Потискаться? Ох, Мэгги, черт побери... возьми себя в руки!
Жму на брелок от своего маленького белого «Малибу» и быстро запрыгиваю в машину. Сэм сгибается на пассажирском сиденье, мгновенно ударяясь коленями о приборную панель. Господи, какой же он большой. Тянусь рукой под его сиденье, чтобы дернуть за рычаг и отодвинуть ему кресло, но в это же время он раздвигает ноги, чтобы сделать это самому, и каким-то образом... потому что, очевидно, мир решает, что я могу быть еще более жалкой... я заканчиваю тем, что моя рука оказывается на его паху.
Вот дерьмо, я трогаю его член! Вне всякого сомнения, я касаюсь его члена, и мне кажется, что он шевелится!
— Ого, — бормочет он мне в волосы, и от его горячего дыхания по спине пробегают мурашки. — Если ты хотела поиграть в Боп Ит, то должна была просто сказать. (Прим. переводчика: Боп Ит — это игрушка подающая игроку голосовые команды на ряд действий, которые нужно выполнить на скорость: «Нажать», «Потянуть», «Покрутить» и т.д.).
— О, боже, — восклицаю я, отдергивая руку и издавая странный гортанный звук. — Я нечаянно!
Возясь с ключом, молюсь, как безумная, чтобы не оглянуться и не увидеть явно очень впечатляющий член Сэма, увеличивающийся в обтягивающих джинсах.
Он посмеивается, проводя руками по бедрам, и говорит:
— Не волнуйся, я все равно не поклонник крутить и жмакать. Я простой парень, который любит «натягивать».
Громко стону, ничуть не забавляясь этой унизительной ситуацией. Мне просто нужно вести машину и сосредоточиться на чем-то другом, а не на Сэме в этих джинсах. И вообще, что такого в этих джинсах? Они, как день и ночь, отличаются от тех, что были на нем в «Приманке и снасти у Марва». Они такие... мужские. В этом все дело? Если нет, то это должно быть так, потому что именно такие носят мужчины, а не мальчики. Выцветшие и потрепанные в нужных местах, облегающие, но не узкие. И не настолько длинные, чтобы не видеть изящные коричневые ботильоны, доказывающие, что Сэм действительно обладает неким сексуальным стилем, кроющимся под всей этой грубой мужественностью.
Не то чтобы я его оценивала.
Нет. Точно нет.
Просто подметила его вкус, потому что Стерлинг всегда носил мешковатые джинсы. Такие, что собирались на ботинках и выглядели неряшливо. Это единственная причина, по которой я отметила внешний вид Сэма сегодня вечером. Он одевается как взрослый, и мне это нравится. Конец истории!
Выезжая на дорогу, чувствую на себе пристальный взгляд Сэма, а его низкий голос эхом отдается в машине.
— Разве тебе не нужно знать направление?
Я вздрагиваю, как идиотка, потому что, куда, черт возьми, я собралась ехать?
— Да, было бы хорошо.
Он информирует меня о паре поворотов, пока мы не берем курс в западную часть города. После нескольких минут молчания он спрашивает:
— Итак, скажи мне вот что: если Майлс думает, что ты только сегодня приехала в город, где ты жила с тех пор, как мы в последний раз ходили на подледную рыбалку?
Тяжело выдыхаю, жалея, что не могу не ответить на этот вопрос, но я знаю, если кто-то и заслуживает правды, так это Сэм.
— Я остановилась в загородной гостинице «Шиповник».
— Почему? — спрашивает он, и я уже слышу осуждение в его голосе.
— Потому что должна была провести неделю у своего парня в Северной Каролине, и никто не знает, что мы расстались, поэтому мне нужно было где-то спрятаться.
— Парень, который говорит «примитивная», не пользуется социальными сетями и не обновляет статус отношений на Фейсбук?
— Я умоляла его этого не делать, — со стоном отвечаю я. — Сказала, что собираюсь рассказать обо всем родителям только после Нового года, потому что не хочу портить им праздник.
— И он согласился?
— Да.
Он кряхтит.
— Что? — спрашиваю я.
— Пытаюсь понять, почему он без проблем испортил праздник тебе.
Прикрыв глаза, он выжидающе смотрит на меня, явно ожидая ответа.
Прикусываю губу, прежде чем сказать что-то в оправдание действий Стерлинга.
— Полагаю, в доме моих родителей я могла его напугать.
— Чем? — спрашивает Сэм, всем телом разворачиваясь ко мне, весь обращаясь во внимание.
— Ну, перед тем, как улететь в то рождественское утро к своим родителям, он остановился со мной в доме у моих родителей. Ночью мы лежали в постели, и, черт возьми, не знаю... Наверное, можно сказать, я была опьянена духом Рождества, потому что, возможно, начала называть имена наших детей и говорить о том, какие подарки от Санты мы могли бы им сделать.
Сэм молчит, поэтому я продолжаю.
— Возможно, я зашла слишком далеко, потому что он не прикасался ко мне всю ночь, а обычно он всецело сосредотачивался на сексе. Но я надеялась, что это пройдет, поэтому встала в три часа ночи, чтобы испечь ему перед полетом булочки с корицей.
— Господи, Мэгги, — стонет Сэм, в явном огорчении проводя рукой по волосам.
— Что?
— Гребаные булочки с корицей?
— Да. А что? — восклицаю я и крепче сжимаю руль. — Это его любимые, и я просто старалась быть милой. Он собирался провести рождественское утро в аэропорту, и я хотела, чтобы он чувствовал мою любовь.
