Соседи снова подозрительно оглядываются. Отмахиваюсь. Думаю дальше.
Интересно, почему шеф об этом не подумал? Есть проблемы с доставкой на орбиту? Вряд ли. По массе не один десяток РД-0121МС можно на «Обь» забросить. По габаритам смотреть надо, чуточку с напряжением вытаскиваю данные по размерам…
М-дя… в «Виману» по ширине влезет не больше двух. Если располагать на двух уровнях, то не более четырёх. В принципе, преодолимо. Связки из четырёх движков должно хватить. Упрощённая формула лунного полёта: 1000 — 400 — 200. Тысяча тонн — стартовая масса, шестьдесят процентов уходит на полёт к Луне, ещё пятьдесят на прилунение. Точно обсчитаю на месте, на компьютерах «Оби».
Шумы снижаются до минимума. Работают только системы поддержания криогенных систем. Оп-па! Произошло отсоединение и переключение на питание от внутренних источников «Симаргла».
— Начинаем обратный отсчёт! — провозглашает приятное контральто. Впрочем, не уверен, что тембр называется именно так.
— Десять! Девять! Восемь…
Почему-то я спокоен. Остальные тоже, но кто там знает, что они чувствуют.
— Старт!
— Поехали! — выкрикивает кто-то из нас.
Под нами заворчал дракон, «Симаргл» дрогнул. На табло значение ускорения одним махом подскакивает до единицы. Успеваю сделать несколько энергичных вдохов, и на последнем драконий рёв двигателей титанической мощи сотрясает всю ракету.
Ускорение почти мгновенно подскакивает почти до одиннадцати, затем чуть снижается. Страшная тяжесть наваливается на грудь, выдавливая из меня воздух и нервный смешок.
Тону в омуте хтонического ужаса. Вот что чувствовала бы пуля, будь у неё душа. Кто-то выдерживает такую перегрузку легко и я тоже. Но только физически. Подобный смертный страх испытывал только пару раз в детстве. Один раз во дворе один из старших подростков взял на удушающий. До сих пор его ненавижу за близкое знакомство с ужасом насильственной смерти.
Сейчас меня душит перегрузка. Но ощущение, будто меня выбросили из самолёта без парашюта. Изо всех сил пытаюсь удержать на месте сердце, падающее в район желудка, в котором растекается парализующая сладость. Дышать невозможно, никакой силач не справится с задачей расширить грудную клетку. Наоборот, мы способны только на медленный выдох. Стиснув зубы, изо всех сил стараюсь не поддаваться панической атаке. Затравленно и с надеждой упираюсь взглядом в табло, где медленно отмечаются секунды от старта.
«Симаргл» с грозным воем разгоняется по тоннелю. Кой хрен меня дёрнул стать космонавтом⁈ Знал бы раньше, я бы ни за что!
Когда чёрная волна ужаса почти полностью затопила сознание, чувствую удар. Результат резкого падения ускорения. У-ф-ф-ф! «Симаргл» вылетел из трубы. Точно по расчётам, на двадцать первой секунде. С трудом делаю слабый вдох. Ускорение четыре «же» с копейками, уже можно жить. И почти не боятся. Страх накрывает сознание, когда дышать невозможно.
На скорости в пять Махов и высоте тридцать километров ускорение становится символическим, близким к нулю. Переходим в горизонтальный полёт. Можно расслабиться. Все открываем забрала шлема. Иллюминаторы не предусмотрены, но нам хватает красочной картины на экране. Видеокамеры смотрят вперёд и вниз. Молчим, разглядываем поверхность. Почему-то совсем другое ощущение, чем при просмотре записи.
— Ну что, парни? — обращается к нам Вадим Панаев. — До прыжка на орбиту времени ещё много. Можно поспать.
А вот мне спать нельзя! Утреннее время забронировано за интеллектуальными занятиями. Заветы Великого Колчина.Уговариваю биолога Захара поиграть в шашки. К нам присоединяется Дробинин, возрастной дядька и электронщик Влад. Оба из будущего экипажа «Резидента».
Около одиннадцати часов по Москве, — теперь живём по столичному времени, — организуем чае- и кофе-питие с бутербродами. Полновесный обед противопоказан. Туалет есть, но пользоваться им мешает сама собой сложившаяся традиция.
Бросаю взгляд на табло вверху общего экрана: скорость приближается к восьми Махам (примерно 2,5 км/с). Примерно через час прыгнем на орбиту.
3 апреля, воскресенье, 08:05 (мск).
Орбита, станция «Обь».
Александр Куваев.
Когда выскочили из атмосферы и отделились от «Симаргла», получили возможность открыть боковые иллюминаторы. Их всего два, по обеим сторонам пассажирского отсека. Пусть психологи объясняют грандиозную разницу между натуральным окном в мир и виртуальным. Да и так понятно: я могу менять направление и глубину взгляда, как хочу, фокус видеокамеры от меня не зависит.
После наблюдения за Землёй с орбитальной высоты в течение незаметно промелькнувшего часа наступает оцепенение. Силы для восхищения закончились, мозг сам собой переключается в режим регистрации. А потом и отключается. Процесс стыковки сложный и долгий, нам ещё предстояло провести, самое малое, пару корректировок. Которые лично я счастливо проспал.
Шлёп! Вадим хлопнул снизу по шлему.
— Подбери челюсть, Саня!
Хорошо, что мы в скафандрах, а то такие подколки часто приводят к кровавым травмам языка. Но отвечать на такие шпильки научен, спасибо шефу.
