— Это было невероятно! Невозможно, но невероятно!
Она отстраняется, ее голубые глаза сверкают от изумления, она прикусывает губу и смотрит на мои губы.
Проклятье, она выглядит... возбужденной. Она выглядит также, как в тот день, когда мы поцеловались. Она не должна так на меня смотреть!
— Спасибо, — бормочу я и освобождаюсь из ее объятий, чтобы отстегнуть веревку. — Это был веселый подъем.
Все гиды подходят и поздравляют меня, а Иезекииль с приятелями исчезают в домике, чтобы погреться. Шерри дает мне свою визитную карточку и говорит, чтобы я позвонил ей в пятницу и попросил ключи от шале. Я застенчиво улыбаюсь, ненавидя всеобщее внимание и делая все возможное, чтобы повернуть его к Мэгги, потому что, в первую очередь, она — причина, по которой мы здесь.
Шерри начинает затягивать на ней веревки, когда Мэгги достает из кармана комбинезона телефон.
— Как думаете, вы сможете сфотографировать, как я карабкаюсь? — тихо спрашивает она.
Шерри энергично кивает.
— Безусловно. Я буду снимать на протяжении всего подъема, а на вершине у нас есть парень, который снимет, как ты ударишь в колокол.
— Если ударю, — поправляет Мэгги, нервно кусая губу и застегивая ремешок шлема. — Если Иезекииль не смог, то и я, наверное, тоже.
— Ты ударишь, — говорю я, подходя ближе и успокаивающе кладя руку ей на плечо, пока она смотрит на лед. — Это не гонка, Мэгги. И ты не сдашься. Посмотри, на что ты идешь, чтобы вернуть своего бывшего.
Мэгги деревянно кивает, все время кусая губы.
— Мне страшно.
— Это хорошо, — говорю я, продевая ее веревку через карабин. — Страх тебя подстегнет. Просто ступай шаг за шагом, и ты достигнешь вершины. Мы здесь не только ради фотографий.
Она смотрит на меня широко раскрытыми, слезящимися от холода глазами.
— Ты уверен?
— Да, — твердо отвечаю я. — Это восхождение ради тебя, а не ради твоего бывшего. Лучшая часть восхождения — это достижение вершины. Ты справишься.
Я подмигиваю ей, что вызывает у нее улыбку, она встает у основания хранилища с ледорубами в руках.
— Я все время буду здесь, — заверяю я ее, занимая свою позицию и закрепляя ее веревку, намотанную на мое страховочное устройство.
Мэгги кивает и кричит через плечо:
— На страховке?
Я улыбаюсь сомнению в ее голосе и уверенно кричу в ответ:
— Страхую!
Она медленно поднимается по зернохранилищу.
То есть... очень медленно.
Честно говоря, это занимает у нее почти час. Я боялся, что она может замерзнуть на смерть, прежде чем доберется до вершины, но девчонка даже и не думала сдаваться. Я напутствовал ее всю дорогу, помогая сделать лучший замах ледорубом и поощряя, когда она в этом нуждалась. Может, она взбирается и не очень быстро, но, должен признать, я нахожу ее упорство впечатляющим. Когда она, наконец, достигает вершины и звонит в колокол, я почти уверен, что она плачет, потому что обнимает парня наверху дольше, чем это уместно, учитывая, что они совершенно незнакомы.
«По крайней мере, она его хотя бы не поцеловала», — как придурок думаю я про себя. Общение с Мэгги станет для меня проблемой, если я продолжу считать, что все, что она делает, чертовски меня возбуждает. Я не отношусь к типу парней, которым нужны отношения, поэтому влюбиться в младшую сестру лучшего друга — ту, с кем у тебя определенно не можешь быть случайного секса, — не вариант.
Она спускается вниз, и мы направляемся в дом, чтобы погреться. К счастью, там нет и следа поедающих мюсли парней с дредами.
Мэгги расплывается в улыбке, сбрасывает с себя верх комбинезона и опускается на колени у огня.
— Было так волнующе! — восклицает она, потирая руки.
Я киваю и с глупой улыбкой опускаюсь рядом с ней, потому что трудно не поддаться ее энтузиазму.
— Серьезно, я впечатлен тем, что ты не сдалась.
— Не думала, что у меня получится, — говорит она, потирая руки. — Черт возьми, вот это тренировка! У меня руки — как желе, я думала, они вот-вот отваляться. — Она трясет ими и дотрагивается до лопатки, чтобы размять больное место.
— Да, несколько дней у тебя все будет чертовски болеть, — заявляю я. Переместив руку туда, куда она не может дотянуться, я осторожно надавливаю большим пальцем на больную мышцу. — Советую пить много воды и круглосуточно принимать ибупрофен.
Она громко стонет, когда я попадаю в точку, и мой член дергается. Проклятье. Разве какая-нибудь женщина когда-нибудь одним лишь стоном заставляла мой член дергаться? Она садится и поворачивается, чтобы предоставить мне более легкий доступ.
— Черт возьми, не останавливайся, — стонет она, и теперь мой член делает гораздо больше, чем просто дергается.
Я поднимаю другую руку и одновременно поглаживаю ее плечи.
Под моими руками она кажется такой миниатюрной, но я чувствую ее крепкие мышцы. Мне ужасно хочется просунуть руки ей под свитер и коснуться кончиками пальцев обнаженной кожи.
— Ты заработала выходные в шале, — заявляю я, мой голос глубже, чем обычно, потому что сейчас я сильно возбужден.
