, словно позволяя Соль Чханъёну самому додумать её конец. – …то мы откроем восточные врата и пригласим вас пройти дальше простого обмена вежливостями.
Старейшина семьи Соль медленно выдохнул – не от облегчения, но словно признавая вес едва произнесённых слов.
– Я передам это. И если сердца будут чисты, мы явимся снова.
Он поклонился – и тишина вновь заполнила павильон, как густой туман, скрывающий всё лишнее…
…………
Небо над южными предгорьями уже приобрело теплый янтарный оттенок – тот самый, который простые жители называли цветом просыпающегося феникса. Резиденция побочной ветви семьи Соль, укрытая между искусственными террасами и зарослями дикого жасмина, внешне выглядела почти уединённым монастырём. Но внутри даже стены казались напряжёнными – храмовые духи тревожно шевелились, едва уловимо меняя рисунок тени на мозаичном полу, словно заранее предупреждая о грядущем.
Соль Хва сидела в закрытом павильоне, где на стенах висели свитки с изречениями Пяти Небесных Мудрецов. Снаружи протекал тонкий ручей – по традиции он должен был уносить прочь посторонние помыслы, позволяя обрести ясность перед важным решением. Но сегодня в звуке воды ощущалось не умиротворение, а предчувствие.
Она долго не поднимала взгляд на посланника – молодого ученика внутреннего круга, который склонился у входа с опущенной головой. Только когда тот медленно развернул в руках серебряно-связанный свиток, Соль Хва окончательно отложила кисть, которой тщательно переписывала древние трактаты.
– …княжна Хун Линь приняла свиток. – Тихим, почти прозрачным голосом произнёс посланник. – Но дала понять, что ответ возможен только после того, как вы лично подтвердите… искренность намерений семьи Соль.
Несколько дыханий Соль Хва не произносила ни слова. Она лишь смотрела на тонкий свиток, словно прислушиваясь не к словам, а к оставленному на нём эхо.
Хун Линь… Это имя прозвучало внутри, как лёгкий удар по закрытому гонгу. Она знала эту молодую девушку. Не лично. Но по тому хрупкому слою информации, что прозрачно струился через мир слухов и скрытых записей. Сдержанность, острый ум и… Необычайная, скрытая глубоко внутри решительность. В политике Поднебесной были те, кого опасались из-за силы. Хун Линь же принадлежала к тем, кого опасались из-за способности ждать до последнего момента – а потом действовать так, будто всё давно было предопределено.
Потом Соль Хва взяла свиток в ладони – и сквозь пальцы будто прошла едва ощутимая дрожь. Так вот как быстро всё растёт вокруг него… Андрей… Но теперь она должна была думать не только о страннике, с которым когда-то делила дорогу и учёбу. Начиная с этого момента, каждое её слово будет восприниматься как позиция всей семьи Соль – а значит, малейшая неосторожность отразится на старейшинах, на учениках, на тех, кто даже не подозревает о скрытых переговорах.
Она медленно поднялась и прошла к раскрытому окну. Небо всё ещё сияло янтарём, и где-то за изгибом террасного сада ветер принёс аромат диких цветков. Соль Хва вслушивалась в этот утренний ветер – и будто спрашивала его:
“Если я сделаю этот шаг, не будет ли это похоже на то, как птица вплетает себя в чужой узор чешуи дракона?”
В глубине души мелькнула мысль о том, что, вполне возможно, Хун Линь уже всё рассчитала. Возможно, это приглашение не столько к союзу, сколько к проверке – способ увидеть, насколько далеко Соль Хва готова пойти ради того, чьё имя теперь связано с судьбой всей Поднебесной Империи.
Соль Хва тихо выдохнула и ответила всё тому же ветру:
– Если мы сейчас отступим, нас втянут в ещё более тёмную спираль. Лучше идти вперёд и говорить тем языком, которым говорит великая история.
Она спокойно повернулась к посланнику:
– Передай княжне Хун Линь мое согласие на личную встречу. Но скажи также, что я не приду как проситель… А как равная, несущая ответственность за свою семью.
Посланник с глубоким поклоном принял её слова, и едва дверь за ним закрылась, Соль Хва замерла рядом с низкой столешницей. Её пальцы скользнули по древнему клинку, покоящемуся на подставке – тому самому, который она получила в день выхода на уровень Да Доу Ши. Лезвие отозвалось тихим, едва уловимым звоном, как будто тоже соглашалось.
– Значит, – прошептала она, – пора встретиться с той, кто тоже уже связала себя именем Андрея… Хотя… Судя по всему, она думает, что сможет им управлять? Ха… Я тоже так думала! Но этот парень может всех удивить! И не один раз…
Она подняла свиток, ещё раз взглянула на печать Хун, после чего едва заметно улыбнулась. Не радостно, а как мастер, принимающий вызов, достойный настоящего ответа.
Посланник же, получивший её слова, уже у самой двери снова поклонился до каменных плит и быстро скрылся в коридоре – ступни почти не издавали звука, словно он уже нес в себе отголосок той решимости, которую ощутила в голосе Соль Хва. Двери за ним мягко сомкнулись, а в павильоне воцарилась необычайно ясная тишина – будто невидимый круг открылся и ожидает следующего движения.
