"
Хофман не был без сознания, как я думал, потому что внезапно он прошептал:
– Он же был мертв, когда мы нашли его в кустах, и когда мы похоронили его, его тело начало разлагаться. Если вы поднимете занавес…
– Хофман, ты нервничаешь, и тебе лучше покинуть это заведение, – сказал я, понимая, как глубоко тронут мой друг.
"Мы оставались в Фехзе три дня, затем майор Путман, Хофман и я, в сопровождении индийского юноши, покинули деревню и поспешили к разрушенному храму, где, как предполагал лейтенант Хофман, был потерян алмаз. Потерян… нет, он никогда не был потерян. Он был украден и спрятан там. Я понял это, как только увидел храм и заметил, что Хауфман знаком с руинами."
– Это ложь, – прошептал Хофман, – ложь. Я никогда не пересекал руины раньше. Ложь, как и обман за этим занавесом. Ах, я был дураком, когда посчитал его за убитого Голдмана. Обманщик, мошенник, плут, укравший секретные сведения о том путешествии и, узнав о моем богатстве, пытающийся опорочить мою репутацию в корыстных целях. Я разоблачу его своими собственными руками.
Он начал было поднимать занавес, но я остановил его.
– Вы когда-нибудь рассказывали кому-нибудь о нашем путешествии в тот индийский храм и его цели? – спросил я.
– Никогда, – сказал он, отступая от занавеса.
– Я тоже, – ответил я, – а Голдман был найден убитым через несколько минут после нашего возвращения в Фехзе, так что никто не мог узнать от него о цели этого путешествия.
– Боже мой, – простонал Хофман пересохшими губами, – это доктор Гольдман.
"Не успели мы достичь руин, – продолжал неумолимо голос, – как на нас обрушился тропический шторм, едва не сбив нас с ног. Несмотря на ярость стихии, лейтенант Хофман спокойно подозвал индейца к себе, закрепил веревку на его талии и велел ему спуститься в узкий котлован под храмом и принести оттуда алмаз."
"Через несколько минут юноша вернулся. Опираясь на разрушенную колонну, он протянул руку. Там, на его ладони, без какой-либо защиты, лежала великолепная драгоценность."
"И вдруг алмаз вспыхнул, как огненный шар, и, пока мы смотрели, из протянутой руки юноши поднялся голубой пар, и она опустела."
"Я начал двигаться вперед, и тут на мою голову, казалось, обрушилась молния, и не успел я воскликнуть, как к моим ногам упала обугленная и почерневшая одежда индийского юноши."
"Одна молния уничтожила алмаз, а вторая взорвала юношу до исчезновения человеческого облика".
Это говорил убитый доктор Голдман, теперь в этом не могло быть никаких сомнений. Я повернулся к Хофману. Он вцепился в свой стул, чтобы не упасть. Он не обратил на меня никакого внимания, когда я подошел и взял его за руку, но с напряженным лицом ждал слов, которые должны были прозвучать из-за занавеса.
"Мы взяли тело индейца, – продолжал голос, – и отнесли его обратно в Фехзе на подстилке, укрыв от наших глаз зелеными ветвями, на которые капал дождь."
"Прибыли в деревню. Майор Путман объяснил туземцам, что индийский юноша был поражен молнией, а я в это время оттащил лейтенанта Хофмана в кустарник за бунгало нашего хозяина, индийского врача, и потребовал объяснений относительно его особых знаний об алмазе и месте его сокрытия".
Я снова посмотрел на Хофмана. Теперь он не дрожал, но все его тело было напряжено, и он наклонился вперед в напряженной позе слушателя.
"По мере того, как я расспрашивал лейтенанта Хофмана, – продолжал голос, – он становился все более дерзким, а затем вдруг потребовал, чтобы я спросил прямо – не думаю ли я, что он украл алмаз и спрятал его в развалинах храма. Я прямо ответил, что считаю его вором и обманщиком."
"В тот момент, когда я заговорил, он выхватил нож и вонзил его мне в сердце".
Во время последней части этой речи я прокрался вперед к занавесу, чтобы не пропустить ни слова, но теперь я внезапно обернулся к своему собеседнику. На меня пролился свет ужаса. Именно лейтенант Хофман был тем, кто последним видел доктора Голдмана перед его смертью. Именно лейтенант Хофман обвинил в убийстве местного жителя, которого никто не видел, кроме самого лейтенанта. Это Хофман убил доктора Голдмана?
На мгновение наши глаза встретились, затем, полулежа на столе, Хофман закричал:
– Ради Бога, не поднимайте этот занавес.
Я полуобернулся, схватился за занавеску и отдернул ее в сторону.
Там было пусто.
Никто не выходил из этого отделения, но, чтобы убедиться в этом, я раздвинул занавески вокруг себя и выглянул в свободный проход ресторана.
Там не было никого, кроме цветного официанта. Я подозвал его к себе и спросил, кто только что вышел из соседнего с моим помещением. Он уставился на меня и показал на стол. Тогда я увидел, что стол накрыт, приготовлен для гостя, и за ним еще никто не сидел.
Я оплатил счет и проводил Хофмана в гостиницу. Мне никогда не нравился этот человек, хотя дела давно связывали нас. Тем не менее, я хотел, чтобы он поступил по справедливости.
