Что вообще сегодня происходит? Почему Стерлинг здесь? Почему Сэм здесь? Почему брат такой милый идиот, и почему он до сих пор не понял, что я законченная лгунья? Почему Кейт не помогает мне выпутаться из этой чертовой передряги? Что это за чувство в груди? Вот почему я не читаю романы с любовными треугольниками!
Прислоняюсь к каменной стене и вижу движущуюся ко мне по переулку фигуру. Подумав, что это может оказаться убийца, поворачиваюсь, чтобы вернуться внутрь, но тут меня по имени окликает Сэм.
— Мэгги!
Я хмурюсь.
— Сэм? Почему ты идешь через переулок?
— Я вышел через парадную дверь, чтобы никто не подумал, что я отправился за тобой в туалет.
— Ты и туалеты, — бормочу я, качая головой.
Сэм наконец добирается до меня, из его рта вырывается холодный воздух, тусклый синий свет от единственной лампы в переулке, освещает нас, как прожектор.
— Какого хрена ты делаешь? Здесь чертовски холодно.
Подношу ладони ко рту и вдуваю в них горячий воздух.
— Мне нужно было подышать свежим воздухом. Там я задыхалась.
Он издает надменный смешок.
— Понимаю, почему. Какого хрена ты делаешь здесь с этим парнем?
Скрещиваю руки на груди, защищаясь.
— Он приехал.
— И ты вот так просто примешь его обратно? — огрызается он обвиняющим тоном, широко раскрыв глаза. — Он гребаный идиот!
— Ты говорил с ним пять минут! — парирую, защищая не только себя, но и Стерлинга.
— Пяти минут хватило, — он скрежещет зубами и засовывает руки в карманы, его широкие плечи поднимаются к ушам, когда он пытается не отморозить себе зад.
— Сэм, а что здесь делаешь ты? — спрашиваю, плотнее запахивая блейзер. — Вчера ты ясно дал понять, что покончил с этим фарсом.
— Так и есть.
— Тогда зачем ты здесь? — мой голос эхом разносится по переулку, эмоции начинают всплывать на поверхность.
— Я, блядь, здесь, чтобы спасти тебя от самой себя, — огрызается он, сердито выпячивая челюсть.
— Почему ты считаешь, что меня нужно спасать?
— Потому что ты ведешь себя как совершенно другой человек, Мэгги. Ты сама не своя. Становишься той версией, которую, как ты думаешь, он хочет, и это глупо. Не меняйся ради парня. Ты не такая.
— Сэм, как хорошо ты вообще меня знаешь? — Я уже сама себя больше не знаю, так откуда, черт возьми, знать ему?
— Я уж точно знаю тебя лучше, чем этот придурок! — рычит он низким голосом.
— Неважно, — огрызаюсь, недоверчиво качая головой.
Кажется, при этом слове что-то вспыхивает в Сэме, он приближается ко мне, весь вибрируя от чего-то мощного. Чего-то ошеломляющего и, возможно, даже немного пугающего.
Он скрещивает руки на груди.
— Ты любишь шардоне, ненавидишь пиво и не умеешь шутить о рыбалке.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, но он не останавливается для ответа.
— Ты испытываешь болезненное наслаждение, когда будишь людей. Полагаю, ты стала очаровывать Марва в магазине наживки, потому что тебе было неприятно сознавать, что он подумал о тебе при первой встрече. Ты настолько упряма, что, как бы ужасно у тебя что-то не получалось, ты никогда не сдашься. Когда ты расстраиваешься, тебе становится жарко. Ты чертовски ненавидишь холод, но очень любишь подледную рыбалку, потому что там есть обогреватель, и я почти уверен, ты наслаждаешься, воображая море возможностей для рыбы, которую ловишь и выпускаешь.
Дыхание застревает в груди, не в силах вырваться наружу, потому что ничто не могло подготовить меня к этому натиску слов.
Покачав головой, Сэм наклоняется ко мне и добавляет:
— К черту твоего бывшего. Я знаю тебя. И за то короткое время, что я тебя знаю, я никогда, ни разу, даже на долю секунды не думал, что ты — примитивная. Сумасшедшая? Да. Мечтательница? Безусловно. Идеалистка до такой степени, что веришь в несбыточные сказки? На сто гребаных процентов. Но ты так далека от примитивной, Мэгги. Ты как самый большой улов дня, которого, как ты знаешь, никогда не бывает много, даже если будешь ловить рыбу всю оставшуюся жизнь.
Глаза наполняются слезами, потому что он столько всего говорит, но мне все равно чего-то не хватает.
— К чему ты клонишь, Сэм? Что именно ты пытаешься мне сказать?
— Я хочу тебя, Мэгги, — восклицает он, становясь передо мной, вены на его шее вздуваются. — Я хочу тебя... не как друга по траху и не как тайного друга, который помогает с проблемой. Я хочу тебя… всю.
Мои ледяные пальцы устремляются вверх, чтобы прикрыть рот.
— Но отношения не для тебя.
— Ради тебя я хочу попробовать, —заявляет он, и его взгляд смягчается.
— Что, вот так просто, готов сейчас? — спрашиваю, широко разводя руки. Потому что это кажется слишком легко. Если он действительно был готов, почему не сказал об этом вчера у Марва? Почему позволил мне уйти? — Это не имеет никакого отношения к тому, что появился Стерлинг, и теперь ты ревнуешь?
— Да, я чертовски ревную, — рычит он, вызывающе выпячивая челюсть. — Но даже при этом, все сказанное мною сейчас — правда. Я хочу тебя!