— Отвали, командир! Не мешай наслаждаться процессом! — и снова демонстративно отвешиваю челюсть, пускаю слюну с максимально дебильным видом. Шеф бы мной гордился, его школа.
Парни ржут, но командир, подозреваю, вынужденно. Ржут-то больше над ним. Я его сделал, легко и непринуждённо.
Посмотреть было на что. Издалека размер, который знал теоретически, определить трудно. Белый цилиндр с крыльями солнечных панелей постепенно увеличивался и через час закрывает светлым однотонным фоном весь обзор. Виден край одного крыла солнечных панелей размером с футбольное поле. Другой иллюминатор заливает синим светом великий Тихий океан.
Нас втягивают в брюшко шлюзового отсека, и после его закрытия начинается эпопея разгрузки. У «Виманы» шлюзовой камеры не предусмотрено.
Огромный вращающийся цилиндр тоже производит впечатление. Не на одного меня. Так что челюсть отвешивают все. Ненадолго. Времени нет.
— Размещайтесь, присматривайтесь, привыкайте, — завершает инструктирование местный босс Алекс.
Меня закинули в отсек основного экипажа, два двухместных модуля, в которых будет теснится семь человек. Не спрашиваю, почему, своя соображалка есть. Второй блок, занятый моими попутчиками, на противоположной стороне цилиндра. Равновесие должно быть, поэтому грузы надо распределять равномерно.
— Мы снизили вращение до пятидесяти процентов от нормальной силы тяжести, — малость косноязычно просвещает нас Алекс. — С вами будем ускоряться и постепенно поднимать вес.
В блоке уже можно снять скафандр, что делаю с наслаждением и тут же ныряю в санузел. По возвращении босс «Оби» продолжает вещать:
— В рамках плановых экспериментов доводили вес до ста тридцати процентов от земного, — рассказывает Алекс. — Но от десяти процентов сверху, начинают проявляться проблемы с вестибулярным аппаратом. На тридцати они становятся плохо переносимыми.
Нас оставляют отдыхать, старички кидаются обрабатывать привезённый груз. Это не шестьдесят тонн обычного грузового рейса, но почти десять тонн тоже неплохо. Парни не привыкли терять время зря. Меня срубает в сон, впечатлений набрался за последние сутки столько, что того и гляди, наружу начнёт вываливаться. Восемь часов вечера по Москве рановато для сна, но привычное байконурское время на два часа больше…
4 апреля, понедельник, 09:00 (мск).
Орбита, станция «Обь».
Александр Куваев.
— А как вы будете протаскивать под жилыми блоками? — на мой вопрос Гриня хитро усмехается.
— Увидишь…
Гриши и Саши расстилают полимерные рулоны изнутри нашего цилиндрического обиталища. Никаких проблем на чистом пространстве, а как протаскивать под установленными модулями?
Конкретного ответа мне не дают, стоять рядом и смотреть — мы не на концерте, делами надо заниматься. Надеваем скафандры и уходим из жилого сектора, у нас своих дел полно.
Сегодня утром, проснувшись, всю зарядку ржал, не обращая внимания на остальных. Грини и Сани, ха-ха-ха! Узнаю непревзойдённый стиль шефа! «Виманы», между которыми рождается «Обь», тоже «Грэг» и «Алекс».
В общей зоне собираем и проверяем будущие лунные спутники. Особых проблем нет, «Виман» скопилась целая куча. Их иногда отправляют в собственный полёт, — шеф продолжает наращивать собственную группировку, — но остаётся много. Агентство формирует второй слой спутников на высокой орбите, а наша задача, вернее, одна из: поставить под плотный пригляд Луну.
Вот ещё одна проблема! Лунные орбитеры тоже надо как-то обозвать. А что тут думать? Если есть резидент, то должны быть и агенты. Агент 001, агент 007, гы-гы-гы…
5 апреля, вторник, время 11:20.
Байконур, обитель Оккама, кабинет Колчина.
Ещё одна моя нора. В администрации хозяйственными делами занимаюсь, но искин там загрузить проблемно.
— Зачем вызвал? — в кабинет заходит Андрей.
Ещё один плюс здешней берлоги. Посекретничать можно. До администрации ему добираться — дефицитное время тратить. И отвлекают там всё время.
— Как дела с нейросетью «Кремлёвские башни»?
— Замечательно дела с нейросетью «Кремлёвские башни», — флегматично отвечает друг.
— Что нам ждать от Кондрашова и компании?
— Ничего. Ближайший год будет восстанавливаться, затем станет министром, вот тогда уровень угрозы возрастёт, но…
— Но?
— Но вряд ли до серьёзного уровня.
Искин на полном разгоне, так что мгновенно делаю вывод: опасность минимальна. К тому времени мы закончим строительство «Оби». У нас появиться мощнейшая база, актив уровня козырного туза.
— Куваев предлагает увеличить состав лунного экипажа.
— За счёт себя любимого? — усмехается понимающе.
Мы оба усмехаемся в унисон.
— И что ты решил? — Андрей спрашивает, но вижу, что мой ответ его не удивит.
— У него психотип уникальный, — раз ответ ему известен, то сразу перехожу к обоснованию. — Универсальная совместимость. Знаешь, есть такая редчайшая группа крови — нулевая, или по-другому «золотая». Кому угодно можно переливать, невзирая на группу, резус-фактор и прочее. Вот он такой же, даже с психопатами может ужиться.