Примечание.
Прототип для очередной модели андроида. Наименована Никой.
Глава 13Возбуждение гельминтов
5 августа, пятница, время 14:10.
Город Байконур, «Башня», офис Агентства.
— Сердечно приветствую вас, многоуважаемый Виктор Александрович, — горячо трясёт мою ладонь обеими руками носатый и смуглый человек. — Я безмерно счастлив встретиться с таким великим человеком…
Посол суверенной и очень независимой от России республики Азербайджан господин Гафаров Амир Эльшад-заде. В не менее независимом от той же России Казахстане, но не менее полномочный, чем в России. Он чуть наклоняется, слегка ослепляя меня блеском своей лысины.
Кое-как выбираюсь из велеречивого водопада его многословных речей. Натурально, поплыл от такого напора. Всего ожидал, но не такого после очередной издёвки на их дурацкий протест. Я там принёс им тёплые поздравления по поводу удачи, позволившей им наблюдать редчайшее космическое явление — прохождение через атмосферу параллельно сразу двух метеоритов, не самых мелких.
— Мне тоже очень приятно встретиться с вами, господин Гафаров, — никак не могу освободить руку из его горячего захвата. — Но давайте присядем. И я с огромным наслаждением выслушаю всё о деле, безусловно важном, которое привело вас в наши края.
Так и удаётся завершить затянувшееся приветствие. Кажется, невольно зеркалю его манеру разговора, изобилующую пышностью и восточной цветистостью.
— Правительство Азербайджана и весь народ моей страны всегда с огромным уважением относились к вам и вашему прославленному космическому Агентству. Ваши эпохальные успехи впечатляют весь мир. Уверенно можно сказать…
Нацепив на лицо довольную улыбку, пытаюсь вычленить хоть какой-то смысл в его речах. Не удаётся. Силится меня заболтать до смерти? Загипнотизировать вербальным способом?
Киваю в такт. Улыбаюсь. Слушаю. Сам ничего не говорю. Когда-то же это закончится? Ржавый якорь ему в неутомимое горло! Кажется, ушлые азербайджанцы нашли способ отомстить мне за троллинг их правительства. Не всё коту масленица, даже такому шустрому, как я.
Всё-таки он устаёт. Через четверть часа. Наверное, во рту пересохло, а я ему даже помочь не могу. Вызвать местную секретаршу и запросить напитки, горло промочить. Что ж я сделаю-то, если он мне слова не даёт сказать? А я, как хорошо воспитанный человек, не могу перебивать старшего по возрасту. Сильно старшего, кратно.
Отвечу-ка ему тем же:
— Всегда относился с огромным пиететом к великому азербайджанскому народу, жемчужине Закавказья. Его высокая культура, богатая славными событиями история приводят меня в восхищение…
Стараюсь изо всех сил, но дотянуть до четверти часа не удаётся. Минут десять. Но не считаю сей факт поражением, потому что успел заметить в глазах посла промелькнувшее удивление пополам с раздражением.
— Омар Хайям, безусловно, великий поэт, и в Азербайджане его очень уважают, но он всё-таки перс, а не азербайджанец.
У-п-с-с! Попал. Надо выкручиваться. Приподнимаю руки в знак извинения:
— О, простите! Я не силён в истории, тем более, этнической. Но насколько знаю, Азербайджан когда-то был частью великой Персидской империи. И до сих пор этнические азербайджанцы входят в соцветие народов, населяющих Иран. Полагаю, вы с полным правом можете считать Хайяма и своим поэтом тоже.
Посол милостиво наклоняет голову. Выражаю всем лицом облегчение и безмерную благодарность за его снисходительность.
— Но что я за хозяин! — хлопаю себя по лбу. — Не хотите ли натурального кофе? С десертом?
Вежливо отказывается. Хорошо хоть, не настолько многословно. Прелюдия закончена? Можно переходить к делу?
— Но что же привело столь уважаемого человека, как вы, господин Гафаров, ко мне? Наверняка дело огромной важности. Слушаю вас с превеликим вниманием.
— Да, вы правы, господин Колчин… — далее опять многословные уверения в бесконечном уважении и в конце намёк: — Моё правительство хотело бы наладить с вашим Агентством плодотворные взаимоотношения…
Вопросительно и благожелательно вздёргиваю бровь.
— С этой целью я и прибыл к вам.
Жду конкретики. Не дожидаюсь. Первый раз с таким хитрым подходом сталкиваюсь.
— Моё Агентство не является субъектом международной политики, — замечаю с крайней осторожностью. — Нам с вами даже какой-то договор напрямую заключить проблематично.
— О, я прекрасно всё понимаю! — радуется (чему?) посол. — Безусловно, никакие отношения между нами, вашим Агентством и азербайджанским народом не обойдутся без участия российского правительства. Но прежде чем обращаться в Москву, будет правильным обговорить с вами возможные формы сотрудничества.
— Вы совершенно правы, господин Гафаров, — одаряю его обаятельной улыбкой. — И какими вы видите эти возможные формы сотрудничества?
— Когда-то мы все жили в одной стране, — торжественно провозглашает посол.
Не стал его поправлять, что лично мне в той замечательной стране жить не довелось, не успел родиться. Не хочу, чтобы меня, как Хоботова, упрекали в мелочности.
