— Я ж сказал! Не имеет никакого значения! — и подмигиваю Кире, но она не догадывается почему.
Пришлось прямо сказать, что запись пора прекращать. Когда Кира забрала смартфон, поворачиваюсь к Оле.
— Сразу предупреждаю: строго конфиденциально, я ничего не говорил. Мы два места проверили: Аполлон-11 и Аполлон-17. Пусто.
Нависает оглушительная тишина.
— Реально? — шепчет Люда.
Забавно-то как! Оказывается, в какой-то мере новость может потрясти даже скептиков. На ФКИ почти поголовно скептики, за исключением нескольких преподавателей. Кира же с Олей, по всему видать, не скоро дар речи обретут.
— Ошибки быть не может? — вместо онемевших девушек спрашивает Костя Храмцов.
— Теоретически, может, — пожимаю плечами. — А о чём ты спрашиваешь?
— Так об Аполлонах же…
— Каких Аполлонах? Я ничего о них не говорил, — делаю непробиваемое лицо. — Вам послышалось невесть что…
30 мая, вторник, время 12:30.
Байконур, комплекс Агентства, квартира Колчина.
— Явился, значит⁈ — Света пытается сжечь меня пылающим взором. — Не прошло и полгода! Бросил беременную жену одну-одинёшеньку!
Руки в бока, тон обвинительный и стервозный.
— Грудь, грудь покруче выпяти, — обожаю её наряд с шортиками, — и ножку чуть отставь, ага, вот так!
— Вообще-то я тебя ругаю, — возмущается Света, обезоруженная моим откровенно восхищённым взглядом.
Прибыл сегодня. В Москве, как ни старался, пришлось задержаться на пару дней. Разобраться с бумагами, встретиться с поставщиками. Кое-как в Березняки вырвался, где благоденствовал почти неделю. Детьми в основном занимался. Днём. Ночью Алиской.
Первую половину дня провёл в самолёте, еле успел к обеду. Уже помяли друг друга в жарких обнимашках, а теперь любимая супруга возвращает меня в лоно семейной жизни. Довольно сильно дёргает меня за волосы. Делаю беззащитные щенячьи глаза.
— А кормить меня сегодня будут?
Выпуская остаточный пар ворчанием, дескать, тумаками меня надо кормить, Света собирает на стол.
Если внутрисемейные ссоры, женские истерики невозможны, то лучше всего их самому организовать. Как говориться, если не можешь справиться — возглавь. Специалисты в семейной и женской психологии (такие есть, как оказывается) утверждают, что женщинам жизненно необходимо выплёскивать из себя накопившееся. Так что в своё время подумал и применил технологию, спонтанно открытую мной в детстве. Я тогда с Катей Кирсановой так развлекался. Усовершенствовал любимую всеми маленькими девочками игру в дочки-матери. Света с видимым удовольствием включилась. Правда, всё время жалуется, что ей мешает мой восхищённый и одобрительный взгляд.
— А я что, виноват? — оправдывался я. — Ты в такие моменты кажешься такой незнакомо красивой…
Критику учитываю, стараюсь прятать глаза, но не всегда получается. Но всё равно не мешает. Вот и сейчас пока обедаем, Света, как бы невзначай, касается моей ноги коленкой.
После обеда, прибравшись, приходит ко мне на диван, где я блаженствую, и бесцеремонно плюхается прямо на меня. Предъявляет счёт к оплате супружеского долга. Мои руки абсолютно без всякого участия со стороны разума начинают скользить по приятнейшим изгибам гибкого тела.
— Слушай, а тебе, беременной, разве можно сексом заниматься? — спрашиваю через час, когда нежимся в постели.
— Думала об этом, — её дыхание обдаёт теплом мою щёку. — Потом решила, что если женщине хорошо, то и ребёнку не повредит.
— Рассказывай, что тут без меня происходило?
О, это она с удовольствием! Опять-таки женщин хлебом не корми, дай только языком почесать. Без меня ведь много чего прошло. Регулярные космические старты это привычные повседневные дела, а вот школьный день последнего звонка — событие. Как и в целом окончание учебного года, это целый комплекс мероприятий. Посёлок наш постоянно обновляется, недавно в нашем квартале запустили фонтан. Дети там постоянно вьются. Ну и других новостей, мелких и очень мелких, полно. Навроде того, что у кого-то в соседнем доме кошка окотилась.
— А как там тот ушлёпок, Егор Рощин? Не хамит больше?
— Ничего такого не слышно, — хихикает Света, — значит, ведёт себя прилично. Сейчас восьмой класс заканчивает, и второгодников там нет. Выходит, справляется.
Есть и у меня, чем поделиться.
— Знаешь, кажется, наш Марк на Киру Хижняк запал…
— Да ты что⁈ — Света от возбуждения аж подскакивает. — А она что?
— Вроде не гонит. Но посмотрим, что дальше будет. Вдруг всё лёгкой интрижкой закончится. Людочка наша беременна. Так что ты не одинока в своём положении.
У-ф-ф-ф! С наслаждением потягиваюсь. Я дома.
Глава 9Лунная робинзонада
20 мая, пятница, время мск 10:15.
Луна, координаты: 36о в. д., 78о ю. ш., «Резидент».