Затем возник вопрос. Был ли жив доктор Голдман? Нет, разве я не помог похоронить его своими руками после того, как уже пошло разложение?
Что же мне тогда делать с голосом, который я слышал, и с речью, которая могла исходить только из уст убитого?
Я прекрасно понимал, что никакого подвоха быть не может, потому что знание о том путешествии в Фехзе и его тайной цели хранилось только в трех головах – убитого доктора Голдмана, Хофмана и моей, и, зная это, я не видел никакого другого вывода, что мертвый заговорил.
Около десяти часов вечера кто-то постучал в дверь моей комнаты, Хофман оторвался от книги, которую тщетно пытался читать, и спросил: "Кто там?".
Ответ прозвучал отчетливо: "Это я, доктор Голдман".
Я думаю, что никогда не видел такого ужаса, какой отразился на лице лейтенанта Хофмана при этих словах.
Я поднялся со стула и тихонько подскочил к двери. Повернувшись лицом к панелям, чтобы мой голос показался постороннему доносящимся издалека, я также спросил:
– Кто там?
– Это я, доктор Голдман.
В мгновение ока я повернул ручку и открыл дверь. Я был уверен, что мой посетитель не ускользнет от меня.
Там никого не было, и коридор был пуст.
Подойдя к порогу, я отчетливо услышал, как кто-то прошел мимо меня и вошел в комнату. Я развернулся и загородил своим телом дверной проем, чтобы помешать посетителю выйти.
Хофман также слышал, как вошел посетитель, и стоял в центре комнаты с выражением мучительного страха в глазах.
Медленно посетитель сделал круг по комнате, внимательно следуя вдоль четырех стен, но он был невидим для наших напряженных глаз – ужасное ощущение присутствия посреди нас, и не более того.
Он снова сделал круг. Мы слышали его легкие шаги по ковру и спокойное дыхание.
Он прошел мимо меня во второй раз и снова обошел комнату. Какова была его цель? Может быть, он намеревался так кружить вокруг Хофмана все эти долгие ночные часы? Боже мой, неужели он будет держать Хофмана в этом заколдованном круге до тех пор, пока несчастный не умрет от истощения или страха!
Невидимый посетитель снова обошел комнату, но на этот раз он не подошел ко мне так близко, как раньше. Может быть, он боялся моего присутствия? На мгновение я подумал, что это так, и моя смелость начала расти, но вдруг я понял смысл произошедшей перемены.
Хофман также все понял.
Убитый доктор Голдман медленно сужал круг и приближался к своему убийце.
Когда круг завершится – что тогда? Неужели убитый предстанет перед лейтенантом Хауфманом лицом к лицу и осудит его не разжимая губ.
Мое тело стало холодным как лед, и мне казалось, что я прикован в дверном проеме, чтобы стать свидетелем этого акта возмездия, замышленного и исполненного мертвыми.
Медленно круг сужался, дюйм за дюймом невидимый посетитель приближался к лейтенанту Хофману. Его легкие шаги были похожи на тиканье часов, отмеряющих мгновения, предшествующие гибели человека в кресле приговоренного к казни.
Затем он сделал последний круг и оказался перед Хофманом.
На мгновение не было слышно ни звука – мы перестали дышать. Затем из уст невидимого посетителя медленно и отчетливо прозвучали слова:
– Я дух убитого доктора Голдмана. Пойдем со мной.
Еще мгновение, и кровь, казалось, отхлынула от кончиков моих пальцев. Я бросился вперед к месту, где стоял Хофман. Его глаза были широко открыты и смотрели прямо перед собой – на что?
Я дотронулся до его руки. Он умер, и через мгновение его тело упало на пол у моих ног.
Несколько дней я лежал в доме своего друга, рассказывая о докторе Голдмане и лейтенанте Хофмане. Возраст, а также малярия, которой я заразился в Индии, вызвали горячку мозга, и прошел целый месяц, прежде чем я полностью пришел в себя.
Затем последовал долгий период выздоровления, в течение которого днем и ночью, бодрствуя и засыпая, я пытался разгадать загадку, которая меня поразила, ибо я не мог заставить свой разум поверить в то, что мертвый воскрес.
Но все было напрасно, и я понял, что объяснение – если эту ужасающую тайну можно объяснить – должно прийти извне.
Через месяц после того, как я покинул дом моего друга, я получил:
"Дорогой сэр! Лейтенант Гауфман, который умер в ваших покоях 3 октября прошлого года, умер справедливой смертью, причем от рук того, кто одновременно и является, и не является убитым доктором Голдманом.
"Невозможно", – воскликнете вы. Да, невозможно, но это правда.
Вкратце. Я сам, совершенно неизвестный вам и не менее неизвестный несчастному доктору Голдману, являюсь доктором Голдманом, убитым в этой деревне летом 74-го года; но я являюсь доктором Голдманом только с того момента, когда доктор Голдман покинул Бомбей в вашей компании и компании вероломного лейтенанта Хофмана, до того момента, когда доктор Голдман был убит упомянутым лейтенантом Хофманом.
С тех пор и до этого времени я являюсь и был американским первопроходцем и путешественником и никак не связан с доктором Голдманом, убитым немецким ученым.