Саня поднимает палец вверх и продолжает вещать:
— Опыт строительства любых объектов учит, что всегда надо закладывать тридцать процентов сверх сметы на непредвиденные расходы. Наш основной ресурс — время. — Ему бы лектором быть, думаю про себя с невольным уважением. — К тому же впервые строим на Луне, поэтому смело можно прибавить год. Это по минимуму, не принимая во внимание непредвиденные факторы.
— Это какие «непредвиденные»? — Сорокин выдаёт глупейший вопрос, но Куваев терпелив:
— На то они и непредвиденные, что невозможно предсказать. Наш сейсмограф лунотрясений пока не фиксировал, но удар метеоритом всегда возможен. Но есть ещё один фактор. Скорость проходки в горных породах не будет превышать пяти метров в сутки. И мы приходим к тому же самому: две тысячи суток на десять километров тоннеля. А теперь удвойте, потому что горнопроходческий комплекс тоже жрёт энергию мегаджоулями и работать будет только днём.
— Зачем связываться с проходкой в горах? — пожимает плечами Сафронов. — Нельзя, что ли, на поверхности тоннель проложить?
— Можно, — Куваев снова применяет принцип дзюдо или айкидо, поддаётся, чтобы победить. — Только поверхность мало того, что неровная, в ней полно трещин, неоднородностей. Поэтому придётся ставить поддерживающий желоб, на который уйдёт дополнительно фиг его знает сколько металла. И закапываться всё равно придётся, потому что выстреливать должны не ниже линии горизонта и поверхность круглая, а тоннель прямой.
Все впадают в молчание, придавленные гранитными аргументами Куваева.
— Единственный способ ускориться вижу в том, чтобы найти достаточно мягкие горные породы. Типа песчаника или известняка. Габбро, гранит и даже базальт… — Саня морщится. — Но это надо геологов ждать с их оборудованием.
Один из итогов разговора в том, что Панаев отстаёт от Сани. Все поняли, что про свою главную функцию Саша не забыл.
— Кстати, а где они будут жить? Геологи-то? — озабочивается Сорокин (связист и человек).
— Да здесь и будут, — отмахивается Панаев. — Станем работать посменно. Пока спим, они работают — и наоборот.
— Чур, мою кровать не занимать! — вскидывается Сафронов.
— Хорошо. Мою тоже, я — командир. И Сергея Васильевича, он самый старший, — Панаев выводит весь расклад.
— А мою? — просыпается Куваев.
— Хорошо, — Панаев тоже умеет в словесное айкидо. — Своим ложем поделишься, только если их будет трое. Если двое, твоё место не тронут.
— Это несправедливо! — хором «просыпаются» Дима и Юра. — Командир, почему ты им льготы даёшь, а нам нет?
— Потому что они первые попросили, значит, для них важнее.
Немного вяло «опоздавшие» пытаются спорить, но они в явном меньшинстве. Куваев гнусно гыгыкает. Все остальные — и я тоже — быстро согласились с решением командира. Собственно, мы уже работаем в две смены. Я, Дима и Юра сейчас спать пойдём, остальные в ночную. Только в лунную ночь можем позволить себе обычный режим. У нас сейчас на самом деле не просто посиделки, а пересменка.
— Банный день сдвинем на пару дней, чтобы солнечное время не пропадало, — вот и пошли от Панаева ЦУ.
Но главное задание он даёт мне. На все оставшиеся солнечные сутки.
16 августа, вторник, время мск 09:15. Вторые сутки лунной ночи.
Луна, координаты: 36о в. д., 78о ю. ш., база «Резидент».
Дробинин.
— Кряк! Хрусь! — размахивая руками, Куваев гыгыкал по своему обыкновению.
Врёт, как сивый мерин. Звуки на Луне не распространяются, Луна нема и безмолвна. Озадаченно тру лоб. Вроде пальцы спереди к «Росинанту» приварили толстые, должны были удержать навешенный на них бульдозерный нож. Именно такое задание давал мне Панаев на прошлой неделе.
Оторвался правый палец, когда «Росинант» стал грести лунный гравий. Испытания первый вариант крепления ножа не выдержал. Принимаемся с Сафроновым обдумывать другой.
— Слишком сложно, — отвергает предложенную мной конструкцию.
— Мы уже попробовали максимально простую, — хмыкаю в ответ.
— Давай подумаем ещё. Палец сорвало, потому что рычаг нагрузки слишком велик, — рассуждает Сафронов и рассуждает правильно. — Вы правильно предлагаете создать упор с противоположной стороны. Но зачем с такими сложностями? Просто приварим косынку — и всё! Палец сделаем чуть длиннее, и всё будет норм.
— Тогда спереди тоже косынку приварим.
— Не помешает, — Володя соглашается на предложенный консенсус.
Принимаемся за работу. Экспедиционный отряд рассасывается по разным делам. Кто-то перегружает привезённую руду в мой цех, кто-то возится с гидридами. Час, который мы затратили на реконструкционные работы, никто зря не провёл.
На этот раз экспедиция уезжает до самого обеда. Я, Дима, Карина. Ребята, подсобив нам, уходят отдыхать, они ночью шуршали. На связи с нами Юра с Анжелой.
