— И не только по телевизору, — вдруг бурчит любимая. — Видела я, как ты со своей Кирочкой ворковал…
Решила поиграть в Отелло в юбке? Так на ней сейчас шорты! Только мою защиту не пробьёшь.
— Это намеренный ход, — пожимаю плечами. — Кира строит глазки, я реагирую. Это нравится зрителям, девушки вообще пищат от восторга. И долго-долго обсуждают, есть между нами что-то или нет.
— А есть?
— Вот! — «радуюсь» почти непритворно. — Видишь, как тебя зацепило! Так, глядишь, и содержание ролика каким-то боком в голову войдёт.
— Ты не увиливай! — Света хмурит бровки. Наблюдаю за ней с удовольствием, аж легонько щемит в груди.
— Зачем мне увиливать? Ты этот вопрос уже задавала и я на него отвечал. Коротко и исчерпывающе. Ничего не изменилось, ответ по-прежнему — нет. У нас чисто деловые отношения. Ты ещё к секретарше моей приревнуй, оснований гораздо больше.
— Точно! — Света распахивает глаза, даю ей пищу для выноса мозга. Но, ха-ха, не надолго.
— Успокойся. На неё Тим Ерохин глаз положил. По-моему, в Чимбулаке он у неё чаще ночевал, чем у себя. Так… ну-ка помолчи!
Вперяю взгляд в телевизор и замираю.
— 8–9 февраля в Центральном выставочном комплексе «Экспоцентр» в Москве, — щебечет ведущая, — состоялась внеочередная партийная конференция «Единой России». Были обсуждены текущие задачи центрального аппарата и региональных отделений. Председатель партии Медведев начал конференцию с награждения трёх самых успешных глав регионов. По результатам их хозяйственной и политической работы…
На экране появляется сцена с председателем, командующим этим парадом. Туда вызываются один за другим три губернатора, и первым среди них… выпучиваю глаза! Антонов! Мой Синегорский покровитель! Вот это номер!
Искин взвывает на форсаже, но всего на секунду. Подумаешь, бином Ньютона. Может мой куратор, может! Полна пороха его пороховница! Одним ударом нейтрализует подковёрную возню Кондрашова по устранению Антонова. Никто его не поймёт, если вдруг только что награждённого начнут вытеснять с должности. Победителей, как говорится, не судят.
— Я должен сказать сразу, за что мы сейчас награждаем региональных руководителей, — веско произносит председатель. — За высокие экономические и социальные показатели. ВВП Синегорской области в последние годы росло со скоростью до восьми процентов в год…
В зале шум восхищения, приправленного лёгким недоверием.
— Сильно сокращён энергодефицит, безработица отсутствует. Мигрантов, чьё присутствие, к сожалению, иногда вызывает социальную напряжённость, почти нет. Неприятная криминальная статистика заметно ниже среднего. Что ещё важно? Коэффициент рождаемости приближается к одному и восьми. Очень многие регионы могут о таком только мечтать. Если не брать в расчёт кавказские республики, где традиционно большие семьи, то Синегорская область на первом месте. Отдельно отмечу, что экономический рост происходит за счёт высокотехнологичных производств.
— Проблемы есть, конечно, — председатель продолжает после волны осторожных аплодисментов. — Но это неотъемлемая часть любой работы, даже очень результативной.
Председатель желает успехов, ещё раз жмёт Антонову руку. Тот уходит, прижимая к груди высокую грамоту. На сцену вызывают следующего.
Все наши приготовления с Антоновым благополучно уходят коту под хвост. Ничего не понадобится. Не жалею ни капли, помня пресловутый закон Мэрфи: случается именно та неприятность, к которой не готов. А раз мы готовы, то они предотвращены.
Если я хоть что-то понимаю, то следующие результаты выборов в Синегорске будут сильно в пользу «Единой России». Потому как она только что показала: для партии главное — благополучие народа, а не политические дивиденды. Не всегда и не везде это правда? Пусть, главное прокукарекать.
— Отличные новости — лучшее завершение дня! — настроение поднимается на уровень стратосферы. Проблема с возу — мне легче.
Бросаю взгляд на уже мирную Свету и меняю мнение.
— Нет! Лучшее завершение это ты! — набрасываюсь на неё. Светка пищит и делает вид, что хочет удрать.
11 февраля, пятница, время 14:05.
Байконур, комплекс Агентства, обитель Оккама.
— А стартовые перегрузки выдержит? — рассматриваю широкую прозрачную полосу, нашпигованную микросхемами.
Не только микросхемами, и не только запоминающими устройствами. Силовое питание подводится плоскими медными шинами, фактически фольгой. Хорошо против перегрева и без того незначительного. Обмен данными — по оптоволокну. Проблема оптоэлектрических преобразователей решена в незапамятные времена.
Этими рулонами будет выстлана вся броня «Оби» изнутри. Мощная компьютерная периферия и не только. На гибкой полимерной основе размещается не только память, но и датчики давления, влажности, температуры. Супермозг «Оби» будет держать весь объём станции под полным контролем.
— Само по себе нет, — отвечает Песков. — Сделаем поддерживающий каркас…
— И смягчим режим старта, — заканчиваю мысль, с которой Андрей соглашается.
