Выходим в предбанник по нескольким ступенькам. Сауна на полметра выше пола, чтобы слив воды обеспечить. Беседуем. Надо засечь время и подождать результатов. А то придём через пару часов, а здесь двести градусов. Панаев на это, немного подумав, возражает:
— Температура в помещении не может равняться температуре пара. Как ни крути, она будет ниже.
— Тебе, чтобы превратиться в цыплёнка табака, и ста пятидесяти хватит.
— Ты молодец, Сергей Васильевич, — Панаев улыбается в предвкушении. — Не знаю, как остальные воспримут, а я в полном восторге.
После паузы, по ассоциации с мыслями о конвекции, вспоминаю о застрявшем в голове как ржавый гвоздь вопросе:
— Вадим, а почему мы живём при пониженном содержании кислорода?
На данный момент кислорода в нашей смеси девятнадцать процентов по объёму. Планируем довести до восемнадцати.
— Ты заметил, что в скафандрах давление вполовину от атмосферного? Так вот. Сделано по многим соображениям. Во-первых, уменьшается пожароопасность. Для замкнутых систем — космических кораблей, подводных лодок — пожар на борту смертельно опасен. Во-вторых, в скафандрах работать удобнее. Для пальцев и локтей есть эффективные компенсаторы, но обвешивать ими весь скафандр не выйдет. Слишком громоздкий станет. Да и компенсаторы всё равно при пониженном давлении чувствуют себя лучше.
Киваю. О первом совсем не подумал, о втором только догадывался. Но после паузы Панаев продолжает:
— А знаешь, что наш доктор говорит? Пониженное содержание кислорода и заметный перепад давления, который мы испытываем ежедневно, здорово влияют на сердечно-сосудистую систему. Развивают её и укрепляют. Он говорит, что нам «грозит» стать долгожителями, подобно горцам, которые всю жизнь в таких условиях живут.
Панаев хлопает меня по плечу и ржёт:
— Так что ты неправ, Бычий Хвост!
Немного кисло улыбаюсь на не слишком удачную шутку. Мы ещё наверняка что-то вспомним, но анекдотов друг другу рассказали уже массу.
— Готовься жить ещё лет пятьдесят, — Панаев умудряется одновременно веселиться и говорить серьёзные вещи. — Можешь жениться, завести партию детей и запросто дождаться внуков. А то и правнуков.
Проверяем ещё раз температуру. Застряла на отметке семьдесят восемь градусов. Нормально, так что можно уходить. Невольно задумываюсь на подначку Вадима. Есть у меня кое-какие идеи по этому поводу.
17 июля, воскресенье, время 18:10.
Байконур, комплекс Агентства, квартира Колчина.
Выходим из танцкомнаты. Света в облегающем боди, которое украшает её больше, чем самое нарядное бальное платье. Но видеть дозволено только мне, хех! Не последний аргумент в пользу регулярных занятий. Я бы всё равно не бросил, отличный способ отключиться от ежедневных забот и отдохнуть. Опять же, уделить время любимой жене — не последнее дело. Но от дополнительного стимула не откажусь.
— Никак не замечаю твоего животика, — всё время присматриваюсь. — Ты точно беременна?
— Ты просто ко мне необъективен, — Света уже скидывает туфельки у двери в ванную. — Талия аж на пять сантиметров увеличилась.
Занимаю ненадолго душ сразу после неё. Мыла не трачу, просто ополаскиваюсь прохладной водой. Когда выхожу, Света хлопочет на кухне, одетая в топик и шорты. Когда-то ей сказал, что такая домашняя форма мне нравится больше всего, теперь постоянно наслаждаюсь. Только зимой одевается не так открыто.
Неторопливо расправляюсь с обжаренной курочкой с картофелем. Света налегает на салат.
— Всё-таки жалко, что ты меня домой не отпускаешь.
— Это не я, это медицина тебя не отпускает.
Света стоически вздыхает:
— Вот начнутся схватки, а ты на работе. И что делать?
Гляжу на неё с огромным изумлением:
— Не понял. А Анжела на что? Сама она вряд ли может тебя вынести из дома, всё-таки её координация несовершенна. Но вызвать скорую помощь и открыть дверь — легко и просто.
— Ой! Я как-то не подумала… — Света от моих слов даже глаза слегка расширяет. Ей почему-то такое и в голову не пришло.
— А ты говоришь «зачем, зачем»! А вот зачем!
Это очень удобно — иметь дома андроида. Сидит себе спокойно, ей ничего не надо, кроме электророзетки. Развлекать не надо, кормить не надо и других потребностей нет. Сидит и ждёт команд, и даже не скажешь, что терпеливо ждёт. Изредка ей надо разминаться, да и координацию движений развивать. Поэтому она не просто сидит, иногда двигает руками и пальцами, манипулирует предметами (например, учится писать), ходит. Когда нас нет дома, обычно смотрит в окно. Ещё одна станция видеонаблюдения. Чем дольше она у нас живёт, тем больше преимуществ вижу.
Неудобство только одно. Света до сих пор не может привыкнуть и выработать правильное отношение. Слишком та похожа на потрясающе красивую девушку.
— Кстати, на время родов маму можешь вызвать. На пару месяцев — пока доходишь и на первое время ухода за младенцем.
Мысль мгновенно западает ей в голову. Задумывается, причём перспективно так задумывается.