В кабине я и Карина. Куваев утверждает, что сильная сторона андроидов в том, что их визуальная память почти заменяет моторную, самую мощную для любого человека. Научившись ходить, плавать, ездить на велосипеде, уже никогда не разучишься. Карина внимательно наблюдает за моими действиями и, видимо, строит в своих многочисленных процессорных ядрах схему управления нашим бронетанком.
Юра тоже внимательно глядит через лобовое стекло. Нож не просто так подвешен к корпусу, он зацеплен тросом от центра кабины, который через полметра разветвляется к обеим сторонам ножа. В кабине натяжение троса регулируется компактной лебёдкой. Покрути ручку и получишь результат.
Устанавливаю нож так, чтобы он приглаживал грунт на пути к цели. А цель найдена чуть ли не в первый день нашей лунной эпопеи. Впереди нас ждёт безымянный кратер. Не такой уж и большой, как показался сначала. По крайней мере, поперечника не более полутора километров не хватило, чтобы заработать на собственное имя. Тогда, может, мы его поименуем?
— Дима, а кто у нас первый в этот кратер спустился?
— Так ведь вы же, Сергей Васильевич!
Как будто я не знаю! Мне нужна подача со стороны, поэтому и спрашиваю.
— Тогда дадим ему гордое имя «Дробинин». А следующий назовём твоим именем. Только сначала скинем тебя туда.
Дима что-то бурчит, пропускаю мимо ушей, я занят. Относительно мелкие ямы постановил засыпать, чтобы не петляла дорога как горный серпантин. Опускаю нож чуть ниже, сдвигаю рычаг реостата, мы пока на аккумуляторах едем. «Росинант» потряхивает от натуги, но вроде справляется. Разворачиваю его, подсыпаю гравия с другой стороны. Хватит, пожалуй, у нас тут не велотрек.
На полпути к моему кратеру аккумуляторы истощаются. Переходим на ДВС. Привод «Росинанта» двойной, на электротяге и от двигателя на керосине. Жаба при этом несильно душит, хотя выхлоп выбрасывается наружу, что совсем не свойственно космической технике. Однако организовывать утилизацию на борту слишком хлопотно. Получится ползающий космический корабль. Так что выделяющаяся углекислота и — о, ужас! — вода пополняют несуществующую лунную атмосферу. Ничего, керосин пришлют, если запросим. Тонн десять нам надолго хватит.
— Мы сейчас перешли на керосиновый двигатель, заметила?
Карина чуть наклоняет голову, разок опускает ресницы, но неуверенно.
— Управление уже другое… ладно, ещё увидишь. Второй раз подробно покажу.
Ещё одно замечательное свойство у андроидов. Они легко могут передавать полученные навыки и знания друг другу. Словно предметы. Правда, Карина модель следующего поколения, а обычная история у компьютерных систем — односторонняя совместимость снизу вверх. Так что какие-то сложные навыки Анжела от Карины может и не переварить. У неё ядер меньше.
Половина топлива израсходовалась, когда мы прибыли к моему кратеру. Если бы просто ехали, куда меньше ушло бы, но мы дорогу разравнивали.
— Разок попробуем, — всё-таки решаюсь. — Смотри, Карина, внимательно.
Додумался, наконец-то, дундук, комментировать и объяснять каждое действие. И даже поручаю опустить нож.
— Хватит.
На краю кратера красуется полоса из валунов. Выбираю место, где они не поражают своей внушительностью. На самом медленном и тяговитом ходу «Росинант» напирает на кучу камней размером с набитый рюкзак и больше. Заодно сгребая гравий.
Удаётся! Камни безмолвно сыпятся вниз. Хватит на сегодня, топлива мало.
— Возвращаемся! — объявляю всему экипажу. — Карина, поднимай нож!
Дима тоже смотрит. Далее обстоятельно показываю Карине, как развернуть машину в обратном направлении, затем меняюсь с ней местами. Пусть руками попробует.
Сюрреалистическая всё-таки картина. Девушка в облегающем комбинезоне в безвоздушной атмосфере. Мы-то в скафандрах, а она только в шлеме. Он ей нужен только для того, чтобы общаться голосом. Единственное неудобство для неё нахождения в условиях вакуума. Надо бы подбросить идею Куваеву научить её языку жестов. Да и самим не помешает.
18 августа, четверг, время 14:10.
Байконур, Обитель Оккама, кабинет Колчина.
Утром после азартного избиения сразу трёх сержантов Ерохина — под его слегка издевательскую ухмылку — занимался одной застарелой проблемой. Гелий-3. Мне выкрутили в своё время руки, заставив взять на себя обязательство добыть хотя бы несколько десятков грамм. И хоть согласие моё носит условный характер, мне самому интересно. Гелий-3 — незаменимый катализатор термоядерной реакции синтеза, стоимость на мировом рынке постоянно бьёт рекорды. Если уж какие-то задрипанные азиатские миллиардеры чувствуют головокружительные перспективы, то мне образование не позволит игнорировать их заманчивость.
И я нашёл решение! «Виртуальный эксперимент» с его богатейшей базой данных мне в помощь. Теперь подобно Пушкину могу похвалить себя. Ай да Колчин! Ай да сукин сын! Хотя что это я так о маме… прости, мамочка, я нечаянно…
Чем привлекателен мой способ, так тем, что он решает проблему не только добычи гелия-3. Ещё ставит защиту от радиации для наших лунатиков. Кроме того, брезжит возможность работоспособности летательных аппаратов на Луне не на реактивном принципе. Он всё-таки слишком затратен. Это на Зем