Дробинин.
— Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества! — высокий пафос торжественной фразы Куваева тут же смывается его дурацким хохотом.
До нас даже не успела дойти ядовитая глумливость его тона. Только постфактум. И вроде слова знакомые, где-то я их слышал…
— Вот придурок, — вздыхает Вадим, но в голосе никакого осуждения. Электронщик Володя тоже ржёт, остальные ограничиваются улыбками. Люди ко всему привыкают, вот и мы привыкли к специфичному юмору Куваева.
На экране меж тем стройная фигурка в тёмном комбинезоне снимает с лесенки и ставит на поверхность вторую ногу. Анжела. Презрев джентльменские нормы этикета, навстречу опасности первой пускаем женщину. Или наоборот, галантно уступаем ей славу первопроходца.
Ей не нужен скафандр, ей не нужна система жизнеобеспечения. Ей нужен мощный аккумулятор, который находится в ранце на её спине. Ранец защищают две металлические дуги. На случай падения. Если упадёт вперёд, то успеет, как утверждает Куваев, выставить руки, которые тоже защищены перчатками.
Голову и глаза защищает круглый шлем. Единственная деталь скафандра, в которой нуждается Анжела. Для глаз, ушей, кожи и речевого аппарата какая-то защита всё-таки нужна. Там воздушная смесь на одну десятую атмосферы, вполне хватит для теплозащиты.
Неуверенность походки Анжелы в земных условиях выглядит вполне естественной на Луне. Боюсь, что мы, в тяжёлых скафандрах, да при слабенькой силе тяжести будем выглядеть ещё хуже.
— Действуй, Анжела, детка, — покровительственным тоном любящего папаши произносит Куваев. — Я в тебя верю.
Шутник. Миссия у неё элементарная: пройтись, собрать образцы реголита в небольшие контейнеры и вернуться. Анжела на слова Куваева приветственно машет рукой. Вслух говорить не хочет, ей не нравится, как звучит её голос в разрежённом воздухе. В очередной раз поражаюсь продуманности её поведенческих реакций. Поневоле задумаешься о том, что поступки и стереотипы поведения реальных людей тоже запрограммированы.
Так начинается наш первый рабочий день на Луне.
С Анжелой на связи остаются Куваев и Вадик Панаев. Капитанские функции Вадима почти исчерпаны, сейчас он химик, это для него Анжела образцы собирает. Куваев не просто так глазеет на неё, он наблюдает за алгоритмами движений и всем поведением. Постоянно вносит коррективы. Нам, прочим смертным, надо заниматься рабочей рутиной. Электронщика Володю на дежурство, остальные на переформатирование корабельного оборудования.
Маневровые движки, да и маршевые тоже, нам теперь не нужны. Мы отсоединяем их от камер сгорания с соплами и подключаем к генератору. Теперь водородно-кислородная смесь станет его питать, получившийся пар будет накапливаться в резервуарах.
Элементарные действия, отсоединить контакты, воткнуть в другие разъёмы. Криогенная система запитывается от аккумуляторов, которые подзаряжаются во время работы движков. Переместить оборудование в условиях лунной тяжести — не проблема. Тем более возможность такая заложена заранее.
— Теперь ставим в режим самоудовлетворения, — заявляет наш энергетик и двигателист, Володя Сафронов. И объясняет тривиальную схему.
Электрогенератор будет работать всё время. Его холостого хода как раз хватит для поддержания температурного режима криогенных ёмкостей и текущих потребностей. Все системы корабля сконструированы так, чтобы потребление энергии не допускало заметных скачков.
— Демпферы энергии тоже есть, — разъясняет энергетик.
Насколько понимаю, любое подключение мощностью выше пары десятков ватт надо заранее планировать через компьютерную управляющую систему. Так-то она и без предупреждения может справиться, но может и запретить, если губу не по делу раскатаешь.
К вечеру мы раскручиваем жилой сектор, ночь проведём при нормальной силе тяжести. По плану мы должны проводить в нашей центрифуге порядка десяти часов в сутки. Нельзя давать организму полностью адаптироваться к лунному тяготению. Пусть он, организм, знает, что сила тяжести изменчивый параметр. Наш врач и по совместительству биолог, Дима Карнач, грозится временами увеличивать скорость центрифуги, чтобы подвергать всех ускорению процентов на двадцать-тридцать выше земного.
— Даст нужный сигнал организму, — поясняет Дима, — и он не станет безвозвратно адаптироваться к пониженной силе тяжести.
У нас получился трёхуровневый модуль. Командный отсек — самый верхний этаж. Жилой сектор в центрифуге — второй. Первый этаж отведён под нужды производства. Есть ещё двигательный отсек, с которым мы позже разберёмся. Там ещё керосину осталось около десятка тонн. Девать их некуда, но мы найдём способ пустить его в дело.
Перед сном беседуем. Больше всего инфы от Панаева. Как химика и командира.
— В целом химический состав окружающего нас реголита соответствует данным, полученным нашими зондами ещё в прошлом веке. Титана чуть больше, железа чуть меньше, но в пределах обычного разброса данных. По-любому выходит, что промышленного смысла в переработке поверхностного реголита нет. Максимальная производительность нашими возможностями — несколько десятков килограмм в неделю.