Джонатан покинул «Савой» на заре и первым же рейсом улетел в Лондон. Покинув самолет, он помчался по нескончаемым коридорам Хитроу, прошел таможню и снова перешел на бег. Очередь на такси была слишком длинной, и он выбрал скоростной поезд. «Хитроу-экспресс» за четверть часа доставит его в центр. Если он успеет на ближайший поезд, то сможет осуществить желание, сжигавшее его с момента пробуждения.
Вконец запыхавшись, он оказался у эскалатора и ринулся вниз, перескакивая через ступеньки, и с риском для жизни побежал по скользкому мрамору подземного вокзала. Развешанные под потолком через равные интервалы электронные панно оповещали, что ближайший поезд на Лондон отбывает через 2 минуты 27 секунд. До нужной платформы было еще далеко, и Джонатану пришлось поднажать.
Ему казалось, что коридору не будет конца. Раздался длинный звонок, секунды на световых табло ускорили бег. Когда Джонатан пулей вылетел на перрон, двери поезда уже закрывались, но он вытянул руки и ворвался в вагон. «Хитроу-экспресс» тронулся ровно в 8.45. За пятнадцать минут пути Джонатан кое-как восстановил дыхание. Следующий забег он совершил по вокзалу Паддингтон и прыгнул в такси. В 9.10 он уже сидел в маленьком кафе напротив дома номер 10 по Альбермарл-стрит. До появления Клары оставалось пять минут. Кто сказал, что узнать привычки другого человека можно, наблюдая за его жизнью?
Поглощенная чтением газеты, Клара подошла к стойке и, не поднимая глаз, заказала капучино, заплатила, взяла свою чашку и села у окна.
Она поднесла чашку к губам, когда в поле ее зрения появился белый платок, но голову подняла не сразу. Она повернулась на табурете, борясь с желанием броситься Джонатану на шею, и спрятала за чашкой счастливое и смущенное лицо.
– У меня хорошие новости, – сообщил Джонатан.
Они вошли в галерею, и Джонатан в деталях рассказал ей о своей поездке в Италию.
– Не понимаю… – задумчиво протянула Клара. – В письме одному из клиентов сэр Эдвард написал, что сумел отправить Владимира во Флоренцию. Зачем ему было лгать?
– Задаю себе тот же вопрос.
– Когда вы сможете сравнить привезенные образцы и соскобы с полотна?
– Нужно связаться с Питером, чтобы он порекомендовал мне какую-нибудь английскую лабораторию.
Джонатан покосился на часы: в Лондоне полдень, значит, на Восточном побережье семь утра.
– Будем надеяться, что он еще не ложился!
Питер пытался нащупать источник невыносимого звука, мешавшего ему счастливо доспать ночь. Он сорвал с глаз маску, протянул руку над лицом спавшей рядом особы по имени Анита, схватил трубку и пробурчал:
– Кто бы вы ни были, вы только что лишились дорогого вам человека! – И швырнул трубку.
Через несколько секунд телефон зазвонил снова. Питер вынырнул из-под тяжелого одеяла.
– Упрямый надоеда! Кто говорит?
– Это я, – спокойно ответил Джонатан.
– Ты знаешь, который сейчас час? Сегодня воскресенье!
– Вторник, Питер.
– Черт, я не заметил, как пролетело время!
Пока Джонатан объяснял, в чем дело, Питер пытался осторожно разбудить Аниту. Преуспев, он сказал ей, чтобы побыстрее собиралась, поскольку он страшно опаздывает.
Анита пожала плечами и встала. Питер поймал ее за руку и нежно поцеловал в лоб.
– Если соберешься за десять минут, я отвезу тебя домой.
– Ты меня слушаешь? – поинтересовался Джонатан.
– Кого еще мне слушать, но повтори на всякий случай!
Джонатан попросил друга связать его с лабораторией в Англии.
– У меня есть приятель, который поможет тебе с рентгеном. Можешь обратиться к нему от моего имени, его лаборатория недалеко от твоей гостиницы.
Джонатан нацарапал на бумажке продиктованный Питером адрес.
– Что касается химических анализов, я должен сделать несколько звонков.
– У тебя один день. В твоих интересах беречь каждый час.
– Спасибо, что напомнил, я чувствовал, что мне чего-то не хватает для удачного начала дня!
Питер почти закончил разбирать привезенные из Лондона документы. За часы, проведенные в архивах «Кристи», он успел сделать копии газетных сообщений, относившихся к годам жизни Рацкина в Англии.
Дочитав, он обобщит содержание всех статей о тех знаменитых, устроенных сэром Эдвардом торгах, во время которых исчезла знаменитая картина.
– Нужно выяснить, почему она исчезла.
– Как мило! Мы ищем эту информацию всего-то двадцать лет, так что я наверняка найду разгадку за две недели! – съязвил Питер.
– Помнишь, что говорил твой приятель-полицейский? – спросил Джонатан.
– У меня полно друзей в полиции, говори конкретней!
– Коп из Сан-Франциско.
– Джордж Пильгес.
– Ты сотни раз цитировал его в ходе наших поисков: найдешь кончик – размотаешь всю нить событий.
– По-моему, у Пильгеса это звучало изящней, но я понимаю, что ты имеешь в виду… Перезвоню, как только все устрою.