— Ты разобьешь мне сердце, — кричу ни с того ни с сего, от сильного, мрачного, ужасающего страха голова идет кругом. Потерять Сэма будет в сто раз хуже, чем потерять Стерлинга. — Ты разобьешь мне сердце еще сильнее, чем Стерлинг.
— Потому что я более важен для тебя, — парирует он, подходя ко мне так близко, что я прижимаюсь спиной к холодному камню. — Признай это.
Я качаю головой, скрещиваю руки на груди и отвожу взгляд.
— Ты понятия не имеешь, как обращаться с женщиной. Вспомни свое поведение в пятницу вечером.
— Ты сказала, что в тот вечер я вел себя как бойфренд!
— Это было до того, как ты трахнул меня без защиты в туалете бара, — мой крик исходит из глубины души. — Как назвать это, черт возьми?
От моих грубых слов он вздрагивает, а затем скрежещет сквозь стиснутые зубы:
— Это то, что позволено только тому, кому полностью доверяешь. А не доверие ли лежит в основе отношений? — Он делает глубокий вдох и смотрит мне в глаза. — Мэгги, я тебе доверяю. Ты доверяешь мне. Возможно, мне потребовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах к тебе, но сейчас я здесь.
— Разобраться в чувствах ко мне? — фыркаю и, взмахнув рукой, убираю волосы с лица. — И что же ты выяснил?
— Я люблю тебя, Мэгги, — хрипит он, это признание отражается и в его глазах.
Я резко втягиваю воздух, взгляд затуманивается, потому что ничто не могло подготовить меня к тому, что эти слова сорвутся с его губ.
— Ты меня любишь?
Он берет мое лицо в ладони.
— Я люблю тебя, как самый удачный гребаный день на рыбалке, — бормочет он мне в губы. Он прижимается твердым телом вплотную ко мне, и я чувствую, как колотится его сердце.
И на одном дыхании... он меня целует.
Но не просто целует…
Поклоняется мне.
Раздвинув языком губы, проникает глубоко и целеустремленно, с такой яростью, какой я никогда не испытывала раньше. Он отдает мне всего себя, и я отдаю это обратно, потому что ничего не могу с собой поделать. Его губы на вкус как признание, которое моя душа жаждет услышать. Под танец языков и сплетение тел, мои руки сжимаются вокруг его талии, и я страстно желаю каждым дюймом тела ощутить его тепло и ласку.
Это слишком много и все же недостаточно. Кажется, как бы сильно он ни целовал, когда он закончит, страх, живущий в глубине меня, все равно никуда не уйдет. На меня давит тревога перемен, и меня выбрасывает из этого момента, как рывок веревки во время свободного падения.
Я отстраняюсь, с тяжелым дыханием выпуская горячие облачка пара, губы так чувствительны. В ответ на это ошеломляющее заявление все тело словно онемело от холода. Я прижимаю руку к груди Сэма.
— Это совершенно не входило в мои планы.
— К черту твой план, искорка, — отвечает он, приподнимая мой подбородок, чтобы я посмотрела на него. — Я не могу обещать тебе сказку «долго и счастливо», но могу обещать приключение, в котором тебе не придется притворяться. Черт, просто проснуться с тобой — уже приключение.
Слеза выскальзывает и застывает на полпути.
— Мне нужно время все обдумать.
Он напрягается, убирая руки от моего лица.
— Время обдумать что?
— Все это, — выдыхаю я со смешком. — Тебя и меня. Мне нужно отделаться от Стерлинга и понять, что все это значит.
Он качает головой из стороны в сторону.
— Чушь собачья.
— Что? — спрашиваю, когда он резко отстраняется, оставляя между нами слишком много холодного воздуха.
— Я не собираюсь сидеть здесь и надеяться, что я следующий в очереди к тебе, Мэгги, — рычит он и прищуривается. — Этого не будет.
— Что ты имеешь в виду? — восклицаю, с отчаянием в глазах подходя ближе к нему. — Если ты, наконец, признался в своих чувствах ко мне, почему не можешь проявить терпение и понимание?
— Потому что я не из тех парней, кто ждет своей очереди, — рычит он, сжимая кулаки по бокам, все его тело вибрирует от появившейся из ниоткуда вспышки гнева. Внезапно он шагает ко мне, снова прижимая к стене и опираясь большими руками по обе стороны от меня. — Я из тех парней, кто всегда впереди, и если ты меня там не видишь, то мы зря теряем время.
— Какого хрена здесь происходит? — раздается голос с порога ресторана.
Оглянувшись, вижу в открытой двери Стерлинга, он с упреком смотрит на нас потемневшими глазами.
Сэм выдыхает, сердито раздувая губы, и отталкивается от стены.
— Ты должен уйти, — зловещим тоном заявляет он.
— Я должен уйти? — рявкает Стерлинг в ответ, выходя, и двери за ним закрывается. — Думаю, это ты должен отойти от моей девушки.
— Она, мать твою, тебе не девушка, — рычит Сэм, делая шаг к Стерлингу.
Стерлинг полными замешательства глазами смотрит на меня.
— Да, я знаю, — отвечает Сэм на молчаливый вопрос Стерлинга. — Я знаю, что у тебя хватило наглости бросить ее на Рождество. И я знаю, что ты назвал ее примитивной. И знаю, что ты десятикратно ей не подходишь. Так что, если не хочешь получить в морду, предлагаю оставить нас в покое.