Мастер Соль Хва долго стояла неподвижно. Но в тот самый миг, когда шаги посланника окончательно растворились, она словно переступила внутренний порог. Неспешным, уверенным движением сняла с себя лёгкий лён домашнего одеяния. Кисть в чернильнице застыла, свитки остались открыты – всё это теперь относилось к человеку, который занимался учёбой и лечением раненых. Но именно этот день требовал иного лица.
Спустя всего несколько минут она уже проходила через боковой коридор вглубь резиденции, пока не оказалась перед старой кедровой дверью, украшенной вырезанным на дереве обрывком древней строфы:
“Когда восстанет Феникс-в-доспехах, дрогнут даже врата Трёх Небес…”
Удар ладони был лёгким и даже сдержанным, после чего дверь отворилась сама, будто признав её право на проход. За ней располагалась небольшая, полутёмная комната, в которой не было ни мебели, ни украшений. На резном деревянном стенде покоилось боевое облачение рода Соль – не церемониальные одежды, расшитые золотом, а древний, орнаментированный доспех школы Дао Цзы Великого Феникса, который надевают лишь те, кто защищает честь и судьбу Империи.
На груди – узор золотого пера, вырезанный не металлическим инструментом, а закалённой в драконьей крови стамной… на плечах – парные эмблемы, отвечающие не за статус, а за тяжесть клятвы, принесённой в день пробуждения силы…
Соль Хва стояла перед ним мгновение, как перед алтарём, а затем молча коснулась запястьем древнего знака на кирасе. В воздухе прошёл едва слышный шелест, словно кто-то раскрыл на ветру огромные огненные крылья.
И только затем она надела боевое облачение, не призывая слуг. Никто кроме посвящённых не имел права касаться этого одеяния. Одно за другим звенья становились на место – воротник, украшенный узором разлетающегося пламени… Наплечники, передающие ощущение сдержанного огня… Тёмно-рубиновый пояс, который несли по родовой линии мастеров Да Доу Ши ещё со времён Великой Войны Шести Сект…
Когда последняя застёжка встала на своё место, комната наполнилась особенным дыханием силы – так всегда бывает, когда клятва прошлого соединяется с решением настоящего.
Ещё раз перепроверив всё, он подняла ладонь и провела по клинку, лежавшему по соседству. На мгновение по его поверхности пролился лёгкий свет – и снаружи, в саду, птицы замолчали, словно почуяв пробуждение великого духа.
Она не взглянула в зеркало – вместо этого вышла на террасу, где утренний ветер донёс аромат розового жасмина. Солнце только поднималось над предгорьями, и в этот момент тень от её брони легла длинной линией – не как украшение, но как знак того, что на встречу она идёт не как внучка старейшины, а как боевой наследник, готовый отвечать за слова кровью.
– Пусть княжна Хун Линь увидит это ещё до того, как прозвучит первое слово. – Тихо произнесла она и, поставив ладонь на эфес, сделала первый шаг – уже не как благородная леди, а как мастер Дао Цзы, вступивший на путь большого изменения.
Три старейшины семьи Соль ждали в западном зале, где по древней традиции обсуждаются вопросы, связанные с внешними родами. Они успели получить сообщение о том, что Соль Хва направила вестового к резиденции Хун, но никто из них не ожидал, в каком виде она войдёт в павильон.
Тяжёлые створки распахнулись тихо, без объявления – и Соль Хва переступила порог, словно вихрь тихого пламени. На ней сияло полностью форменное боевое облачение Феникса, которое не надевали уже сорок лет. Золотые перья на груди медленно светились, будто вспоминая старые клятвы. И в этот миг даже древний резной стол, за которым сидели старейшины, словно на мгновение стал меньше.
Первым поднялся Соль Чжун – старейшина, известный своей осторожностью. Он не произнёс ни слова, только слегка изменился в лице, будто увидел не внучку побочной ветви, а наследницу огненной крови. Следом встал Соль Суян, стряхнув с рукава невидимое древнее пылинку – это был жест признания. Только старший из троих, седовласый Соль Хёнджон, произнес тихо, словно повторил забытый ритуал:
– Значит… решено.
Соль Хва кивнула – и коротко, без торжественности, сказала:
– Вестовой уже направлен к княжне Хун Линь. Я прошу троих старейшин сопроводить меня. Сегодня речь пойдёт не о личных симпатиях, а о выборе пути… И не только для нашей семьи, но и для всей Поднебесной Империи.
Они быстро обменялись взглядами, в которых не было ни сомнений, ни колебаний. Всё уже было ясно. И когда они вышли вслед за Соль Хва, каждый из трёх старцев поднял на плечи мантии с родовыми символами – не ради украшения, а потому, что по древним законам род может отвечать за слово лишь тогда, когда старейшины слышат его своими ушами.
В тот же час вестовой достиг дворца семьи Хун. Он не говорил ни лишнего слова, ни кланялся в обычных местах – шёл прямо к павильону, где ожидала Хун Линь, расстелив перед собой карты влияния и древний свод “О девяти уровнях дипломатии”.
Он преклонил левое колено – жест тех, кто приносит не предложение, но подтверждённое решение Дома – и протянул короткий, свернутый без печати свиток.