ужавшей их красоты. В садах Боболи царят вековые тишина и покой. Джонатан позавидовал влюбленным и, не желая подглядывать, направился к Виоттолоне.
Длинная верхняя галерея, обсаженная столетними кипарисами, вела вниз, к пьяццале дель Изолотто с круглым, украшенным скульптурами фонтаном. В центре фонтана красовался островок с апельсиновыми и лимонными деревьями. Джонатан подошел к фонтану «Океан». Среди отражений мифических персонажей в неподвижной воде вдруг возникло лицо Владимира, словно он неслышно подкрался к Джонатану со спины. Джонатан оглянулся. Ему показалось, что старый художник прячется за деревом. Он как ни в чем не бывало прогуливался среди творений прошлого, пропитавших это место своими неуловимыми ароматами. Джонатан завороженно последовал за ним к фонтану Нептуна. Владимир остановился перед фигурой «Изобилие», подошел к Джонатану, приложив палец к губам, обнял за плечо и увлек за собой.
Бок о бок они спустились к форту Бельведер и дошли до гротов. «Здесь потрудился Буонталенти. Гроты украшены водоемами, сталактитами, резным камнем, картинами, – шептал художник на ухо спутнику. – Смотри, какая красота!»
Взмахнув на прощанье рукой, призрак испарился. Джонатан проснулся и встал со скамьи. На выходе из парка, у маленького фонтана Вакха, он помахал карлику, оседлавшему черепаху.
Грациэлла крадучись поднялась на чердак, бесшумно повернула дверную ручку, прошла вдоль длинных стеллажей и осторожно сняла с полки нужную книгу. Разложив ее на столе, она зажгла маленькую лампочку и взялась за дело. Работа так ее увлекла, что она едва не подпрыгнула от неожиданности, когда на соседний табурет опустился отец. Обняв дочь за плечи, старик привлек ее к себе:
– Так что мы ищем для твоих друзей, моя девочка?
Она улыбнулась и чмокнула отца в щеку. Они листали страницы старой книги, пылинки играли в лучах света, Грациэлла и Джованни до самого вечера всматривались в записи, хранящиеся в этом пропитанном тайной месте.
На Флоренцию опускался вечер. Джонатан добрался до здания XVI века, где находилась квартира Лоренцо. В тот же самый момент Грациэлла спустилась во двор дома Цеччи. Под широкой накидкой она прятала толстую книгу в потрескавшемся переплете. Девушка подняла глаза на освещенные окна: отец и мать сидели перед телевизором. Она миновала ворота и исчезла в старом городе.
В Лондоне Клара закончила переговоры с английским аукционистом и явившимся с ним экспертом, заявив конкурентам Джонатана и Питера, что выбор сделан и пал он не на них. Она направилась к двери и, прежде чем закрыть дверь, задержала взгляд на висевшей на стене в зале заседаний репродукции картины Камиля Коро. Поразительный по точности выписанных деталей пейзаж помог ей мысленно воспарить над крышами Флоренции.
Анна неторопливо шла между рядами открытого рынка в старой гавани Бостона. Она расположилась на террасе одного из кафе и развернула газету. Минут через десять к ней присоединилась седая женщина.
– Прости за опоздание, пробки адские!
– Итак? – спросила Анна, откладывая газету.
– Все превосходит мои ожидания. Реши я однажды опубликовать мои труды, получила бы Нобелевскую премию.
– Опубликуй ты их, сразу бы загремела в сумасшедший дом.
– Возможно. Человечество всегда отвергало открытия, могущие сотрясти основы их жизни. И все-таки, как говаривал один мой старый друг, она вертится!
– У тебя есть снимки?
– А как же!
– Значит, все к лучшему в этом лучшем из миров. Хочу, чтобы все побыстрее закончилось, – сказала Анна.
– Терпение, дорогая, – произнесла ее собеседница, – мы бог знает сколько времени ждали этого момента, так подожди еще неделю-другую. Поверь, они пролетят быстрее, чем ты можешь себе представить.
– Это мое излюбленное занятие, – бросила Анна, сделав знак официанту.
Лючиана приготовила роскошный обед. Джонатана познакомили с детьми, и все собрались садиться за стол, когда появилась Грациэлла.
– Кажется, я кое-что нашла, – объявила она. – Но давайте сначала поедим.
Выйдя из-за стола, она принесла из прихожей книгу, положила ее на стол в гостиной и благоговейно открыла. Джонатан и Лоренцо сели рядом.
– Ваш Владимир не бывал во Флоренции. Во всяком случае, Цеччи он никогда не посещал.
– Быть не может! – воскликнул Джонатан.
Лоренцо жестом попросил его помолчать. Грациэлла перевернула страницу, потом еще одну и снова вернулась к первой.
– Вот, смотрите! – Она указала пальцем на сделанную синими чернилами аккуратную запись. В первой колонке значился сам заказ: пигменты, масло, кисти, растворитель, расширитель масла; во второй – дата изготовления, в третьей – стоимость, в четвертой, последней, – имя заказчика. Имя сэра Эдварда.
– Приезжал не Рацкин, – заключила Грациэлла.
Джонатан не только не получил ответа на свои вопросы, но и столкнулся с новой загадкой.
– Я составила для вас полный список купленного. Вас наверняка заинтересует одна подробность. Этот галерист не скупился на расходы. Масла́, которые он выбрал, стоили в те времена целое состояние.