— И российскую, то есть советскую, нашу общую, космонавтику прославили, в том числе и космонавты из Азербайджана. Почему бы вашему выдающемуся Агентству не организовать у себя группу азербайджанских космонавтов?
Стараюсь (не очень) не показывать, но ощущение — будто мешком, набитым пылью, ударили. Растерянно моргаю от неожиданности.
Один из рецептов правильного поведения в таких случаях — не скрывать своего шока. Удивление даёт железобетонное право на паузу в ответе. Все понимают, что в этот момент требовать какого-то ответа от человека невозможно. Поэтому и приходится разыгрывать сложную пантомиму: я должен скрыть шок, но так, чтобы не только моя ошарашенность была заметна, но и мои усилия удержать лицо. Намного сложнее, чем просто покерфейс.
Слегка вожу головой из стороны в сторону, как от удара.
— Простите, господин Гафаров, вынужден спросить: у вас есть свои… — запнулся, хотел сказать «суверенные», — космонавты?
— Ну что вы, господин Колчин, — расплывается в широчайшей улыбке, как торговец, немилосердно обвешивающий покупателя. — В их подготовке мы рассчитываем на вас.
Долго (несколько секунд напрягаю искин) думаю. По уму надо послать, грубо, далеко и с ржавой такелажной оснасткой в волосатой корме. Однако не наш метод, не ложится в общую канву беседы. Обожаю стиль Зины, но в высших сферах посылают совсем по-другому.
— Это очень сложная проблема, господин Гафаров. И требует огромной и масштабной подготовки.
— О-о-о! Я уверен, что для вашего Агентства… — меня снова ослепляют улыбкой торговца.
— Нет-нет, — вскидываю ладони на уровне груди, — речь не об Агентстве. Речь о вашей замечательной стране. Дело в том, что космонавтика очень сложное и дорогостоящее дело. Даже просто на начальном этапе становления потребует вложений размером в несколько десятков миллиардов условных долларов. Простите, вы представляете великолепную и прекрасную страну, но Азербайджан просто не вытянет такой ноши. Считанные страны способны на это. Россия, Америка, Китай и… и всё. Даже у объединённой Европы дела не идут, а кое-как ползут.
Посол впадает в разочарованную задумчивость. Не удаётся продать залежалый товар.
— А как не принимать во внимание такие «мелочи», как законодательство РФ и Устав Агентства, которые запрещают иметь в составе Агентства сотрудников, не являющихся гражданами России?
Не просто добиваю собеседника, а разделываю его, как искусный повар цыплёнка:
— Отряд космонавтов Агентства представляют собой, не побоюсь этого слова, элитную часть. Иностранцам даже разговаривать с ними запрещено, не то что работать вместе.
— Я полагал, господин Колчин, что дружественные отношения между нашими странами позволяют надеяться… — посол сокрушённо качает головой.
— Подождите, подождите, — снова его останавливаю. — Вынужден переспросить. Разве постоянные ноты протеста, которые вы нам шлёте, это проявление дружественности вашего правительства? Простите, я, наверное, чего-то не понимаю, дипломатии не обучен.
Совсем скис посол:
— Это обычная практика, особого рода диалог, — неубедительно увиливает.
— Но я могу вас заверить, господин посол, — завершаю беседу на торжественной ноте, — как только мы начнём широкое международное сотрудничество в космосе, мы непременно вспомним о вашей стране. Правда, это случится нескоро. Но есть масса других форм взаимодействия. Например, вы можете предоставить нам территорию для нашей базы на условиях долгосрочной аренды. Мы можем на это пойти, если предложение будет привлекательным.
— Мы можем официально разрешить вам пролёт ваших аппаратов в нашем воздушном пространстве, — азербайджанец находит аргумент, но слишком слабый.
— Воздушное право касается только воздушного пространства. Космическое пространство начинается с высоты сто километров, именно там и летают наши аппараты, — попробуй, докажи обратное. Уже пробовали, утёрлись.
Посол уходит, прощаясь уже вполне лаконично, а я погружаюсь в раздумья. Мне нужен отдел международных сношений. А пока… где-то у меня была группа информационного обеспечения. Надо бы дать им задание. Следует взять на карандаш не только Азербайджан, а вообще всех! Чтобы никто не смог увильнуть от справедливой награды. Меня же она настигает!
Позавчера. Восемь часов вечера.
Сижу, смотрю новости. Ощущаю приятную тяжесть тела жены, умостившейся у меня на коленях.
Заседание Совбеза ООН по поводу высадки русских космонавтов на Луне. Как я могу пропустить? Света что-то чувствует и тоже поворачивается к телевизору.
Славословия и поздравления, искренние, почти искренние и сквозь зубы можно пропустить. Слово берёт представитель Великобритании. Странно, я думал, американцы первыми в атаку бросятся.
Джеймс Херсли, так и хочется букву «с» пропустить. Слушать не очень удобно, переводчик мешает, но терпимо.
— Россия добилась величайшего достижения, но этот факт накладывает на неё огромную ответственность. Со стороны может показаться, что этот успех принадлежит только России, но реально это вершина развития всей мировой астронавтики…