— А затем он бросил тебя под кофе и булочки с корицей, — заключает Сэм, зная, чем закончилась эта история.
— Кофе из френч-пресса, — добавляю я с жалкой гримасой. — И сделал это до того, как проснулся кто-то еще. Когда я везла его в аэропорт, то была явно не в себе. Не могла поверить, что мы все так заканчиваем. Но потом, когда мы стояли на тротуаре перед аэропортом, он меня поцеловал. Типа, всерьез поцеловал. Это не было похоже на прощальный поцелуй. Скорее на сожаление. Когда он помахал мне на прощание, в его глазах мелькнуло такое выражение, что мне показалось, будто мы расстались не навсегда.
Оглядываюсь и вижу, что Сэм настороженно на меня смотрит, полными пьяного осуждения и абсолютного непонимания глазами. Что имеет смысл, ведь он — парень. Он не умеет читать между строк. К счастью, я умею.
— Вернувшись из аэропорта, я сделала вид, что ничего не произошло. — Я пожимаю плечами и барабаню пальцами по рулю. — Было очень трудно, потому что у Кейт очень чуткий детектор лжи, но если она и понимала, что что-то случилось, то не сказала ни слова.
— Так в чем же заключается твой грандиозный план? — спрашивает он, скрестив руки на груди.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду... эту ложь, — заявляет он с раздражением. — Как долго ты собираешься продолжать в том же духе?
— Столько, сколько потребуется, чтобы показать ему, что я изменилась. — Я пожимаю плечами, будто это самый очевидный ответ в мире.
Сэм явно не согласен, потому что я вижу, как в волнении его руки на коленях напрягаются.
— И как именно ты собираешься это делать?
— Мой план состоит в том, чтобы зависнуть в Боулдере и попробовать себя в ряде авантюр в надежде его вернуть. Полагаю, если пошлю ему фото всех забав, он будет впечатлен.
— Так вы, ребята, все еще поддерживаете связь? — спрашивает он, серьезно глядя на меня.
— Да, мы переписываемся. Просто дружеская переписка, но это уже кое-что.
— Тебе не кажется, что это немного наивно — идти на такое ради парня, который бросил тебя только потому, что, как ты уверена, хочет, чтобы ты его вернула?
— Нет, — мгновенно отвечаю я, решительно поджимая губы. — Потому что я верю, любовь стоит того, чтобы за нее бороться.
Услышав такой ответ, он тяжело выдыхает, и сжимает пальцами переносицу. После минутного молчания он хлопает себя ладонью по ноге и спрашивает:
— О каких именно авантюрах ты думаешь?
Я широко улыбаюсь.
— Завтра я собираюсь взобраться по покрытому льду зернохранилищу.
— Ты, что? — Он подрывается, и, клянусь, алкогольный дурман, в котором он пребывал ранее, исчезает и сменяется яростью.
Собравшись с духом, я отвечаю:
— Это зернохранилище, на которое можно залезть по льду. Это нечто.
— Я знаю, что это нечто... но откуда ты знаешь, что это нечто?
— Мне об этом рассказали парни, которые поселились в гостинице. Они сказали, что любой может это сделать.
— Ты когда-нибудь раньше взбиралась?
— Имеешь в виду по льду? — спрашиваю я.
— Хоть по чему-нибудь. Стене... утесу... шведской стенке?
— Шведская стенка... да! — восклицаю я с широкой улыбкой. — Я убийственно хороша на шведской стенке. Как думаешь, это поможет с ледяным зернохранилищем?
Сэм стонет и трет лицо руками.
— Ты не можешь взбираться по льду, Мэгги. Это типа продвинутого уровня.
— Есть страховочные тросы, и парни сказали, что новички могут это сделать. Со мной все будет в порядке! — восклицаю я, когда Сэм указывает мне свернуть на подъездную дорожку.
— Ты не будешь в порядке, — парирует он, — так что ты не поедешь.
Остановив машину, я широко распахиваю глаза и свирепо на него смотрю.
— Поеду, черт возьми! Ты мне не сторож, Сэм!
Он смотрит на меня в темноте, слабый синий свет от приборной панели освещает его лицо, он так сильно дышит, что его ноздри раздуваются.
— Во сколько ты отправляешься?
— Около десяти, а что? — огрызаюсь я.
— Куда?
— На ферму Петерсона, а что? — снова рычу я.
Он кивает.
— Я знаю это место. Я еду с тобой.
Я разражаюсь смехом.
— Сэм, в этом нет необходимости. Там будут те парни. Уверена, они мне помогут.
— Именно поэтому я с тобой и еду. Ты не знаешь этих гребаных парней.
— Ну, тебя я тоже не знала, но это не помешало мне пойти с тобой на подледную рыбалку.
— За меня поручился Марв.
— О да... очевидно, слово Марва — это Евангелие.
Сэм свирепо смотрит на меня. Перегнувшись через центральную панель, он наклоняется так близко, что я чувствую на лице жар его дыхания.
— Если не хочешь рассказывать брату, чем занимаешься, чтобы он мог тебя сопровождать, с тобой поеду я.
— Нет! — Я протягиваю руку и хватаю Сэма за предплечье. — Я не могу сказать Майлсу, потому что тогда он поймет, что что-то случилось. В детстве я не делала ничего авантюрного. Я больше была склонна читать книги или ходить на уроки танцев. Если он узнает, что я лазаю по зернохранилищу, он поймет, что что-то случилось.