Кэй Клевер СтрэхенСледы
От редакции
Спасибо всем, кто помог нам выпустить эту книжку. Это уже наша десятая книжка в серии. Но помимо тех книжек, что мы уже перевели, есть и другие, не менее интересные, но пока еще не переведенные детективы. Так что работы предстоит много, и на одном лишь энтузиазме ее не переделать. Так что спасибо за поддержку.
Аудитория читателей электронных книг огромна, и мы рассчитываем, что среди них найдутся читатели, которым не жалко поддержать переводческое дело. Очевидно, что толпы читателей на помощь нам не кинутся, но миллионы нам и не нужны — чтобы подстегнуть нас, хватит и нескольких десятков благодарных читателей, которые поддержат нас рублем, а заодно и помогут определиться с тем, над какими книжками работать в первую очередь.
Если кто желает в этом поучаствовать — загляните в блог нашей серии deductionseries.blogspot.ru и нашу группу Вконтакте vk.com/deductionseries.
ГЛАВА I
I
Тяжелая бронзовая дверь отворилась в серый ноябрьский туман, пуская в холл цветущего и приятного отеля злобу и зависть, радость и энтузиазм, тщеславие и жадность. Страх, прячущийся за маской благородства, обернутый в котиковый мех и покрытый чарующей ярко-красной шляпой, быстрым шагом прошел в холл.
Две яйцеголовые матроны переглянулись, вытянулись и нацепили очки.
Та, что была одета в лилово-рыжий костюм, пролепетала:
— Прелестная одежка. Сейчас тебе о ней расскажу.
Дама в коричнево-золотом облачении протяжно хмыкнула.
Женщины взглядами проводили котиковый мех шагавший к столу красного дерева, за которым лощеный клерк внезапно описал реверанс и обратил внимание на гостя.
— Она одна из Квилтеров, — многозначительно произнесла коричнево-золотая. — Одна из самых знаменитых семей Орегона. У них огромное ранчо у восточных гор Квилтер-Кантри. Видать, половина всей земли названа в честь них. Они миллионеры. Кен говорит, до чего бы они ни дотронулись, все превращается в деньги.
— Я никогда не встречалась с ней как со знакомой; вот почему я не заговорила. Но мы были вместе на одном приеме два года назад. На приеме для слепых людей. Квилтеры очень милосердны и щедры; а почему бы им и не быть такими? Как я сказала Кену, доллар для них значит не больше, чем для нас жалкие десять центов, — она остановилась перевести дыхание.
— Она живет у нас в отеле?
— Нет. Нет, она живет там, на ранчо. Никогда не видела человека, столь страстно желающего жить подальше от города. Но ранчо действительно красивое; тоже своеобразная показуха. Как жаль, что ты скоро уезжаешь, — мы бы могли съездить туда вместе посмотреть. Ее брат, Нил Квилтер, приехал сюда на пару дней. Полагаю, она здесь, чтобы его навестить. Я уже дважды видела его в обеденном зале. Какой же он красивый! Ещё и холостяк. Видишь посыльного, вызывающего ей лифт? Мне всегда приходится вызывать лифт самой. Надеюсь, что ей придётся ждать его столько же, сколько обычно жду я. Обслуживание здесь с каждым годом все хуже; а учитывая цены, которые они накручивают…
— Худа как старая дева. Или она замужем?
— Вдова. Джудит Квилтер Уайтфилд. Уже долгие годы. Странно, что она так и не вышла замуж ещё раз, с ее-то деньгами. Но она все ещё свежа, как думаешь? Наверное, просто больше не хотела замуж. Но я ее и не виню; зачем ей это? В прошлом году объездила всю Европу со своей сестрой, Люси Квилтер Серини, и ее мужем…
— Ох! Неужто это она? Что-то я совсем не подумала об именах. Я писала рецензию на одну из книг Люси Квилтер Серини для нашего дамского литературного общества в прошлом году. Помню, тогда я узнала, что она родилась в Орегоне, но сначала не придала этому значения. Так они сестры?
— Да. Я никогда не читала ее работ. Та книга, про которую вы писали, была хороша?
— Ну… да. Знаете, она так уважительно отзывалась о…
Дверь лифта плавно открылась и захлопнулась.
Джудит взглянула в настенное зеркало и увидела в нем очень бледное лицо. Она наклонила голову и дрожащими пальцами начала щипать свои щеки.
— Пятый этаж, мадам. Справа от вас.
Пятьсот три — завяжу свои шнурки. Пятьсот четыре — захлопни двери. Пятьсот — ах, какие хитрые, какие мягкие войлоковые ковры. Они превратили ее в сыщика, тихо крадущегося к Нилу. Она хотела, чтобы ее выдал хотя бы изящный стук каблуков. Но никто, конечно, не станет свистеть по коридорам отеля. Может ей стоит попросить клерка подойти к телефону. Но нет, она уже обдумывала это прошлой ночью и сегодня утром, но отвергла эту идею.
