Зал собраний в резиденции княгини Хун был, как всегда, строг и холоден – символ того, что хозяйка не признаёт лишних эмоций. Молодая княжна Хун Линь встретила Ло Иньюй лично – не как союзницу, и уж точно не как проигравшую… Скорее, как вечного оппонента, с которым каждый жест должен быть выверен. Но уже после первых слов ей пришлось изменить все подготовленные формулировки.
– Я пришла не обсуждать очередную схему. – Начала Иньюй спокойно. – И не предлагать новый союз. Я пришла сказать о том, что если мы продолжим соперничать, то оба наших семейства просто потеряют право на его уважение.
Хун Линь прищурилась, сдерживая лёгкий шок.
– Его… уважение?
– Да. – В голосе Ло Иньюй не было гордости. – Андрей не терпит, когда его семью пытаются строить как политический механизм. А мы – именно это и делали. Ты и твоя семья. Я, и мои старейшины. Семья Соль… Все мы.
Хун Линь чуть заметно напряглась, пальцы на подлокотнике сжались:
– И ты… хочешь, чтобы я… подчинилась его воле?
Княжна тут же вскинула взгляд – холодный, уверенный, и даже через чур гордый. Но Иньюй его вполне спокойно выдержала:
– Нет. Я хочу, чтобы ты перестала принимать решения за него. Если мы претендуем на то, чтобы стать частью его семьи, пусть малой, то мы обязаны иметь мужество спросить его желание, а не навязывать своё.
Эти странные для княжны слова прозвучали так честно, что в зале на секунду всё стихло. Но сейчас даже Хун Линь не нашла, чем тут можно было возразить. На уровне инстинктов ей хотелось оттолкнуть это. Потому что принимать волю бывшего слуги, как когда-то говорили, было почти… Невыносимо.
Но невыносимо, это не значит неправдиво. Она медленно отвела взгляд. Голос прозвучал глухо, но честно:
– …не ожидала услышать это от тебя… – Она немного помолчала, но потом продолжила. – Но признаю…
она медленно подняла взгляд – уже без холодной бравады
– …ты права.
Ло Иньюй впервые позволила себе лёгкий – совсем крошечный – кивок.
– Значит, пока он не скажет иначе… Мы не делаем никаких ходов. И не пытаемся стать ближе к нему через интриги.
Хун Линь медленно сжала свои тонкие пальцы в кулачки.
– Тогда придётся научиться быть… Терпеливой… – С оттенком иронии проговорила она.
– Придётся. – Ответила княгиня Ло, и на мгновение между ними – впервые за всё время – промелькнула тревожная, но почти уважительная тишина. Ведь именно в этот момент две старые соперницы впервые пришли к тому, что право решать – не у них. Это право было именно у него. И это был первый настоящий шаг на пути, где вместо интриг возможно было быть выбранной.
Вечером, вернувшись в свои комнаты, Хун Линь приказала не впускать к ней никого. Даже личных служанок. Двери зала за ней закрылись мягко, а тишина вдруг показалась слишком громкой. Она прошла к окну, не снимая парадного пояса. Руки медленно сжались за спиной.
“Он не рассматривает это как мы… Не видит в браке ― статус… влияние… перевес на политической доске… Он… Смотрит на всё это совсем иначе.”
Эта мысль, яркая и почти обидная, практически зазвенела внутри. А потом вытеснила другую – более болезненную:
“…и нам приходится считаться с тем, как он видит эту ситуацию, а не как привыкли видеть мы.”
Хун Линь слегка нахмурилась. Линия губ, что у неё всё ещё была упрямой, гордой, теперь чуть дрогнула.
– Мне что… Предстоит говорить с ним как простая… женщина?..
От одного этого слова что-то будто кольнуло у неё под сердцем. Она, гордая дочь княжеской семьи Хун, привыкла вести переговоры, ставить условия, заранее просчитывать реакции. И вдруг… Теперь ей нужно разговаривать с этим парнем, не как с подчинённым. А как с мужчиной.
Она медленно опустила взгляд и процедила сквозь зубы:
– Но всё равно… он всего лишь простой парень. Да. Талантливый… Сильный… Но… Парень, который не вырос в этой ядовитой среде. Которое многие называют так расплывчато… Высшее общество!
На мгновение в глазах снова мелькнуло прежнее превосходство.
– А значит… управлять им возможно. Не в лоб. Не через давление… а… через тихое влияние. – Она коротко усмехнулась. – …значит, мне просто нужно быть осторожнее.
Она медленно развязала пояс и села к столу.
– Раньше я думала, что мы просто предложим ему какие-то условия “помягче”, и он согласится. Почтёт за великую честь – стать частью княжеского рода.
Её пальцы немного нервно сжали край стола.
– А он… он даже не рассматривает это как “честь”.
Вот что по-настоящему сейчас её раздражало.
– Он смотрит на нас так… Словно наш род – это только один из множества вариантов. И решает он. Не мы.
Эта мысль ударила сильнее остальных – и заставила её сделать то, на что никогда раньше не решалась. Перестать пытаться подавить внутреннее раздражение… И… Попытаться признать его силу как равную. Она закусила губу. И впервые прошептала – едва слышно:
– …тогда придётся поговорить с ним не как княжна. Тихо. Не приказом. Раз он принимает только искренность – значит… придётся быть искренней.