Питер положил трубку. Из ванной вышла Анита в джинсах и такой узкой футболке, что после стирки ее можно было не гладить. Поколебавшись, он протянул руку, чтобы она помогла ему встать, и мгновенно увлек ее за собой на кровать.
Джонатан набрал полученный от Питера номер. Рентгенолог осведомился, какого размера полотно, и попросил не вешать трубку. Джонатану повезло: у техника нашлись две подходящие рентгеновские пластинки.
Встречу назначили на середину дня. Клара и Джонатан переглянулись и кинулись упаковывать картину, потом прыгнули в такси, которое доставило их на улочку, зажатую между Парк-Лейн и Грин-стрит. Голос в домофоне пригласил их подняться на второй этаж. Джонатан в нетерпении перепрыгивал через ступеньки, Клара шагала следом.
Ассистентка в белом халате провела их в приемный покой. Беременная, на четвертом месяце, женщина ждала результатов эхографии, молодой человек с загипсованной ногой изучал снимок пострадавшей конечности. Пациентка с рукой на перевязи вкрадчивым голосом спросила Клару, что с ней приключилось, и она сочла за благо спрятаться за валявшейся на низком столике «Таймс». Дверь кабинета приоткрылась, и доктор Джек Сизел сделал знак Джонатану и Кларе.
– Экстренный случай! – отрывисто бросил он, предвосхитив недовольные протесты пациентов.
– Итак, где оно, ваше чудо? – нетерпеливо спросил он, проводя их в рентгеновский кабинет.
Джонатан развернул картину, и Джек Сизел, друг Питера и большой любитель живописи, застыл в благоговейном восторге перед «Молодой женщиной в красном платье».
– Питер не преувеличивал, – сказал он, переводя рентгеновский стол в горизонтальное положение. – Я собираюсь в Бостон в сентябре на конгресс. – Рентгенолог помог Джонатану расположить полотно под аппаратом.
Он обозначил маркерами зону съемки, вставил пластинку с пленкой, выставил генератор перпендикулярно поверхности холста и подал гостям два коричневых фартука.
– Обязательная защита! – объяснил он.
Обряженные в свинцовые фартуки Клара и Джонатан вошли в стеклянную кабинку. Доктор Сизел в последний раз проверил технику, присоединился к ним и нажал на кнопку. Рентгеновский луч просветил полотно слой за слоем, чтобы на итоговом негативе отпечатались некоторые разгадки.
– Не дышите, дубль второй, – приказал доктор, меняя пластинку.
Джонатан и Клара стояли у аппарата в ожидании проявки. Доктор Сизел вернулся через четверть часа, снял со светового табло снимки тазобедренного сустава и легкого и повесил те, что принес. Рентгенограммы картины Владимира! Для любого эксперта или реставратора рентген картины – особая процедура. Х-лучи выявляют то, что оставалось невидимым для человеческого глаза. Джонатан получил бесценные сведения о грунтовке. Сравнив последние снимки со снимками других картин Рацкина, он сможет обоснованно утверждать, что холст «Молодой женщины в красном платье» имеет тот же состав, что холсты других картин, созданных Рацкиным в Англии.
Джонатан поднес снимки ближе к глазам, и ему вдруг показалось, что он что-то заметил.
– Можно погасить свет? – попросил он.
– Это единственные рентгеновские снимки, которые я не могу описать, – заметил Джек Сизел, направляясь к выключателю. – Надеюсь, вы оцените их идеальное качество.
Кабинет погрузился в темноту, светилось только табло на стене. Сердца Клары и Джонатана бились в унисон, они с изумлением взирали на сделанные карандашом надписи по бокам холста.
– Что это, что он хотел нам сказать?
– Я вижу только ряды цифр и несколько заглавных букв, – откликнулась Клара.
– Я тоже, но, если удастся идентифицировать его почерк, это станет нужным доказательством… – прошептал Джонатан.
Доктор Сизел деликатно кашлянул за их спиной. Сидевшие в коридоре пациенты теряли терпение. Джонатан забрал снимки, Клара завернула холст. Они горячо поблагодарили рентгенолога за помощь и ушли, пообещав при первом же случае передать Питеру привет.
Вернувшись в галерею, они сели к столу, за которым Клара изучала диапозитивы, и посвятили остаток дня рентгеновским снимкам. Клара тщательно переносила в блокнот Джонатана пометки Владимира. Джонатан пошел взять бумаги из сумки.
Клара уронила блокнот, нагнулась поднять и снова начала листать, ища нужную страницу, но тут ее внимание привлек рисунок на другой странице. Она знала это лицо. Джонатан вернулся, и Клара поспешно положила блокнот на стол.
Заглавные буквы на холсте не позволяли формально установить авторство мастера. День не прошел впустую: Джонатан изучил холст, на котором была написана «Женщина в красном», и оказалось, что он идентичен тем, которыми сэр Эдвард снабжал Владимира: четырнадцать горизонтальных и столько же вертикальных нитей на квадратный сантиметр. То же касалось и рамы. Поздно вечером Джонатан и Клара закрыли галерею и решили прогуляться по тихим улочкам квартала.
– Спасибо за все, что вы делаете! – сказала Клара.
– Мы еще очень далеки от цели, – ответил Джонатан. – И это я должен вас благодарить…