С помощью суровой дисциплины ему удалось менее чем за два месяца превратить ораву вопящих дикарей в организованных воинов, а затем он думал, что у него будет возможность обучить их наступательной тактике, которую с таким эффектом применяют американцы. Но тут же его планы провалились. Он внезапно столкнулся с новыми обстоятельствами.
Японцы подготовились к конфликту быстрее, чем он ожидал, и уже огромная армия готовилась к высадке в Порт-Артуре. Когда ему принесли это сообщение, он был ошеломлен, так как находился за тысячу миль и знал, что сражение неизбежно.
Он боялся, что если он не будет присутствовать и не возглавит оборонительные мероприятия, то китайская армия не выдержит атаки и будет с позором выдворена с поля боя. Для него это было бы сокрушительной катастрофой, так как это было бы первое сражение, в котором его войска имели бы возможность продемонстрировать полезность и практичность американских методов.
Если бы они потерпели поражение в этом сражении, это означало бы для него позор на всю жизнь. И все же он был там, в тысяче миль от Порт-Артура, и не было никакой возможности добраться до этого города в течение трех дней, а к тому времени битва будет уже либо проиграна, либо выиграна.
Ситуация была мрачной, но это не удержало его от того, чтобы поспешить на фронт. Он нанял специальный поезд и по меркам китайской железной дороги добрался довольно быстро, но когда до порта оставалось около ста миль, его встретили толпы бегущих туземцев.
Из обрывков разговоров, оброненных тут и там, он узнал, что Порт-Артур пал накануне. Что завоеватели отдали на меч мужчин, женщин и детей, и что кровь текла по улицам как вода.
С больным сердцем, измученный долгим путешествием, он чувствовал, что жизнь не стоит того, чтобы жить, и когда к нему подошел отряд китайских солдат и сказал, что он арестован, он не сделал никакого движения, чтобы оказать им сопротивление, его едва ли волновало, что с ним сделают, и даже не спросил, по какому обвинению был произведен арест…
Однако вскоре ему это стало известно, так как его отвезли в расположенный неподалеку внутренний город и там бросили в тюрьму. Среди его товарищей по заключению было много офицеров китайской армии, некоторые из которых были с войсками в битве при Порт-Артуре.
Он спросил о причинах их заключения, и тогда он узнал, что они были приговорены к смерти за поражение в битве. Он не слышал об этом раньше, но вскоре узнал, что по закону все командиры побежденной армии предаются смерти.
Он не принадлежал к разбитой армии, но его приговорили к смерти из-за его выдающегося положения, потому что говорили и считали, что если бы китайские войска сражались по-своему и в своем стиле, они бы победили.
Горману было все равно. Ему было все равно, что с ним случится, потому что он понимал, что газеты всего цивилизованного мира будут полосовать его имя как имя американца, который грубо разрушил свои идеалы и показал всему миру, что прогресс с язычниками невозможен.
Все, чего желал бедняга в своем сне, – это чтобы казнь пришла поскорее и положила конец его жалкому существованию.
Через несколько дней его вывели из тюрьмы и грубо повели на площадь. Там он увидел большое скопление китайцев и понял, что они пришли посмотреть на казнь.
Вместе с китайскими офицерами его поставили вдоль одной стороны площади, не делая между ними никакого различия. Быстро их заставили встать на колени, и все они опустили головы вперед. Затем началась кровавая расправа.
Он был примерно на полпути к краю линии, и с каким-то непонятным для него самого восторгом наблюдал за работой головореза.
Один человек стоял впереди и, ухватив пленника за косичку, тянул его голову вперед, а человек сзади брал пленника за плечи и тянул его назад. Это растягивало шею и облегчало палачу отсечение головы одним ударом тяжелого меча.
Меч поднимался и опускался с высокой регулярностью, и почти через мгновение палач оказался рядом с ним.
Один человек схватил его за уши и резко дернул их вперед. Другой человек держал его за плечо, как он делал это с другими пленниками. Головорез держал меч наготове, чтобы нанести смертельный удар.
В этот момент во сне Горман увидел, что служба в церкви закончилась, и люди начали входить в вестибюль. Его жена сидела на последнем ряду и вышла одной из первых.
Она была очень удивлена, но не шокирована, увидев своего мужа крепко спящим, и, подойдя к нему, она коснулась его затылка своим веером.
Когда веер коснулся его, он рухнул лицом вперед на пол. Он умер мгновенно. Веер коснулся его шеи в тот самый момент, когда меч должен был опуститься. Во всех смыслах и целях это был меч, и человек был казнен так же аккуратно, как если бы это было сделано в Китае.
Конечно же, сразу же начались жуткие волнения по этому поводу. Люди впали в истерику от внезапной смерти лейтенанта Гормана. Его жена чуть не умерла от последствий потрясения.
Все говорили, что это явный случай болезни сердца, и что нет смысла приглашать коронера. Но это было дело коронера, и Харви Поттеру, который был коронером в то время, нужны были деньги, поэтому он быстро собрал присяжных, и нас поспешно отправили в церковь.
Это было трудное дело, потому что мы должны были решить, как этот человек умер и кто в этом виноват. Мы должны были определить, была ли это его жена, или косоглазый язычник, или…
Как раз в этот момент громко прозвучал сигнал пожарной тревоги, и мы все бросились прочь. Мы не собирались вместе еще пару-тройку дней, а когда собрались, никто не упомянул об этой истории.
Она не была закончена, но когда мы собрались, чтобы обсудить ее, мы не знали, хотим ли мы услышать ее окончание или нет, потому что если лейтенант Горман видел себя во сне до смерти, то как старик Хэнк смог узнать об этом?
1904 год