Тонкая дрожь пробежала по коже молодой девушки. Вовсе не от страха, а от осознания, что это будет первый раз, когда она уйдёт от привычной игры… И сделает шаг как… Простая женщина…
На рассвете в западном павильоне резиденции Хун зажглось одно-единственное окно. Хун Линь сидела за низким столиком, склонясь над тонким листом бумаги. На столе не было герба семьи, ни печати рода – только изящная кисть и крошечная фарфоровая чернильница. Она несколько раз начинала письмо… и несколько раз аккуратно откладывала кисть.
“Уважаемый господин Андрей…” – Звучит слишком формально…
“Я хотела бы встретиться…” – Звучит как приказ…
Она выдохнула, закрыла глаза – и поставила кисть заново. Строка вышла неожиданно простой:
“Я бы хотела увидеться. Не как княжна, а как Линь. Если ты не против – пришли просто “да”. И я всё пойму…”
Без подписи титулом, без печатей. Она аккуратно свернула бумагу и слегка задержала дыхание. В какой-то момент, уже поднимая письмо, ей захотелось просто… отложить. Но вместо этого – расправила плечи, позвала доверенного вестового и сказала:
– Передай мастеру Андрею. Только в руки. И без упоминания семьи.
Посланник кивнул – и уехал…
………
Линии Ци в долине дрогнули ещё до того, как вестовой ступил на подъём к первой террасе. Андрей стоял на балконе, словно чувствуя приближение. Он протянул ладонь – и письмо мягко вспыхнуло в потоке воздуха, появившись прямо в пальцах.
Цзяолин, сидевшая рядом, приподняла бровь:
– Она?
Андрей молча развернул бумагу… прочитал одну строку… и впервые за долгое время не усмехнулся, а просто спокойно… улыбнулся.
– …да… – Тихо сказал он.
Цзяолин повернула взгляд, изучая его реакцию. И, не скрывая лёгкой удовлетворённой насмешки, произнесла:
– Наконец-то ещё одна из них поняла, что не всё решают титулы.
Он не ответил – но улыбка не исчезла. Через мгновение вестовой получил короткую, простую запись, написанную одним движением кисти:
“Да.”
Посланник поклонился и поспешил обратно…
Через неделю томительного ожидания Хун Линь сидела всё в той же утренней тишине. Сквозь решётчатую раму пробивалось холодное солнце, а внутри – словно узким огнём – росло ожидание. И когда посланник вернулся, она, не выдавая ни единой эмоции, взяла его ответ… развернула свиток и увидела всего одно слово.
“Да.”
Её сердце резко дрогнуло – пальцы сжали бумагу, а в уголках губ… Впервые с детства… Появилась совсем крошечная, почти неуловимая улыбка.
– Хорошо.
Она аккуратно сложила свиток и долго смотрела на него – как на начало чего-то нового, не похожего ни на одну интригу, какую она когда-либо вела.
Спустя три дня Хун Линь прибыла в Долину. Одна. Без кареты, без символов рода – лишь в лёгком дорожном ханфу, без гербовых украшений. Своим советникам она сказала всего одну фразу:
“Это не визит семьи. Это мой личный визит.”
Когда девушка ступила на первую террасу пагоды, долина встретила её необычайно спокойно – ни один поток Ци не дернулся, ни одна ловушка не шевельнулась. Воздух был мягким и ясным, будто и сама долина признала, что она пришла не как княжна, а как женщина.
Андрей ждал её на мостике над ручьём, где вода, переходя через камни, тихо звенела, словно играла древнюю мелодию. Он не поклонился. Но и не встретил её как противника. Просто произнёс:
– Рад, что ты пришла… Линь.
Этого было достаточно, чтобы в её уже давно выстроенной внутренней крепости что-то треснуло.
Она подошла ближе, удерживая ровность дыхания – и всё же не шла так спокойно, как хотела.
“Человек, которого ещё совсем недавно я могла назвать “бывшим слугой”… и который сейчас даже на шаг выше… приказывает самому воздуху этой долины…”
Сердце девушки слегка дрогнуло.
– Я… – Её обычно мелодичный и нежный голос чуть охрип. Она сделала вдох и начала сначала. – Я пришла не как княжна Хун. Не ради союзов… и не ради давления.
Он кивнул, ничего не сказав. Позволил ей самой сделать следующий шаг – словом или тишиной.
– Я… хочу… – Она немного нервно сжала пальцы. – Хочу понять, кто ты… действительно. Не как “объект политической силы”. А… Как мужчина.
Последние два слова дались ей с неожиданной трудностью – будто она впервые произносила их в жизни. Долина, словно подхватывая её честность, мягко усилила свет – ручей зазвучал мягче, ветер коснулся её волос. Андрей смотрел на неё спокойно:
– Хорошо. – Сказал он тихо. – Тогда забудь, кем ты родилась. И попробуй говорить так… как если бы титулов не существовало вовсе.
Это было, пожалуй, самое трудное. Хун Линь опустила взгляд. На одну короткую секунду, она почувствовала стыд. И только потом подняла глаза – уже без привычной маски.
– Значит… Разреши мне хотя бы сначала… просто побыть рядом. Если уж ты действительно другой. – Она выдохнула. – Тогда и я тоже должна стать другой.
Он слегка улыбнулся – без тени насмешки.