— Позвоню через час, Анатолий Леонидович. Тогда и дам окончательный ответ. И прошу вас впредь больше не ставить меня перед фактом. Предупреждайте хотя бы за неделю.
— Я вас не понимаю, Виктор Александрович, — голосом вице-премьера можно воздух сушить. — Как можно пренебрегать мероприятием столь высокого статуса?
На этой риторической ноте диалог заканчивается. Можно делать предварительные выводы…
— А с кем это вы говорили, Виктор Александрович? — на любопытную и симпатичную даму, кажется с факультета геологии, окружающие тут же шикают.
Преподаватели и сотрудники МГУ с давних пор являются самой интеллигентной общностью в нашей стране. В самом лучшем смысле, разумеется. Поэтому вмешательство в чужие дела всего лишь из любопытства не приветствуется, мягко говоря.
— Я могу ответить, это не секрет, — улыбаюсь во всю ширь, — но опасаюсь, что вы засыплете меня другими вопросами и разговор плавно перетечёт в допрос.
Даму окончательно затюкали. Деликатно, одними взглядами. Меня усаживают за непритязательный столик, снабжают чаем и увесистым кусочком торта.
Лаборантская не приспособлена для банкетов, столов на всех не хватило, поэтому притулились, кто где. При этом возникла непередаваемо уютная атмосфера. Свои среди своих. Разнородные темы утрясаются, как мелочь сквозь сито, и на поверхности остаётся только одна. Возможно, благодаря тому, что с факультета геологии три человека, да и физикам она не чужая.
— Когда раскроется тайна происхождения астероидного пояса, Виктор Александрович? — вопрошает дама, опять-таки геологиня, постарше любопытной, но не менее симпатичной.
— Да разве ж это тайна, Наталья Санна? — добиваю тортик. — Это обломки погибшей планеты, злодейски разорванной притяжением Марса и Юпитера. Других вариантов не вижу.
— Почему же?
— Мне как-то трудно представить, что они прилетели откуда-то из глубин Вселенной дружной кучкой. И так же кучно заселились у нас в Солнечной системе. Можно было бы предположить, что астероиды возникли одновременно с планетами из газопылевого облака, но тогда они имели бы круглую форму. Но нет. Они все неправильной формы.
— Истинно так! — меня поддерживает Старостин, относительно молодой замдекана физфака.
— Мне чрезвычайно интересен вопрос о распределении химических элементов в Солнечной системе, — небрежно задеваю почти секретную тему, всегда избегал её обсуждать. — Если теория Ларина верна, то в зоне астероидов должна наблюдаться повышенная концентрация металлов платиновой группы.
— Вы о гипотезе гидридной Земли? — геологические дамы вскидываются хором. — Мода на неё прошла…
— Вот и выясним, верна она или нет, вернее, сопутствующая ей теория возникновения Солнечной системы, — философски пожимаю плечами и сбиваю последующие вопросы на взлёте:
— Года через три-четыре отправим туда автоматические зонды, тогда, возможно, что-то проясниться.
— Понятно, на что вы расчёт делаете, — Старостин демонстрирует догадливость раньше всех. — На то, что там много драгметаллов.
— И на это тоже, — легко соглашаюсь.
— Ну а что? — размышляют геодамы. — В конце концов, в той же Психее наверняка много всего.
Глаза у всех разгораются живым воодушевлением.
— Вот только радиация, — вздыхает Сартава.
— А что радиация? — снова пожимаю плечами. — Какие проблемы?
— Как какие? Специалисты говорят, что для надёжной защиты нужны метровой толщины свинцовые стены!
— Какие проблемы? — начинаю смотреть с насмешкой. — Полкилометра горной породы подойдёт?
Все от изумления замолкают. Кто-то рот раскрывает. Никто, даже Старостин, не успевает догадаться. Опережаю.
— Берём ту же Психею, забуриваемся внутрь, там обустраиваемся. Дальше ставим на поверхности движки, вот вам и космический корабль. Одновременно космическая база и горнодобывающий комбинат.
— О, как… — растерянно произносит Старостин.
— Истинно так! — моё цитирование снимает ступор, все снова начинают двигаться и говорить.
— Медленный кораблик получится, — замечает Сартава.
— Мы никуда не торопимся, — парирую на лету. — К тому же на крупном астероиде и места больше. Можно построить двигатель циклопических размеров.
— Большому астероиду — большое плавание с большими двигателями! — Старостин под общий смех произносит тост. Алкоголя нет, зато веселья хоть отбавляй.
2 февраля, среда, время 09:45.
Москва, Краснопресненская ул. Дом правительства.
— Ты один? — мой куратор, тяжеловес в политическом смысле, но небольшой по физическим габаритам, встречает меня в конце циклопического вида лестницы.
— Я пока не император, чтобы со свитой везде рассекать, — и в самом деле, у меня и портфеля нет, не говоря о свите. Даже приехал на такси.
Внутри нас ждут коридоры власти. Высокие потолки, помпезные лестницы с ковровым покрытием, всюду мрамор или нечто похожее по фактуре. Те же полы, по твёрдости и гладкости вроде мраморные, но разноцветного мрамора не бывает. Какой-то искусственный камень. Ну, или чего-то о мраморе я не знаю.
