– И вы действительно собираетесь в эту экспедицию, мистер Принцепс? Вы собираетесь подвергнуть себя риску возможной голодной смерти и более чем вероятной гибели, и, кроме того, вы должны потратить на это много денег – вы, у которого достаточно денег, чтобы купить все, что может предложить вам мир?
– То, что может предложить мир, мисс Хафкин, или, другими словами, то, что могут купить деньги, имеет очень малую ценность за пределами жизненных потребностей. Именно то, что нельзя купить за деньги, то, что мир не может продать, является по-настоящему ценным. Полагаю, вы понимаете, о чем я, – сказал он, засунув руки в карманы и безучастно глядя в окно. – Но я прошу прощения. Я не хотел возвращаться к этой старой избитой теме, уверяю вас.
– И вы действительно поедете в эту экспедицию? – спросила она с восхитительной непосредственностью, которая в прекрасном докторе философии была совершенно неотразима.
– Конечно, поеду. Почему бы и нет? Если мы обнаружим, что в Земле действительно есть туннель, войдем в него на Южном полюсе и выйдем на Северном, сделаем серию электрокинематографических фотографий земной коры и ядра, мы сделаем то, о чем никто еще не помышлял. Кроме славы, в этом должны быть еще и миллионы.
– А если предположить, что нет? Предположим, что этот замечательный дядин корабль будет запущен в эту бездонную яму и не вынырнет с другой стороны? Предположим, что ваша взрывчатка просто не сработает в нужный момент, и когда вы уже почти достигли Северного полюса, вы снова отправитесь назад мимо центра, и так далее, и так далее, пока, возможно, через два или три века ваше судно не остановится в центре с парой скелетов внутри – что тогда?
– Мы должны взять с собой аптечку, и я не думаю, что нам стоит ждать голодной смерти.
– И вы серьезно предлагаете поставить свою жизнь и все свои великолепные перспективы в мире на карту ради того, чтобы добиться почти невозможного фантастического достижения?
– Примерно к этому все и идет, я полагаю. Я не представляю, как человек в моем положении мог бы потратить свои деньги и рискнуть своей жизнью гораздо удачнее.
После этого наступило молчание, а затем Бренда сказала несколько изменившимся голосом:
– Если вы действительно собираетесь, я бы тоже хотела поехать.
– Вы можете это сделать, мисс Хафкин, только при одном условии.
– И это…?
– То, что вы сейчас скажете "да" на вопрос, на который девять месяцев назад ответили "нет". Можете называть это подкупом или коррупцией, или как вам угодно, но это так. С другой стороны, поскольку я уже принял решение об этой экспедиции, я могу сказать вам, что если я не вернусь, вы узнаете о чем-то, что будет вам выгодно, обратившись к моим адвокатам.
– Я бы лучше пошла работать в магазин, чем делать это! – сказала она. – Тем не менее, если вы позволите мне пойти с вами, я пойду.
– Тогда "нет" – это "да"? – спросил он, повернувшись к ней вполоборота и взяв ее за руку.
– Да, – сказала она, откровенно глядя ему в глаза. – Видите ли, раньше я не думала, что вы серьезно относитесь к таким вещам, но теперь я вижу, что это действительно так, и это меняет вас, хотя у вас такая ужасная куча денег. Конечно, все это время я была виновата, но все же…
К этому времени она уже была в его объятиях, и разговор быстро пришел к вполне благополучному, хотя и несколько невнятному, завершению.
Глава III
Тихая свадьба по специальному разрешению в церкви Святого Мартина на Гоукр-стрит и плавание из Саутгемптона на Землю Виктории были очень похожи на другие свадьбы и другие путешествия; но когда китобой "Австралия" и крейсер Его Величества "Белтона" бросили якоря под дымной тенью горы Террор, таинственные ящики были открыты, и офицеры и команда начали испытывать серьезные подозрения относительно вменяемости своих пассажиров.
Ящики были подняты на палубу с помощью подъемных механизмов, после чего их стали распаковывать. Корабли стояли примерно в ста ярдах от замерзшего песчаного пляжа. Перед ними возвышалась отвесная стена льда высотой около 1800 футов. С этой стороны находилось все, что было известно об Антарктиде. С другой – Неизвестность.
Большая часть багажа была очень тяжелой. Многочисленные и смелые догадки о том, для чего содержимое этих чемоданов может быть использовано на самом краю земли, были самыми разнообразными.
При разгрузке этих странных на вид вещей подсобные рабочие видели только одно безрассудство – или, по крайней мере, безнадежно невыполнимый подход. Там были маленькие цилиндры из диковинного легкого металла, с винтовыми наконечниками на обоих концах – около двух тысяч штук. Были также странные "приспособления", которые, когда их выгружали, каким-то образом превращались в сани с зубчатыми колесами. Были и маленькие воздушные шары, наполненные из баллонов, которые поднимались вверх, прикрепленные к большим воздушным змеям четырехугольной или коробчатой формы. Когда ветер был достаточно сильным и дул в нужном направлении к Южному полюсу, пара этих воздушных змеев подняла профессора Хафкина и мистера Артура Принцепса, а затем, после долгих уговоров, и миссис Принцепс. Она, добравшись до самого верха, спустилась вниз и сообщила, что видела то, чего не видел ни один уроженец Севера.