И уводит меня к себе.
— Разговор есть…
Удивил. В кабинете долго рассматриваю его, затем встаю, подхожу сбоку, снова внимательно разглядываю, будто хочу что-то в нём найти. Всё в ответ на его невнятный спич.
— Может нам стоит согласиться на предложение Кондрашова? Не вижу возможностей нам помешать введением ещё одного совладельца Агентства. Зато мешать не будут и постоянная связь с правительством…
Сажусь обратно, не отпуская его из-под своего долгого взгляда. Андрюха начинает ёрзать. Меня озаряет!
— С отцом связывался⁈
По Андрюхе сразу понимаю: угодил точно в яблочко. Влёт и навскидку. Его отец вполне в пределах доступа вице-премьера. Ресурсов надавить — вагон и маленькая тележка. Высокому лицу обработать фактически рядового человека два раза сплюнуть. Андрей же очень уважает отца, что само по себе я могу только приветствовать. Вот только мы взрослые люди, взявшиеся за огромное дело. На советы со стороны должен стоять мощный фильтр. Даже от авторитетных и уважаемых людей. Ответственность-то на нас.
— Хочешь отдать ему свою долю? — любопытствую небрежно.
— Нет, но…
— А я этому козлу даже понюхать ничего не дам, — отрезаю жёстко. — Кроме ношеных солдатских портянок. Так что разговор на этом закончен! Нам эти сложности нахрен не нужны, у нас своих хватает!
Андрюха скрипит мозгами, пытаясь найти компромисс между авторитетом отца и моим ультимативным заявлением. Вздыхаю. Делать нечего, придётся подрывать престиж Пескова-старшего.
— Твой отец мало что знает, поэтому его мнение ничего не весит. Например, он и ты знаете о том, что Кондрашов уже приходил ко мне пять лет назад… — кратко выкладываю всю историю.
— Но государство не может стоять в стороне от стратегических отраслей!
Сверлю его взглядом. Некоторое время. Молчанием его смутить, однако, не удаётся.
— Ты гражданин России? Я тоже. Само Агентство было создано специальным решением президента, в котором прописан наш статус и всё остальное. Мы встроены в систему управления, я занимаю должность заместителя командира космодрома. Мы работаем полностью в правовом поле нашей страны.
Делаю короткую паузу, а затем рявкаю:
— Какое ещё присутствие государства нужно⁈
Андрюха слегка вздрагивает.
— Да мы даже высморкаться без ведома государства не можем! Кондрашов элементарно хочет погреть на нас руки, вот и всё! Как минимум примазаться к славе. Наверняка родного человечка нам подсунет. Потом запросит должность для него повыше. А то, что у нас при этом структура руководства изменится, — уверен, к худшему, — ему наплевать!
— Интересами государства он прикрывает собственную личную корысть, — уже спокойно объясняю ошеломлённому моим напором другу. — Мы и без того действуем строго в интересах государства. Забыл, как мы на Байконуре оказались? Мы не хотели, нас принудили. Всё потому, что Кремль не мог позволить угаснуть первому в мире космодрому. Урон международному престижу и всё такое.
— Не жалею об этом, — твёрдо заявляет Песков. Пожимаю плечами.
— И я не жалею. Но на нас свалили проблему, которую должен был решить Роскосмос… — морщусь, сильно кривлюсь. — Слушай, не забивай себе голову, а? Займись делом. Политическая нейросеть, кстати, готова? Вот займись ею, загрузи данными и задай ей правильные вопросы.
На пути в родной кабинет меня перехватывают. Молодой человек, примерно моего возраста, в очках, субтильный.
— Виктор Александрович, поговорить бы… — умеренная настойчивость тона не бьётся с нерешительной формулировкой.
Отходим в пустующий холл на втором этаже. Зона релакса, сейчас пустующая. Кресла, журнальные столики, на стене телевизор чудовищных размеров.
— Виктор Александрович, я бы хотел уволиться, — начинает извиняющимся тоном.
Сам помню, как зовут и где работает. Валерий у нас программист из группы моделирования кинематики Анжелы.
— И какие проблемы? Если допуск не выше третьего, пишите заявление и свободны, — неприятно, но не смертельно, поэтому не могу взять в толк, в чём, собственно, дело.
— Э-э-э, немного не так выразился. Не хотел бы увольняться, работа интересная, ребята, что надо… но вот зарплата, не очень.
Выясняется, что в месяц получает восемьдесят тысяч, плюс-минус, а работает неполных два года.
— Я ведь знаю, что в Москве сразу начну получать четверть миллиона, не меньше…
— Это вряд ли, — скептически хмыкаю. — Не больше двухсот тысяч, но допустим. И что?
— Слишком большой разрыв. А ведь у Агентства очень высокая репутация.
Опять хмыкаю. Странные люди, вроде технари, а считать не умеют.
— Валер, я же сам в Москве долго жил и прекрасно знаю, какие там цены и какого уровня расходы. На продукты и многое другое у нас цены в два раза ниже. Так что если сравнивать со столицей, то твою зарплату надо удвоить. Плюс у тебя жильё практически бесплатное. Ты не женат? Ага, значит, в общежитии гостиничного типа живёшь. И платишь не больше тысячи в месяц за всё сразу.