— Надеюсь, последнюю рубашку с нас за лицензию сдирать не будете? — улыбается максимально обаятельно.
— А там не за что сдирать, — пожимаю плечами. — Особых секретов нет. По среднерыночной, в нашем случае очень умеренной, цене. К тому же вы свои.
К слову «свои» слово «всё-таки» не добавляю. Всё-таки. Мой куратор тонко улыбается.
— Со своих могли бы вообще денег не брать, — слегка жёлчно замечает подошедший к нам генерал-полковник с грозным взглядом.
— Там такая цена, что её деньгами назвать можно только с большой натяжкой, — небрежно отмахиваюсь. — Не я же рыночные отношения в стране ввёл, не мне их и отменять.
— Скажите, Виктор, какова будет численность персонала «Оби» в итоге? — в разговор вступает Чернышов.
— Пока сам не знаю. Плановая численность полсотни, но проектная мощность на пару сотен человек. Сами понимаете, в космосе места много не бывает.
Зависает пауза, не могу понять её содержание. Удивление? Недоверие? Зависть и недовольство? Тем более, что высокопоставленные мужчины технично сглаживают паузу, взявшись за фужеры с напитками. И превращают мои слова в подобие тоста.
— Если дальше пойдёт так бодро, то надо заранее задуматься о создании ещё одного федерального округа, — улыбается Чернышов. — Космического.
— Не получится, — возражаю ему тоже с улыбкой. — Оборона, наука, промышленность, экономика. Слишком много аспектов сосредоточено в космонавтике. Это ещё без учёта международных тонкостей. Вряд ли Россия одна выйдет в большой Космос.
12 апреля, вторник, время 21:05.
Москва, гостиница «Университетская».
— Ты чего? — спрашивает с зевком Светланка, когда подскакиваю на кровати.
— Ничего, пойду воды попью…
Только сейчас что-то смутно доходит. Сижу на кухне, размышляю. Слова Чернышова о создании космического федерального округа слишком подозрительно коррелируют со словами президента об ответственности государства за действия Агентства. А если вспомнить неуклюжие телодвижения Кондрашова? Ему ведь позволили это делать. Может не всё, но что-то позволили. Или он провёл разведку боем.
Зеваю. Откладываю проблему в подсознание, пусть там всё уложится. Глядишь, и решение выкристаллизуется. Искин наотрез отказывается работать в это время суток. По байконурскому времени я уже час, как спать должен.
Что-то вспыхивает за окном, когда я возвращаюсь к супруге. Подходим к окну, любуемся салютом.
— У нас на Байконуре лучше салют.
— Почему? — прижимается ко мне Света.
— У нас просторно, неба больше, видно далеко…
Глава 7Внимание, на старт!
16 апреля, суббота, 09:15 (мск).
Орбита, станция «Обь», модуль «Алекс».
Александр Куваев.
Репетирую отлёт первого «Агента» рейсом земная орбита — лунная орбита. Визуальное отображение самое малоинформативное, самое важное — движение в виртуальном пространстве, специально смоделированном под задачу. Одна из разработок Агентства. Тупой итерационный метод, которым до сих пор пользуются в Роскосмосе, списан в архив.
Я окончательно адаптировался и вошёл в привычный режим. Утром подъём, зарядка — силу псевдотяжести довели до земного уровня неделю назад — занятия с моим любимым эспандером, плотный завтрак.
Зарядку иногда заменяю или дополняю физической работой. Когда впервые увидел устройство для разгона кольца, чтобы трением приварить очередной слой, ржал полдня. Использовать вариант велотренажёра как силовой привод — надо было кому-то додуматься. Двадцать первый век, блин! Чуть не плакал от смеха. Когда мне догадались сказать, чья идея, смеяться расхотелось. Зато оценил изящество идеи шефа. Зачем потеть на тренажёрах зря? Это вхолостую выброшенная энергия! Этим способом убиваются сразу несколько зайцев. Не два — больше! Физическая тренировка, жизненно необходимая в космосе, — это раз. Экономия дефицитной энергии — это два. И решение производственной задачи — три.
Есть ещё один эффект, который заметил на себе. Просто так крутить педали неинтересно. Бессмысленная работа угнетает. Когда работаешь на видимый результат, воленс-неволенс выкладываешься больше. У меня первое время даже мышцы ног болели. Это, между прочим, признак — и признак замечательный.
Шеф одобрил мою идею дополнительного разгонного блока для «Резидента», но сходу забраковал соединения для него, которое набросал навскидку. Затем мне выслали изменения в конструкции «Резидента». Очень небольшие, с традиционными пиропатронами, но нестандартным исполнением.
Шеф, как часто бывает, предложил намного лучшую реализацию идеи дополнительной ступени для лунного модуля. Моё самолюбие не страдает, я не был в курсе, что «Симаргл» сам способен достичь орбиты, а не только забросить «Виману». Его двигательный отсек и станет дополнительным разгонным блоком. Он один способен обеспечить ускорение в один «же», там четыре движка с тягой 260 тонн. Маршевые движки «Резидента» — РД-0200С, такие же, как на «Вимане». Почти такие же. Их генераторы могут работать на водороде не в ракетном режиме, а в энергетическом. Очень пригодится на Луне, там ведь керосина нет, а энергия нужна всегда. Не только днём, когда её вырабатывают солнечные панели.
