Показываю дальнейший расклад:
— Съёмное жильё, даже очень скромное, тебе встанет не меньше тридцати тысяч плюс десятка за коммуналку…
— У родителей буду жить, у них трёхкомнатная, — Валера пытается обесценить мои аргументы.
— Это здорово, — соглашаюсь и продолжаю. — Сильно сэкономишь. Только это вылезет другим боком. Ты заплатишь за эту экономию свободой. Просто так девушку не пригласишь, с друзьями не потусишь. Это не твоя квартира, ты там не хозяин и даже не арендатор.
Валера задумывается или делает вид, что задумался. Подозреваю, он меня на арапа хотел взять. По схеме: получится — хорошо, не получится — ничего не теряю.
— К тому же это столица. Жил — знаю, сам не замечаешь, как деньги улетают. У нас надо попыхтеть, чтобы полсотни тысяч истратить, а там тебе и двух сотен на месяц мало будет.
— Деньги истратить не проблема, — парень смотрит в сторону. — Родителям можно отослать.
— А они нуждаются?
Судя по неопределённому жесту — нет, но, да, так можно деньгами сорить. Ещё тупо выкидывать можно или раздавать. Безвозмездно. Любые суммы.
— Я тебя не понимаю, — говорю искренне. — Кадровая служба заранее отсекает тех, кому надо здесь и сейчас, нежели завтра, пусть в десять раз больше. А ты как-то проскочил. И не берёшь во внимание, что наше Агентство — компания с самыми захватывающими перспективами. Любой, даже рядовой работник, сможет слетать в космос. Лет через пять материальные проблемы для всех нас потеряют всякое значение.
На его лице появляется недоверчивость в стиле «мели, Емеля».
— Простите, Виктор Александрович, но обещать не значит жениться.
Безжалостно стираю его скептицизм.
— К власти или масштабному успеху можно прорваться только группой. Ты — в группе! Это какую-нибудь повариху из кафе можно кинуть. Со специалистом высокого уровня такое невозможно. Я — не идиот, чтобы собственными руками компанию рушить.
Немного подумав, добавляю:
— Агентство может флопнуться. Но если так случится, то проиграем мы все. В том числе и я.
11 февраля, пятница, время 20:35.
Москва, Патриарши пруды, ЖК «Гранатный», квартира Кондрашова.
— Вот с-сука! — лицо вице-премьера перекосилось, но мужчина быстро справляется.
Жена, Полина Георгиевна, бросает недоумённый взгляд, сидя рядом на диване перед телевизором.
— Что-то случилось, дорогой?
Кондрашов тяжко вздыхает.
— Придётся твоему кузену подождать с местом губернатора…
Сегодня спросил своего помощника, есть ли движения по Антонову. Надежда дожать его до отставки непреклонно превращалась в уверенность. Ни один губернатор не выдержит явного неприятия сверху. Но помощник вдруг отвёл глаза в сторону.
— Новые обстоятельства, Анатолий Леонидович… — конкретно ничего не стал говорить, только флешку с записью дал.
— Вам надо самому посмотреть. Не хочу искажать своим предварительным мнением вашу личную оценку. Вполне возможно, я преувеличиваю сложности.
И вот он любуется, как на экране председатель правящей партии отмечает великие успехи Синегорского губернатора. Сияет, сволочь, как новенькая монетка!
Последнему дураку станет ясно, что на ближайший год Антонов неприкасаем. Палки ему в колёса ставить можно, но эффект придётся долго накапливать. Кондрашов стискивает зубы. Недооценил он вовлечённость Медведева. И одним жестом тот элегантно разрушил долговременную интригу. Можно даже шляпу в знак уважения снять. Такая карта не бьётся.
Ладно. Зато противник определился. Просматривается явная связка Медведев-Колчин-Антонов. И сопутствующие персоны.
— И что теперь? — жена смотрит вопросительно и требовательно.
— Да ничего, — Кондрашов передёргивает плечами. — Потрётся ещё замминистром, опыта поднаберётся. Не повредит.
И ещё в понедельник надо выслать поздравление Синегорскому губернатору. И пожелать дальнейших успехов. Кондрашов криво ухмыльнулся.
28 февраля, понедельник, время 10:05.
Москва, Кремль, Сенатский дворец, канцелярия Президента.
— Заходите, Анатолий Леонидович, — президент встречает приглашённого искренней улыбкой.
Мужчины обмениваются рукопожатиями, и виц-премьер согласно жесту хозяина кабинета садится за красивый лакированный столик. Президент садится напротив.
— Давайте, Анатолий Леонидович, что у нас там по Забайкальскому кластеру?
— За год дело сильно продвинулось, Владислав Леонидович…
Посыпались цифры, справки, выкладки. Слова Ломоносова «Российское могущество прирастать будет Сибирью» актуальны спустя почти три столетия.
Президент слушал внимательно и благожелательно. К концу доклада задаёт умеренно острый вопрос.
— Без накладок никогда не бывает. Наверняка есть какие-то трудности.
— Как без них? Наблюдается некоторая диспропорция в развитии некоторых отраслей. Есть транспортные проблемы…
В конце вице-премьер подводит президента к выводу, что в ближайшем же времени острота проблем снизится до нуля.
