону о профилактике и лечении инфекционных заболеваний любая такая болезнь являлась государственной тайной до тех пор, пока о ней не «объявит министерство здравоохранения или уполномоченные министерством органы». Таким образом, информация, по сути, замалчивалась. Но еще хуже было то, что власти страны не сумели оценить размеры вспышки и провести тщательное расследование.
Лишь 10 февраля Китай раскрыл карты и сообщил в ВОЗ, что в стране зарегистрировано 305 случаев заболевания (в том числе 105 случаев среди медицинских работников) и пять случаев смерти от атипичной пневмонии – предположительно той самой загадочной болезни. Однако никто не мог подтвердить эту информацию, поскольку не было ясно, с чем конкретно мы имеем дело.
В начале февраля из Гуанчжоу[68] начали поступать СМС-сообщения о «смертельном гриппе». Пытаясь погасить панику, местные СМИ признали существование заболевания и перечислили рекомендуемые «меры профилактики», например проводить дезинфекцию воздуха парами уксуса. Граждане моментально смели с полок аптек антибиотики, противогриппозные средства и уксус.
Позже чиновники заявили, что вспышка в Гуанчжоу достигла пика, но оказалось, что они выдают желаемое за действительное. По их мнению, заболевание было обычной незначительной инфекцией – чем-то банальным вроде заражения микоплазмами[69]. Вскоре появятся сообщения еще о 806 зараженных и 34 смертях. Пройдет много времени, прежде чем эту вспышку свяжут с надвигавшейся бурей.
Девятнадцатого февраля появилась информация о кластере птичьего гриппа H5N1 в Гонконге. Вирус был изолирован у девятилетнего мальчика, отец и сестра которого умерли по неизвестным причинам. Эти случаи заслуживали пристального внимания, поскольку представляли собой заражение зоонозным вирусом, но не были связаны с более крупной вспышкой. Медицинское сообщество пришло к заключению, что разгорается новая пандемия гриппа.
Двадцать первого февраля в Гонконг на свадьбу племянника приехал врач Лю Цзяньлунь, 64 лет, работавший с заболевшими в провинции Гуандун. Он обратился в кабинет неотложной помощи гостиницы «Метрополь». Симптомы респираторного заболевания отмечались у него на протяжении недели, но он чувствовал себя достаточно хорошо для поездки. Вместе с шурином они ходили по магазинам и осматривали достопримечательности. Двадцать второго февраля Лю Цзяньлунь поступил в больницу Куон Ва и был направлен в отделение интенсивной терапии. Врачам он сообщил, что, вероятно, заразился болезнью, которую лечил в Гуандуне, и, скорее всего, не выживет.
На следующий день Джонни Чэнь, сорокасемилетний американский бизнесмен китайского происхождения из Шанхая, покинул свой гостиничный номер, располагавшийся напротив номера доктора Лю на девятом этаже «Метрополя», и отправился в Шанхай и Макао, а затем сел в самолет и улетел во Вьетнам. Двадцать шестого февраля он заболел и поступил во Французскую больницу в Ханое. Мистером Чэнем занялся доктор Карло Урбани, специалист по инфекционным заболеваниям и сотрудник ВОЗ. Он был первым, кто понял, что это не грипп и не простая пневмония, а что-то новое. Доктор Урбани сообщил о необычном респираторном заболевании в ВОЗ и убедил вьетнамских чиновников начать проведение скрининга авиапассажиров.
Тем временем в больнице принца Уэльского в Гонконге стали появляться пациенты – многие из них были медицинскими работниками – с аналогичными симптомами: одышка, лихорадка, изменения на рентгенограмме грудной клетки. Их легкие были заполнены жидкостью, из-за чего воздух не мог поступать в альвеолы – маленькие мешочки, где происходит обмен кислорода воздуха на углекислый газ крови.
Ситуация осложнялась тем, что новая болезнь существенно отличалась от большинства известных нам серьезных заболеваний, таких, например, как Эбола, где инфекция очевидна с первого взгляда, и для распространения нового вируса не требовался близкий контакт. Жертвы занимались своими делами, селились в гостиницах, как Лю Цзяньлунь, летали международными авиарейсами, как Джонни Чэнь. Симптомов еще не было, а люди уже становились носителями вируса и передавали его другим. В результате кластеры начали появляться по всей Азии. Заболевшие люди страдали от лихорадки, сухого кашля и мышечных болей; кроме того, в их крови отмечалось снижение уровня тромбоцитов и лейкоцитов