Тяга РД-0200С всего пятнадцать тонн, соответственно, шесть штук обеспечат девяносто. Умножаем на шесть, ведь на Луне сила тяжести в шесть раз меньше, и получаем, что движки удержат пятьсот сорок тонн. Так что есть резерв, ведь в проекте масса «Резидента» на лунной орбите — четыреста, а сухая — двести тонн.
Прокручиваю виртуальную репетицию прилунения при самых жёстких условиях:
1. Орбитальная масса шестьсот тонн;
2. Два движка выходят из строя. Всегда говорим про два, хотя вероятность такого исчезающе мала. Но недостаточно мала вероятность выхода из строя одного. И тогда автоматически выключается противоположный. Ради сохранения симметрии тяги и предотвращения заваливания.
Пятьсот тонн прилуняются легко и просто. Шестьсот внатяжку, но без особого риска. А вот выше… на тоненькую ниточку. Поэтому не будем. И даже стоит остановиться на пяти с половиной сотнях.
— Всё хлопочешь, всё в делах? — голос тезки, моего и модуля, неожиданным не был.
По лёгкому шелесту от люка и движению воздуха без оглядки становится ясно, что кто-то пришёл. Вернее, приплыл. Приплыл и теперь ковыряется рядом.
Алексу надо забрать установочные файлы для программ. И накопленные базы данных. «Алекса» мы забираем себе, это будет управляющий блок «Резидента». Ему на замену уже прислали другой. Алекс не возражает, потому что Агентство не стоит на месте и новый блок, хоть и ненамного, но лучше. Вот командир персонала базы и занимается эвакуационными мероприятиями. «Алекса» заменят, когда уйдёт «Резидент».
Здешний компьютер продублирован, накопители тоже, всё под прикрытием мощной системы защиты от всего. И от вирусов, и от радиации, и от дурака.
Пообедать решили в жилом блоке. Там при нормальном давлении можно приготовить почти нормальный борщ или другой суп, сделать приличное второе. Почти нормальный и приличный обед, потому что мы всё-таки пользовались консервами. Те же супы были готовыми концентратами: закинул в кастрюлю, добавил воды — и в микроволновку. Котлеты и отбивные тоже. Вкус почти земной. Недалёк тот день, когда на станции появится полноценная кухня и столовая.
— Что-то мы совсем расслабились, — замечает Алекс, когда мы уже летим в трубе. — Без скафандров носимся туда-сюда.
— Сделайте аварийную систему, — исхитряюсь пожать плечами на ходу. — На случай разгерметизации все люки закрываются, в нужных местах оставить скафандры. Ну и так далее…
Взаимно обогащаем друг друга идеями? А, нет…
— Схема есть. Реализуем, когда вас выпнем отсюда…
Гыгыкаю в ответ.
Народ здесь опытный, со всем справятся сами. Мы привезли с собой полимерные рулоны с мощной микросхемной начинкой. Своего рода системная шина. Её надо было уложить прямо на поверхность цилиндра, я и задумался — а как быть с уже смонтированными жилыми блоками? И потом удивился простоте решения. Жилые каюты разобрали. До самого пола. Сейчас первое кольцо жилого сектора почти готово. Будет закончено, когда под руководством команды биологов смонтируют сектор очистки.
Они, эти дипломированные специалисты по живым структурам, уже рассказывали, что собираются сделать. Замкнутую экологическую систему. Технология отработана на космодроме. Отходы жизнедеятельности или, говоря по-простому, говно, бережно собирается. В особые ёмкости. Затем туда запускаются мухи, которые бодро заселяют это мушиное эльдорадо своим потомством. Мухи консервируются холодом и тоже запасаются. Их затем птицам скормят. Всяким курам и уткам. Птичье гуано закинут обратно в те самые цистерны. Выработанный гумус используют в оранжереях.
Всё это звучит неаппетитно, но на самом деле то же самое происходит на Земле. В больших масштабах, но, тем не менее, тот же самый кругооборот органических веществ в природе.
Ржака не только меня накрыла, когда биологи посетовали, что мы мало насрали… Ладно, какие-то мысли посещают не обеденные.
Корпус «Резидента» практически готов, но это даже не четверть дела. Что корпус? Полторы сотни тонн, трёх рейсов с Байконура хватило с изрядным избытком. Именно поэтому малое кольцо для наваривания слоёв разобрали, и основной экипаж — Грини и Алексы — переключились на большой цилиндр.
22 апреля, пятница, время 15:25.
Байконур, 10 км к западу от аэродрома «Юбилейный».
В небе появляются три светящиеся точки, за которыми стелется инверсионный след. Расстояние между ними приличное, этакий типичный неправильный треугольник. Судя по тому, что по небосводу они почти не перемещаются, ракеты нацелены на нас.
Так и должно быть. Поодаль от нас отдаются команды, которые мы не слышим, но видим только результат. На одной машине встают и выпускают опоры четыре внушительные трубы, другая чутко «присматривается» радаром к несущимся к нам на скорости шесть километров в секунду ракетам. В степи на расстоянии, которое не позволяет видеть напрямую, расположены маячки — мишени для ракет.