— А что? — замирает с протянутой вилкой. — Роды где-то в середине января. В отпуск зимой маму отпустят охотно, даже обрадуются, всем ведь хочется летом. Прибавит административный, рождественские каникулы, какие-нибудь отгулы… Витя, ты гений!
Взвизгивает от восторга, на радостях лезет целоваться, затем озадачивается:
— Ой! А как быть с Новым годом?
— Пусть оба прилетают, здесь встретят…
И снова поцелуи. А чего нам? Гостевая комната есть. Не понравится что, места в гостиницах всегда в наличии. И вместе с новогодними праздниками моей тёще, возможно, и отпуск без содержания добавлять не придётся.
Первый раз в жизни наблюдаю весь процесс беременности вживую. Алиска-то уже готовых детишек преподносила, на сносях видел её только эпизодически.
17 июля, воскресенье, время мск 18:35.
Луна, координаты: 36о в. д., 78о ю. ш., база «Резидент».
Дробинин.
Мы не ожидали с Панаевым, что известие о бане сразу после ужина встретит настолько бурный восторг. Такой, что ужин по времени сильно сократился, приятная же ежевечерняя беседа по общему молчаливому согласию перенесена в сауну.
— Парни, парни, сначала за чистым бельём все, — уговорам командира досадливо, но подчиняются.
Потому сначала все запрыгиваем в жилой сектор.
— Тесновато, — заявляет Куваев.
Это правда, скамейка рассчитана на троих, есть ещё полок, да и на полу можно расположиться. Тазиков вообще нет, есть только два бака, с горячей и холодной водой. Холодную тут же разбавляем, делаем тёплой, чтобы ополаскиваться. Мыла тоже нет. Да оно особо и ненужно. При ста восьми градусах, до которых мы разогнали сауну, грязь вместе с отжившими слоями кожи сама отслаивается. И дистиллированная вода без мыла отлично всё смывает. Но со временем мы, конечно, обзаведёмся и мылом, и шампунем.
— Рассчитано на троих, — объясняю размеры помещения. — Делать больше — занимать дефицитное пространство, а необходимости в этом нет. Стандартная деревенская банька больше чем на троих не рассчитана. Привык я к таким. Большие и не знаю, как делать.
Саня слишком резко встаёт и подлетает головой к потолку, и отталкивается головой же. Вскрикивает матерно, над ним хохочут.
— А наверху намного жарче…
— И веников нет, — вздыхает Сорокин. — У бабушки в деревне такие веники! Берёзовые, пахучие…
— Все предложения подавайте в письменном виде, — приказывает командир. — А то забудем. Много чего нет.
— Есть главное, — отстаиваю свой трудовой подвиг, — жар и вода.
— Парни, а ведь мы обживаемся, — задумчиво замечает Сафронов. — Того и гляди, приживёмся и улетать обратно не захотим.
— Такой бани на Земле точно нет, — Сафронов, сидящий на полке, небрежно зачерпывает ковшиком воду из бака и подбрасывает вверх.
Сидящие на скамье любуются медленно парящими шариками воды, кто-то их ловит.
— Не трать зря воду, — бурчит командир и вдруг оживляется: — Друзья, новость забыл! Нам уже вторую премию выписали. Первая — за прибытие и основание базы, вторая — за «лучи».
— И большая премия? — первым спрашивает Карнач, но интересно всем.
— Нам, лунатикам, выписывают сразу по миллиону. Так что мы тут все теперь миллионеры.
— И зарплатная ставка втрое, — замечает Куваев. — Как на Крайнем Севере.
Все начинают смеяться, Саша не понимает почему, что остальных веселит ещё больше.
18 июля, понедельник, время мск 09:05.
Луна, координаты: 36о в. д., 78о ю. ш., база «Резидент».
Дробинин.
После стандартного утра, главным элементом которого является довольно изнурительная зарядка-тренировка на сорок минут, надели с напарником лёгкие скафандры и поскакали на очередную смену. «Поскакали» — это не фигура речи. Приспособившись к лунной силе тяжести, преодолеваем пространство прыжками немыслимой в земных условиях длины и высоты.
И вот уже закидываю в печь обрезки, запускаю её и, не дожидаясь полного расплавления металла, забрасываю руду. Примитивной лопатой из кучи, навезённой от комбайна, сборщика железа из «луча». Это всё-таки руда, а не просто железная пыль. Частицы железа спекаются с ненужной породой, но всё-таки его содержание до семидесяти процентов по массе. По объёму примерно пятьдесят на пятьдесят.
Мой цех стал тесноват, но пока терпимо. Несколько станков заняли своё законное место.
Изготовить вместо листов отдельные полосы достаточно просто. Прокатанный металл прямым ходом подаётся в следующий станок. Он может пропустить через себя лист транзитом, если нам нужны листы целиком. Если нужны полосы, лист рубится гильотинным способом. Предварительно можно согнуть и отрубить уже уголок. Швеллеры так не сделаешь, поэтому для них предусмотрен рядом ещё станок, довольно примитивный. Там приходится шевелиться. До этого момента металл приближается к вишнёвому цвету, промедлишь — и он начнёт безнадёжно твердеть. Поэтому в дело вступает Дима Карнач, иногда его подменяет Куваев. Дима цепляет полосу и подаёт в ещё один станок.