Она объяснила, что для достижения наибольшей чистоты масла расставляли в больших чанах на раскаленных крышах дома Цеччи, а вечером собирали верхний слой.
– Это еще не все. Я выяснила, какие кисти он покупал. «Майолика», высочайшее качество, на них шел тот же барсучий волос, что и на кисточки для бритья. Они были ужасно дорогие, но обеспечивали точнейшее смешивание красок на мольберте.
Лючиана принесла им кофе и, от греха подальше, они отошли с чашками в сторону.
– Если твой отец узнает, он ославит меня на весь город! – заметил Лоренцо, взглянув на Грациэллу.
– Он сам помог мне упаковать ее. Ты ведь знаешь, какой он.
Лоренцо был учеником Джованни – ужасным, по словам учителя, но самым любознательным и потому самым любимым.
– А вот если он узнает об этом, мне придется сбежать в Рим, – продолжила она и показала листок, на который тщательно переписала состав всех пигментов, приобретенных сэром Эдвардом во Флоренции. – Я раздобыла образцы. Вы сможете сравнить их с теми, что на картине. Не знаю, хватит ли этого для установления подлинности, но больше ничего сделать не смогла.
Джонатан вскочил и крепко обнял Грациэллу:
– Не знаю, как вас благодарить! Это именно то, что мне требовалось.
Зардевшаяся Грациэлла высвободилась и сконфуженно кашлянула:
– Возвращайтесь домой и прославьте вашего любимого художника. Мне ваш Владимир тоже нравится.
Лоренцо отправился провожать Грациэллу с ее драгоценным фолиантом. Прощаясь, она спросила, женат ли Джонатан. Лоренцо с улыбкой ответил, что личная жизнь друга складывается непросто. Грациэлла пожала плечами:
– Так всегда бывает, когда мужчина мне нравится. Недаром моя бабушка говорила: «Удачное знакомство – это правильные люди в подходящий момент». Но я все равно рада, что мы познакомились. Передай ему привет и скажи, что, если будет во Флоренции, я с удовольствием с ним пообедаю.
Лоренцо пообещал выполнить поручение и поспешил обратно. Лючиана воспользовалась отсутствием Лоренцо, чтобы поговорить с Джонатаном:
– Выходит, ты наконец решился? Лоренцо сказал, что ты женишься?
– Да, девятнадцатого июня. Было бы замечательно, если бы вы прилетели на свадьбу.
– Нам это не по карману. У моего мужа замечательная работа, я счастлива, что он утоляет страсть своей жизни, но в конце каждого месяца жалею, что он ученый. Сам знаешь, Джонатан, мы счастливы, счастье нас никогда не покидает, у нас есть все, что нужно. Этот дом полон любви.
– Знаю, Лючиана. Я восхищаюсь тобой и Лоренцо.
Лючиана наклонилась и взяла его за руку:
– Ты готовишься к счастливому будущему с женщиной, на которой женишься?
– Почему я читаю сомнение в твоих черных глазах?
– Потому что ты выглядишь недостаточно счастливым для человека, который через несколько недель женится.
– В последнее время все как-то смешалось. Мне сейчас полагалось бы находиться в Бостоне, рядом с невестой, помогать ей готовиться к церемонии, а я здесь, во Флоренции, ищу разгадку тайн, которые ждали сто лет и могут подождать месяц-другой.
– И почему же ты так поступаешь?
– Сам не знаю…
– А я думаю, знаешь, ты ведь умный человек. Дело не только в картине. Есть что-то еще.
Джонатан онемел.
– У тебя появился дар ясновидения?
– Единственный дар, которым я наделена, – ответила Лучиана, – наблюдать за мужем, детьми и друзьями, это мой способ понять и любить их.
– И что же ты видишь, вглядываясь в меня?
– Я вижу, как сияют твои глаза, Джонатан. В них горят два огня – один поддерживает твой разум, другой – сердце. Мужчины всегда все усложняют. Берегись, сердце может не выдержать испытания на разрыв. Нужно уметь слушать его голос. У меня есть простое средство…
Лоренцо позвонил в дверь. Лючиана встала и улыбнулась Джонатану.
– Он опять забыл ключи!
– Что за средство, Лючиана?
– От граппы, которой я тебя угостила, ты будешь спать очень крепко. Я сама ее делаю и знаю, какой эффект она производит. Завтра утром, проснувшись, запомни, чье лицо первым всплывет в твоей памяти. Если, засыпая, ты думал о нем же, ответ на твой вопрос ясен как день.
Лоренцо вошел и похлопал друга по плечу. Джонатан встал и тепло распрощался с друзьями, пообещав чаще их навещать. Супруги проводили его до угла улицы, а оттуда Джонатан сам дошел до площади Республики. Кафе «Джилли» уже закрывалось, официанты прибирались на террасе. Один из них дружески махнул Джонатану, он помахал в ответ и пересек опустевшую площадь, не переставая думать о Кларе.
Клара вошла в свою квартирку в Ноттинг-Хилле, но свет зажигать не стала, полагаясь на память: выключатель, спинка дивана, абажур… Подойдя к окну, она устремила взгляд на безлюдную улицу. Она сбросила плащ на пол, сняла юбку и блузку, закуталась в лежавший на кресле плед, бросила взгляд на телефон, вздохнула и отправилась в спальню.