Тру лоб. Завеса умолчаний и дезинформации вокруг моих дел — один из главных бастионов защиты. Имитация метеоритного удара не способна уничтожить лунную базу. Бункерный модуль находится в полусотне метров поодаль. Радиус поражения должен быть соответствующим, его не сможет обеспечить удар даже пары десятков тонн на скорости два — два с половиной километра в секунду. Да ещё под сильно острым углом. К тому же вряд ли американцы знают о подземном жилище. Его начали строить после того, как убрали глаза НАСА с орбиты.
Если бы им удалось уничтожить «Резидента», персонал тупо переселился бы в бункер. Он вполне способен принять людей. Центрифугу запустят через пару дней, и эти пару суток вполне можно пожить при лунной силе тяжести. Всё лучше невесомости. Тренажёры ребятам в помощь.
После жилой центрифуги введут в строй вторую очередь энергосистемы — и можно жить. Когда закончатся все плановые работы, парни смогут жить хорошо. И развиваться дальше, на пути к священной цели — жить на Луне красиво.
Ладно, надо делами заняться. Их сама жизнь подкидывает. Патрульным «Нетопырям» требуется орбитальная платформа для пополнения боеприпасами, ремонта, заправки топливом и обмена полученным опытом. Искин! К бою!
Время 11:45.
Заходит Песков, терпеливо ждёт, когда мои пальцы и глаза оторвутся от компьютера. Взглядом я, на самом деле, часто к потолку прилипаю, но на этом меня Андрей не поймал. Не сегодня.
— Мне только что сообщили.
— Угу, — откидываюсь на спинку кресла.
— Испытываю такое ощущение, словно близкого человека потерял, — делится впечатлением Андрей.
— Ника, возможно, «выжила»… — выражаю не слишком уверенную надежду.
— Удар на такой скорости? — качает головой. — Блоки памяти, впрочем, могут уцелеть. И не просто Ника, а Геката. Имей уважение.
— Вообще-то они обязаны сохраниться, эти блоки. Если нет, то вам будет а-та-та по попе.
— Фигассе, у тебя запросы!
— Ты не забывай, что Ника, все Ники, не только пилоты, но ещё и хранительницы чёрных ящиков.
Андрей задумывается. Затем вспоминает, что наступило время обеда. И на пути в столовую даёт расклад:
— Программно-вычислительный блок изначально задумывался максимально защищённым, но такую задачу нам никто не ставил.
— Ты принадлежишь к славной когорте тех, кто сам ставит задачи, — указываю на забытое им обстоятельство. — А Ника задумана именно как пилот.
Андрей замолкает, крыть нечем. Уже за столом возникает ещё вопрос:
— Какую иерархию статусов ты закладываешь в андроидов?
— Ты — первый, я — второй, остальные делят третье место, — Андрей берётся за ложку.
— Скорректируй. Овчинников — третий, остальные делят четвёртое место.
— Сам скорректируешь. В любой момент отдашь приказ любой из них, и всё, — Андрей пробует отмахнуться.
— Мне что, гоняться за ними всеми? С действующими ладно, но впредь закладывай именно так.
— Во все модели?
— Да.
Перед десертным компотом Андрей ещё один вопрос задаёт:
— Как думаешь, в самом худшем случае, когда мы можем угодить в горячий конфликт?
— С кем? — стараюсь не удивиться.
— С кем угодно.
Прикидываю недолго, но терпение Андрей проявлять не собирается:
— Год у нас есть?
— Год есть, — соглашаюсь. — С девяностопроцентной гарантией.
9 февраля, четверг, время 20:05.
Байконур, стартовый комплекс Агентства.
Сегодня редкий для февраля ясный день, поэтому ловим момент для давно запланированного старта.
В «Симаргл», а вернее, в сидящую в нём «Виману» заходит цепочка космонавтов. Кроме нас с Андреем здесь Таша, понятное дело, Терас со своим персоналом. Тим тоже, но вот уже отходит, ему пора выставлять оцепление. Дробинин, Куваев и Панаев, наши лунные первопроходцы тоже здесь.
Все прощальные и напутственные слова сказаны, великолепная семёрка скрывается в раскрытом зеве «Виманы». Во главе Игорь Овчинников, который с трудом скрывал своё волнение. Бывший морской пехотинец не мандражирует, нет, его переполняет кураж. Напоследок отдал ему запечатанный конверт. Такие дают командирам крупных соединений в Генштабе на случай чрезвычайных ситуаций. Для них всех расписаны необходимые действия на случай войны.
«Симаргл» медленно и непреклонно погружается в глубокую нору, из которой чуть позже выпрыгнет на пару сотен километров вверх. Куда там до него мифическим драконам, мелко плавают эти жалкие ящерицы.
Не совсем стандартный, замедленный запуск. Перегрузку больше восьми «же» категорически не приветствую. Отправлять ребят «Тайфуном» тоже не рискую. Всего три раза его запускали. и ребята говорят, что какие-то несущественные мелочи всё-таки находят. На нём ускорение на пике всего четыре «же». Это только для пенсионеров и беременных женщин может опасность представлять. Более важный момент есть: причаливание к «Оби» пока не отрабатывалось.
Отработаем в ближайшее время, зашлём туда партию Карин, а потом они вместе отправятся на Луну.