Странное ощущение возникает по приходу на место. Не в кабинет приходим, а зал заседаний величественного стиля. Некий диссонанс между количеством собравшихся и масштабами помещения. Народу поместится если не в три, то в два раза больше точно.
Министров финансов и экономики опознаю, об остальных на ухо осведомляет куратор:
— Замминистра обороны генерал-полковник Бурмистров Вячеслав Степанович, замдиректора ФСБ Куприянов…
Ну, и другие официальные лица, сильно подозреваю в них статистов, массовку. Чернышов, вице-премьер по космической технике, как и Трофимов, глава Роскосмоса, разумеется, тоже знакомые персоналии.
Сначала дежурная часть, приветствия и оглашение повестки дня. Пункт всего один — моё Агентство. Привычно натягиваю на лицо покерфейс и начинаю тихо гордиться про себя. Ради меня такие люди собрались.
— Мы все наслышаны о впечатляющих успехах российского космического агентства «Селена-Вик», возглавляемого присутствующим здесь Колчиным Виктором Александровичем…
По мере перечисления великих достижений Агентства, «в чём, несомненно, есть огромная заслуга его генерального директора», я всё больше и больше гордо расправляю плечи, приосаниваюсь и выпячиваю грудь. И мнится мне, что я даже ростом выше становлюсь.
Трофимов тоже сидит с непробиваемым видом, но чувствую, каждое слово во славу мне скребёт жёстким наждаком по его трепетной душе. Ведь каждый успех Агентства одновременно свидетельство глубокого и тёмного места, в котором застрял Роскосмос. Им нечем похвастаться, за исключением наконец-то доведённой до ума «Ангары». Только эта победа на фоне работы Агентства оборачивается унизительным поражением. Роскосмос создал могучую ракету, отставшую от передовых систем на десятилетия. Конечно, эти десятилетия копились во всей мировой космонавтике, что только усугубляет. Кто вам мешал обогнать топчущихся на месте европейцев, превративших свою астронавтику в коммерческое шоу американцев и китайцев, изначально нацеленных идти только по проторенному пути? Проиграть соревнование по бегу колясочным инвалидам и церебральным паралитикам, это надо суметь и постараться. К этому надо, с-цуко, стремиться!
— Надо прямо сказать, грандиозные успехи агентства «Селена-Вик» выводят его на новый уровень…
Красиво излагает. Одобряю. Но дальнейшее заставляет настораживаться. Кондрашов постепенно переходит к конкретике. И то, не ради восхваления меня сюда позвал. Мы не в наградном зале находимся.
— Как всегда бывает, решение старых проблем порождает новые. Возникает вопиющее противоречие между частным коммерческим характером агентства «Селена-Вик» и его проектами, — ещё раз отмечу, чрезвычайно успешными, — которые носят огромное государственное значение. Это несоответствие надо устранять.
Кондрашов делает паузу, многие из присутствующих посматривают на меня с украдкой. А я только сейчас понял, почему заседание проходит именно здесь. Величие самого зала должно придавливать любого непривычного. Высокие потолки, золотая лепнина, великолепная акустика, слова того же вице-премьера звучат словно глас с небес. Кое-что сегодня понимаю о себе. Не знаю, недостаток это или преимущество, но для меня нет абсолютных авторитетов. В том числе и власть не вызывает у меня никакого благоговения. Поэтому и здешний тронный зал на меня особого впечатления не производит.
— К сожалению, — Кондрашов принимает удручённый вид, — «Селена-Вик» не является госкорпорацией…
Сами виноваты! Хмыкаю про себя. Было от меня подобное предложение. Это когда вместо запрашиваемых ста миллиардов мне дали восемьсот миллионов с пожеланием ни в чём себе не отказывать. И что теперь? Попытаетесь провернуть фарш обратно?
— … поэтому я вижу только один способ сгладить это несоответствие. Но понадобится ваше содействие, Виктор Александрович.
Снова не обращаю внимания на скрестившиеся на мне взгляды.
— Только участие государства позволит поднять безопасность функционирования вашего Агентства. И соблюдение необходимого уровня секретности. Вы ведь обладаете технологическими секретами стратегического характера.
В последних словах чувствуется вопросительная интонация. Самым лучшим ответом посчитал неопределённое пожатие плечами. Кондрашов немного ждёт и делает знак помощнику, стоящему за его плечом. Передо мной ложится папочка. Гляжу на неё таким же покерфейсом.
— Ознакомьтесь, — предлагает виц-премьер.
— Хорошо, — почему бы и не согласиться? — Мы ознакомимся, посоветуемся и дадим ответ. Скажем, через неделю.
— Почему не сейчас? — Кондрашов удерживается от того, чтобы поморщится. — Вы ведь главный собственник, вам и решать.
— Вы хотите, чтобы я прямо сейчас принялся изучать важнейшие документы? — изумляюсь неподдельно. — А столь уважаемое собрание, — оглядываю присутствующих, — весьма занятых людей терпеливо меня поджидало?
— В самом деле, Анатолий Леонидович, — вальяжно вмешивается второй вице, — может, действительно, дадим молодому человеку время? Негоже такие решения принимать на ходу.