– Ты хочешь покинуть Бостон? – спросил Питер.
– В каком-то смысле.
– Куда ты собрался?
Джонатан обнял друга.
– Знаешь, я тоже дал слово. Я поведу Клару гулять по набережным… в следующий раз.
Он вошел в палату и закрыл за собой дверь. Питер услышал, как в замке повернулся ключ.
– Что ты делаешь, Джонатан? – встревоженно спросил Питер и постучал по косяку, но друг не отозвался.
Джонатан сел к Кларе на кровать, снял пиджак, закатал рукав рубашки, извлек из капельницы иглу и вставил ее себе в руку, соединив два их тела воедино. Когда он лег рядом с Кларой, ее кровь уже медленно перетекала в его вены. Он погладил бледную щеку и прошептал на ухо:
– Я люблю тебя, не могу перестать любить, не знаю, как и почему. Я люблю тебя именно так, ибо не ведаю другого способа. Исчезнешь ты – исчезну и я.
Джонатан припал губами к губам Клары, и все вокруг закружилось в последний раз в его жизни.
Стояла ранняя осень. Питер брел по открытому рынку, когда зазвонил его мобильный.
– Это я, – произнес знакомый голос. – Ей крышка. Я обещал тебе лучших экспертов страны и сдержал слово. Мы идентифицировали яд. У меня есть показания бармена, опознавшего миссис Уолтон. Но лучшее я оставил напоследок. Ее дочь готова дать показания. Старуху ждет пожизненное заключение. Ты приедешь в Сан-Франциско? Наталья обрадуется, – добавил Пильгес.
– Заметано. Увидимся еще до Рождества.
– Что собираешься делать с картинами?
– Я намерен сдержать обещание.
– Я должен кое-что тебе сказать. Клянусь, что никто больше этого не узнает. По твоей просьбе я сравнил анализ ДНК из твоего досье с анализом погибшей женщины.
Питер остановился и затаил дыхание.
– Результат однозначен: образцы принадлежат кровным родственникам. Иными словами, кровь на холсте принадлежит ее отцу. Сам понимаешь, если твои даты верны, получается полная ерунда!
Закончив разговор, Питер поднял глаза к небу и закричал, рыдая от счастья:
– Как я по тебе скучаю, старина! Я скучаю по вам обоим.
Он сунул руки в карманы и продолжил прогулку. По набережным, подумал он и улыбнулся.
У подъезда дома Питера ждал Дженкинс. У ног привратника стояли два чемодана.
– Как дела, Дженкинс?
– Не знаю, как вас благодарить за эту поездку! Я всю жизнь мечтал увидеть Лондон. Это лучший подарок в моей жизни!
– Не забыли взять с собой адрес и номер телефона, что я вам дал?
Дженкинс кивнул.
– В таком случае счастливого пути, дорогой Дженкинс!
И Питер улыбнулся и вошел в подъезд. Дженкинс помахал ему, сел в такси и покатил в аэропорт.
12
Санкт-Петербург, много лет спустя…
День угасал, до закрытия Эрмитажа оставалось несколько минут. Посетители зала Владимира Рацкина потянулись к выходу. Один из охранников незаметно подал знак коллеге. Два сотрудника в униформе, стараясь не привлекать к себе внимания, подошли к молодой паре и, дождавшись подходящего момента, попросили без лишнего шума проследовать за ними. Туристы не поняли, чего от них хотят, но уступили вежливой настойчивости охранников. Эскорт проводил их по длинному коридору к скрытой от посторонних взглядов двери. Они поднимались по служебной лестнице, испытывая определенную тревогу. В большом кабинете их пригласили присесть за длинный стол и немного подождать. Вскоре появился мужчина в строгом костюме. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Коротко поздоровавшись, он сел, положил перед собой папку и начал ее листать, то и дело поглядывая на гостей.
– Поразительно! – произнес он по-английски с легким акцентом.
– Могу я узнать, в чем дело? – спросил молодой человек.
– Если не ошибаюсь, вы в третий раз за эту неделю приходите смотреть картины Владимира Рацкина?
– Мы любим этого художника, – ответила женщина.
Мужчина, это был главный хранитель Эрмитажа Юрий Егоров, сказал, что очень рад видеть их в музее.
– Сегодня вы долго стояли перед полотном «Молодая женщина в красном платье». Картина обрела первозданный вид стараниями одного американского оценщика. Он передал в дар нашему музею пять картин Рацкина. Приобрести это ценнейшее собрание целиком сами мы никогда не смогли бы. Благодаря щедрости дарителя великий русский художник через много лет вернулся на родину. В благодарность Эрмитаж пообещал выполнить одну его не совсем обычную просьбу. Мой предшественник несколько лет назад ушел на пенсию, и теперь миссия возложена на меня…
– Что за миссия?! – в один голос спросили молодые люди.
Музейщик кашлянул в кулак.
– Господин Питер Гвел взял с нас обещание: если когда-нибудь перед «Женщиной в красном платье» появится посетительница, на редкость похожая на героиню картины, мы вручим ее спутнику письмо, собственноручно написанное Гвелом. Мы долго за вами наблюдали, мадам, и думаю, пора сдержать слово.
Хранитель достал из папки конверт и протянул молодому человеку. Тот вынул письмо, встал и начал читать, расхаживая по кабинету.
Закончив, он, не говоря ни слова, сложил листок и спрятал его в карман пиджака.
Потом заложил руки за спину, сощурился, улыбнулся… и с того дня улыбка никогда не сходила с его лица.