— Замечательно, Анатолий Леонидович, — президент удовлетворённо откидывается на спинку стула. — Вы проделали огромную и продуктивную работу…
Кондрашов рефлекторно напрягается. Слишком похожа интонация на ту, с которой человека отправляют на пенсию или в отставку. Всем спасибо, все свободны — такими добрыми словами часто объявляют совсем недобрый локаут.
— Маленькое дельце ещё хотел с вами обсудить, — президент задумчиво постукивает пальцами по столу. — Что там у вас за движения вокруг космического агентства Колчина?
— Да ничего особенного, Владислав Леонидович, — Кондрашов по виду равнодушно пожимает плечами. — Мы всего лишь предложили Колчину сделать участие государства в его делах настоящим, отразив его в учредительных документах. Всё в рамках политики национализации стратегических активов.
Президент согласно кивает. Согласно и благожелательно.
— Там ведь дело не только в том, чтобы сделать явным участие государства. Какая-то возня происходила вокруг Синегорского губернатора?
— Честно скажу, поторопились, — Кондрашов глядит прямо. — По результатам последних выборов мы предложили ему уйти в отставку. Правящая партия в его регионе заметно ослабила свои позиции. Но разобравшись в его работе более внимательно, обнаружили его работу весьма успешной. Сейчас ни о какой отставке даже речи быть не может. Он справедливо признан одним из самых успешных региональных руководителей федерации.
— Колчин согласился на введение представителя государства в состав учредителей?
— К сожалению, нет, Владислав Леонидович.
— Более того, — голос президента делается чуть строже, — он сильно обиделся. Видели его интервью?
— Нет. Мне докладывали, но самому времени нет смотреть…
Кажется, зря я внимания не обратил, — с лёгким сожалением думает Кондрашов.
— Посмотрите, — под ласковостью улыбки президента захотелось поёжиться. — Дело вот в чём. Его критика ваших действий выглядит очень обоснованной. Ну, да бог с ней, с критикой. Как-нибудь сам ещё с ним поговорю. Но дело в том, что, судя по последним опросам ВЦИОМа, моя популярность как президента просела на четыре процента, а правительства на пять. И аналитики связывают сие прискорбное обстоятельство с этим интервью. Нам придётся реагировать. Четыре-пять процентов за месяц слишком сильно похоже на обрушение…
Через четверть часа Кондрашов выходил, с усилием переставляя ватные ноги. Президент отправил его в отпуск, а затем в отставку с поста вице-премьера. Об отставке объявят завтра.
Без места не оставят. Президент — давний приятель и партнёр по туризму. Намёк на возвращение в минторг тоже был.
28 февраля, понедельник, время 17:15.
Москва, Патриарши пруды, ЖК «Гранатный», квартира Кондрашова.
Кондрашов наконец-то добрался до дома. Не задалось начало трудовой недели. Теперь можно посмотреть злополучный ролик с треклятым Колчиным.
Мужчин глядит терпеливо, почти не раздражаясь, но на последней четверти багровеет лицом. Колчин прямо обвинил правительство во вредительстве. Не постеснялся назвать его фамилию, что совсем выходит за все рамки. Этот мальчишка нарушил негласное правило политической борьбы: всё, что происходит под ковром, должно оставаться под ковром!
И что теперь делать?
Видеоинтервью от Киры Хижняк.
02.02.2033
Колчин традиционно одобрительно косится на круглые нейлоновые коленки ведущей. Кира не привыкла их прятать. Справедливости ради сказать Колчин не злоупотребляет излишним вниманием к статям Хижняк.
— Давненько вы у нас в гостях не были, Виктор, — ослепительная улыбка ведущей уже оправдывает внимание зрителей к интервью. По-крайней мере, мужской части аудитории.
— Зато вы нас без присмотра не оставляете, — молодой человек легко парирует намёк на упрёк. — И ты, Кира, должна признать, отсутствовал я не впустую.
— О, да! Никак не могу прийти в себя! Успехи твоего Агентства просто оглушительные. Постоянный экипаж на орбите! Строительство сверхтяжёлой станции идёт полным ходом…
— А ведь я много лет назад говорил тебе, что так и будет!
— Не могла представить себе, что грандиозные мечты мальчика-фантазёра вдруг начнут сбываться в реальной жизни, — девушка даже тряхнула гривой густых волос, обозначая свою шокированность.
— Но давай для зрителей поясним все основные достижения. Чисто для напоминания.
— Изволь. Первым делом мы доказали, что тоннельный запуск не пустой прожект, а реально работающий способ. Также выяснилось, что он эффективнее традиционного. Далее, мы резко снизили стартовую массу. Большая часть кислорода берётся ракетой из атмосферы, подобно обычной баллистической ракете или самолёту. За счёт тоннельного запуска и забора воздуха извне удалось поднять коэффициент полезной нагрузки до семи с половиной процентов. Это после десятилетий развития космонавтики, за которые никому не удалось пересечь планку в пять процентов.
Кира загибает пальцы. На её ухоженные руки тоже приятно смотреть.