Она смотрела на великую ледяную Южную стену, и с высоты ее вершины не видела ничего, кроме бескрайней равнины снежных прерий, тут и там изрезанной несколькими ледяными горами, но, насколько она могла видеть, пересекаемой снежными долинами, гладкими и прочно замерзшими, простирающимися за пределы видимости на юг.
– Ничего, – сказала она, – нельзя было бы устроить лучше, даже если бы мы сами это сделали; и есть одна вещь, которая совершенно определенна – если предположить, что эта дыра в земле действительно существует, то не должно быть никаких трудностей с тем, чтобы добраться до ее края. Ветер, похоже, всегда дует в одном направлении, и с санями и вспомогательными шарами мы должны просто мчаться вперед. Это всего лишь чуть больше двенадцати сотен миль, не так ли?
– Примерно так, – сказал профессор, открыв глаза чуть шире, чем обычно. – А теперь, когда мы выгрузили все наши запасы и, по возможности, обеспечили все, что может встать между нами и гибелью, мы можем сказать "До свидания" нашим друзьям и миру. Если мы когда-нибудь и вернемся обратно, то только через Северный полюс, после того как совершим то, что скептики называют невозможным.
– Но, Бренда, дорогая, разве ты не думаешь, что тебе лучше вернуться? – сказал ее муж, положив руки ей на плечи. – Зачем тебе рисковать жизнью и всеми ее перспективами в таком приключении, как это?
– Если ты рискнешь, – сказала она, – я рискну. Если нет, то не буду. Похоже, ты еще не осознал, что мы с тобой – одно целое. Если ты пойдешь, я пойду – через опасность к смерти или к такой славе, какой люди еще никогда не добивались. Ты попросил меня сделать выбор, и я его сделала. Я исчезну вместе с тобой в Неизвестности или появлюсь вместе с тобой на Северном полюсе в таком сиянии славы, что сама Аврора Бореалис покажется убогой. Но что бы ни случилось с тобой, это должно случиться и со мной, а деньги в Англии должны сами о себе позаботиться, пока мы не вернемся. Это все, что я могу сказать на данный момент.
– И я бы не хотел, чтобы вы сказали еще хоть один слог. Вы сказали то, что я хотел, то, о чем я думал, что вы скажете, и мне этого достаточно. Мы пройдем с юга на север через ядро Земли, или остановимся и разобьемся где-нибудь на полпути или в другом месте, но мы сделаем это вместе. Если случится неизбежное, я сначала убью тебя, а потом себя. Если мы пройдем через это, ты станешь в глазах всех людей тем, кем я считаю тебя сейчас, и… ну, в общем, уже достаточно сказано, не так ли?
– Почти, – сказала она, – за исключением…
И тогда, прочитав то, что было написано в ее глазах, он притянул ее ближе к себе.
Их губы встретились и завершили предложение более многозначительно, чем это могли бы сделать любые слова.
– Я так и думал, что ты это произнесешь, – сказал он потом.
– Я не думаю, что ты попросил бы меня выйти за тебя замуж, если бы не предполагал этого, – ответила она.
– Нет, – сказал он. – Я бы не стал. Это кажется немного жестоко так говорить, но на самом деле я бы не стал.
– А если бы ты не спросил об этом, – сказала она, снова глядя ему прямо в глаза, – я должна была бы сказать "нет", как и раньше.
Она выглядела очень соблазнительно, когда говорила это. Он притянул ее к себе и, когда она повернулась к нему лицом, сказал.
– Вам никогда не приходило в голову, что для мужчины бесконечно больше удовольствия целовать губы, которые однажды сказали ему "нет", а потом "да", чем те, которые говорили только "да"?
– Какая подлость – пользоваться беззащитностью женщиной.
Поцелуй завершил незаконченное предложение.
Затем она заговорила снова.
– И когда мы начнем?
– Завтра в семь утра – то есть по нашим часам, а не по солнцу. Сейчас все на берегу, и мы не сможем сделать это позже. Я иду к профессору, чтобы помочь ему с креплениями, а ты, полагаю, желаешь пойти в палатку и заняться своими домашними делами. Спокойной ночи на сегодня.
– Спокойной ночи, дорогой, на сегодня.
И так было произнесено самое знаменательное "Спокойной ночи", которое мужчина и женщина когда-либо говорили друг другу с тех пор, как Адам пожелал Еве "Спокойной ночи" в Эдеме.
Глава IV
На следующий день, то есть через двенадцать часов по хронометрам экспедиции (бледное солнце описывало небольшую дугу у северного горизонта, чтобы опуститься за него только через три месяца), члены экспедиции "От полюса до полюса" попрощались со спутниками, с которыми они совершили кругосветное путешествие.
Сильный, устойчивый ветер дул прямо с севера. Были подняты большие коробчатые змеи, всего шесть штук, и по тонким рояльным тросам, которые держали их, легкие грузы были отправлены на транспортерах, управляемых змеями поменьше.