— То есть? — спрашивает она, слегка поворачивая голову. — Это ты выиграл гонку. Ты должен его получить.
— Нет, я уже умею кататься на сноуборде. Тебе от этого будет больше пользы, если ты все также нацелена на приключения.
Она замолкает на мгновение, пока я массирую ее плечи под звуки потрескивающего огня.
— Но я не умею кататься на сноуборде.
— О, — тупо отвечаю я и кусаю себя за щеку, потому что знаю, какие слова в следующий момент вылетят у меня изо рта. — Если хочешь, я могу тебе показать.
Она поворачивается ко мне лицом.
— Серьезно? — восклицает она с широкой улыбкой на лице.
Я пожимаю плечами.
— Ничего особенного.
— Ура! — Она снова бросается на меня, обвивая руками за шею. — Следующее идеальное приключение! Давай сделаем это!
Она так сильно подпрыгивает и ерзает на мне, что у меня в штанах начинает происходить нечто невероятное. Черт возьми, как неловко. Уверен, это потому, что я потерял Майлса — своего напарника по развлечениям. Я пребывал в некотором затишье, но все же мне уже за тридцать. У меня не должно быть стояков, как у подростка.
Она отстраняется, и ее глаза горят от возбуждения.
— Я же еще не послала Стерлингу фотографии! Он просто с ума сойдет, когда увидит меня на зернохранилище!
С этими последними словами мой стояк падает, как вареная лапша. Но как толстая лапша. Определенно, каннеллони.
— Да, лучше тебе их отправить, — ворчу я и встаю, направляясь к двери. — Пойду соберу свое барахло. Увидимся в грузовике.
Дверь за мной закрывается, и я чувствую, что мне нужно зарыться лицом в снег за то, что я только что так сглупил. Она охотится за своим бывшим, а не за моей гребаной лапшой. Мне нужно привести мысли в порядок, прежде чем я запрусь с ней в той хижине на весь уик-энд.
ГЛАВА 9.
Бесплатный кофе и советы
Мэгги
На следующий день я сижу за столом в доме Кейт и Майлса, когда последний входит в кухню.
— Ты рано встала, — говорит он, зевая, и достает из шкафа упаковку кукурузных хлопьев.
— Я поставила варить кофе! — взволнованно отвечаю я, изо всех сил стараясь не походить на младшую сестренку нахлебницу, заявившуюся без предупреждения без конкретной даты отъезда в обозримом будущем.
— О, не стоило, — хрипит Кейт из-за угла, шаркая на кухню в пушистых тапочках и очередной гигантской футболке Майлса. — Мы не пьем кофе дома.
— Нет?
— Она — нет, — отвечает Майлс, закатывая глаза и бросая хлопья в миску и добавляя молоко.
—Я пуританка, — отвечает Кейт и одаривает Майлса сонной улыбкой. — Я жду кофе из «Магазина шин», потому что он самый лучший.
Я медленно киваю.
— Так, ты ездишь в «Магазин шин» каждый день?
Она пожимает плечами.
— Не каждый. То есть... в дни, когда мне не хочется принимать душ, я обычно остаюсь дома и пишу, потому что здесь у меня тоже хорошо идут слова. Но сегодня день душа, так что я поеду с Майлсом. Ты должна поехать с нами!
— В «Магазин шин»? — спрашиваю я, запихивая в рот ложку хлопьев. — Туда, где работает Сэм?
Мое лицо мгновенно вспыхивает, когда брат хмуро на меня смотрит.
— Сэм не просто работник. Он без месяца как владелец этого места. Но, да, именно там он работает. Почему ты упомянула Сэма?
— О... ну... — я начинаю заикаться. — Он, хм…
— Мэг подвозила Сэма домой после субботней вечеринки по случаю его дня рождения, — услужливо вставляет Кейт. — Так что, полагаю, она просто расставляет все точки над «i».
— Да, — быстро соглашаюсь я, распахивая глаза настолько, что они готовы выскочить из орбит, и молча киваю в знак благодарности Кейт. — В тот вечер я много с кем познакомилась. Трудно вспомнить все о каждом.
Майлс пожимает плечами и засовывает в рот огромную порцию хлопьев, бормоча:
— Твоей машине надо поменять масло? Я мог бы заняться этим сегодня утром. Легче сделать это там, чем здесь.
— М-м-м, наверное, — отвечаю я, пытаясь понять, можем ли мы с Сэмом выглядеть странно. В баре мы притворялись, так что, конечно же, мы можем притвориться и в «Магазине шин», верно?
— Значит, решено! — радостно заявляет Кейт. — Я поеду с Мэган. В таком случае, Майлс, тебе не придется ждать, пока мы соберемся. Мэг, хочу, чтобы ты знала, мы, скорее упустим датскую сдобу.
Ее лицо такое мрачное, что я жду, когда она засмеется.
Но этого не происходит.
— Ладно, — отвечаю я с такой же мрачностью. — Спасибо, что сказала.
— Без проблем. — Она кивает. — Но не надо так расстраиваться. Печенье тоже потрясающее. — Она понимающе мне улыбается, и я сразу понимаю, что она говорит не только о печенье.
— Звучит заманчиво, — медленно отвечаю я и, извинившись, выхожу из-за стола.
Прежде чем мы с Кейт покидаем дом, я посылаю Сэму короткое сообщение, чтобы предупредить его о визите. Он не отвечает, и это только заставляет меня еще больше беспокоиться о том, как все это может пройти.