За лёгкими разговорами и моими фоновыми размышлениями время и проходит. Удаляемся на полторы сотни метров в сторону и назад. Сегодня можно так близко, звуковой барьер будет пробит на удалении в несколько километров. Грохот услышим, но барабанные перепонки не выбьет.
— Так что думаете, друзья, по поводу возможной национализации Агентства? — сознательно и систематически вбиваю в головы соратников этот неприятный гвоздь.
Пусть он там сидит и зудит.
— Может, и не будет никакой национализации, — Таша говорит не слишком уверенно, уже хорошо.
Песков помалкивает. Зато к нам подтягиваются лунатики, прислушиваются. Я их не гоню, они начинают входить в прослойку самых посвящённых.
— О четвёртом законе Мерфи помнишь? Если приготовимся к четырём неприятностям, то случится пятая, к которой мы не готовы. Из него есть следствие Колчина. Если мы принимаем меры против какой-то неприятности, мы тем самым переводим её в разряд недействительных. Она не случится. А к этой мы не готовы.
Все молчат, думают, и вдруг Куваев вбухивает такое, что я подпрыгиваю от неожиданности:
— Объявим независимую Байконурскую республику, гы-гы-гы!
Все смотрят на него круглыми глазами.
— А что? Армия у нас есть, космодром есть, орбитальная станция есть. Вить, назначишь меня министром по делам андроидов? Гы-гы-гы…
— Я подумаю, — поддерживаю его смехом.
Не можешь остановить какую-то хрень — возглавь её.
— Но ты, Сань, тоже подумай. Мы ведь тогда вступим в конфронтацию не с одним государством, а сразу с двумя, Россией и Казахстаном.
Так-то ясно, что он ерунду предложил, но пусть все над этим думают, не только я.
— Как там твоя Даша поживает? — Таша меняет тему на более ей близкую.
— А чего ей? — пожимаю плечами. — Ест, пьёт, спит, орёт.
О том, что я разговариваю с дочкой исключительно по-английски, умалчиваю. Это наши семейные технологии воспитания.
15 февраля, среда, время 09:35.
США, Флорида, Космический центр Кеннеди.
— Хай! — загоревший под жарким солнцем Невады Веклер приветственно вскидывает руку.
— Заходи, Майкл, — Брендон, хозяин кабинета, как и присутствующий Алоиз Ремплинг сокращают приветствие до ленивого жеста.
— Мы продолжаем держать тебя за главного эксперта по русским, — налёт легкомысленности не скрывает прозвучавшего уважения.
— Спасибо, Джеймс! — Веклер отвечает признательным взглядом и, немного подумав, выбирает не вступать в спор.
Как-то глупо будет выглядеть, если он начнёт возражать против лестного для себя мнения. Они так считают? Ну что ж, кто он такой, чтобы спорить с начальством.
— Алоиз, введи его в курс дела.
Перед рассказом Ремплинг поджимает губы, по одному его виду Веклер догадывается, что новости не очень. Внимательно слушает.
— «Сириус» на следующем обороте успел зафиксировать целостность русской базы. Данные мы получили обрывочные, связь на таком расстоянии не очень хороша, но на одном кадре рядом с нашим модулем-камикадзе был замечен аппарат необычной конструкции. Мы раньше таких у русских не видели. Поэтому версия о том, что вмешался русский спутник-инспектор, приобретает полноту и силу.
— Позволь угадаю, Алоиз? — приподнимает руку Веклер.
Ремплинг с интересом кивает.
— Пари? На сотню долларов. Угадаешь — получишь.
Джеймс Брендон забирает у каждого из мужчин по сто долларов.
— Второго удара по русской базе не было, — с подобающей случаю мрачностью заявляет Веклер. — «Сириус» после первого выстрела сделал не более двух оборотов, затем перестал выходить на связь. Скорее всего, он уничтожен.
Ремплинг мрачно наблюдает, как две банкноты перекочёвывают из рук Брендона в карман Веклера.
— Ты фактически сам всё рассказал, Алоиз, — сочувствующе произносит Веклер. — Я всего лишь сложил два и два.
— Парни, давайте к делу! — требует хозяин кабинета. — За неудачу нас, кстати, по головке в Вашингтоне не погладят. Изрядные деньги на ветер выброшены.
— Мы обязаны были попробовать, Джеймс, — протестует Веклер. — Других способов просто нет. Если только Вашингтон не решится на удар «Томагавками» по Байконуру.
Мужчины грустно улыбаются.
— Хотя я думаю, что уже и «Минитмены» не помогут, — мрачно заключает Веклер.
— Что будем делать, джентльмены? — вопрошает Брендон.
— Могу сказать, чего мы не будем делать, — Веклер делает паузу, привлекая внимание. — Мы не станем имитировать метеоритный удар ещё раз. Кстати, Брендон… — Веклеру приходит в голову удачная мысль: — «Сириусу» надо было ударить залпом. У него же не один спутник-камикадзе был?
— Три, — подтверждает Ремплинг.
— Вот оно! Как обычно, ошибка исполнителя.
Брендон и Ремплинг переглядываются. Веклер понимает, что дал им в руки козырь для самооправдания. Слетит чья-то голова, главное, что не их. А вот его ценность снова, хоть и немножко, подросла.
— Итак, — как опытный капитан корабля Брендон возвращает обсуждение на прежний курс. — Имитация случайного метеорита отпадает. Тогда что?