Пятьсот шестнадцать. Она остановилась, расстегнула меховой воротничок и немного спустила пальто на плечи, обнажив белую шею. Джудит открыла сумочку и достала оттуда овальный золотой медальон 1890-х годов на цепочке из бисера. В одной половинке красовалась фотография старого джентльмена с белой квадратной бородой, широкими бровями, маленькими чувственными ноздрями и веселым прищуром, чудесным образом избавлявшим его лицо от бренности безгрешности. В соседнем овале маленькими буквами был отпечатан текст, бывший, как думала Джудит, более правдоподобным портретом ее деда. Он называл этот медальон «правилом поведения» и отдал его внучке в самый счастливый период ее жизни, буквально через несколько дней после того, как они с Уайтфилдом объявили о помолвке, — за месяцы до подозрений о том, что «сильная простуда Грега» могла быть серьезной.
«Джудит Квилтер, сохраняй спокойствие» — говорил медальон.
Грег никогда не понимал этих слов до конца. Однажды во время тех нервных дней в Колорадо, когда целая жизнь висела на тоненькой ниточке ртутного столбика медицинского градусника, он спросил у Джудит, когда та в очередной раз открыла медальон:
— В чем его сила, милая? Как он помогает тебе справляться?
— Он не помогает, — объявила женщина. — Ни капельки. Все, что он делает, — заставляет меня иначе смотреть на ситуацию.
Двадцать восемь лет назад. А он все о том же: «Джудит Квилтер. Сохраняй спокойствие».
Она закрыла медальон, аккуратно положила его в шелковые недра своей сумки и сняла перчатки. По крайней мере тихий стук в дверь не застанет его врасплох.
Джудит отдернула руку от двери и приложила пальцы к открытым губам.
— О Господи! — прошептала женщина. Как она могла это сделать? Как она могла произвести этот оскорбительный властный шум, который мог быть встречен ворчливым упреком со стороны этой удушающей тишины?
— Джуди! Ты, дрянная девчонка!
На ее щеки обрушились колючие поцелуи, но это, к счастью, был всего лишь тяжелый накуренный Нил.
— Ну и ну, да ты красотка, Джуд. Ставлю доллар, снова щипала щеки…
— Смотри, дорогой. Моя новая шляпа.
— Да, в твоем-то возрасте! Носиться повсюду в поисках безвкусных красных шляп и духов из фиалок… Нет, одной фиалки. Отойди: давай-ка мы на тебя посмотрим, ты, дружелюбная маленькая распутница.
— Неужели тебе не нравится новая шляпа, Нил?
— Не очень. Она слишком тебе подходит. Но куда, Джуди? Я думал, что оставляю тебя дома заставлять детей Люси развлекать твоих гостей?
— Я взяла Урсулу с собой, глупый. Мы хотели прогуляться по магазинам, так что приехали вчера вечером. Мы заехали поздно и встали сегодня тоже довольно поздно. Но все же у меня нашлось время на шляпу, пару игрушек и даже на ланч. А потом мне вдруг пришло в голову, что ты с нами мог бы выпить чаю, так что я прибежала позвать тебя.
— Твоя простота безупречна, дорогая.
— Нил! Если хочешь отравлять людям настроение, так будь же почеловечнее.
Сохраняй спокойствие. Не замечай тени, покрывающей великолепные белесые волосы, отведенный взгляд, зажатые плечи.
— Джудит, как ты узнала, что я здесь?
— Ах, милый, да где же тебе еще быть? Ты никогда не останавливался ни в каком другом отеле Портленда, правда? Я почувствовала себя предателем. Но я очень хотела поразить Урсулу великолепием Трензониана. И все же думаю, Нил, перед отъездом ты мог хотя бы оставить записочку на своем столе или…
— Оставь, Джуд. Урсула вернется с тобой на К‑2?
— Она тебе наскучила? Не она ли выгнала тебя, глупый?
— Подло. Мы с тобой оба прекрасно знаем эту историю. Зачем снова об этом говорить? Я без ума от нее. Мерзко, не правда ли? Мужчина в моем возрасте. Мне чертовых сорок шесть лет.
— Да, твоя правда. Но и Урсула не девочка. Она вдова уже восемь лет. Ей нравится наш Запад, и наше К‑2, и…
— У тебя эмоциональный диапазон как у гамака.
— Мне все равно. А вот ей нет. И она тебя тоже любит, любит последние три года. Ты бы и сам заметил, если бы так отчаянно не пытался этого не видеть. Нил… Что это?
Просто сон: нелепый сон о глупой игре, в которой человек, похожий на Нила, бьет себя в грудь трясущимися белыми кулаками, бормочет что-то себе под нос и удивительно сильно переигрывает ярость. Настоящий нежный, веселый и добрый Нил просто посмеялся бы над этой преувеличенной экспрессией и назвал бы этого человека «брюзгой» или кем-то вроде. Хотя если Нил был болен, то вполне мог… Люси сказала, что Нил очень болен. Люси — гений. Она должна была быть здесь. А Джудит — простая глупая старуха. Джудит Квилтер. Сохраняй спокойствие.
— Извини, Нил, если я не вовремя. Что-то не так. Возможно если бы ты мне рассказал, я бы смогла понять.
— Понять? — на мгновение показалось, что это слово обдало его нежностью. — Понять! — прорычал он и грубо отбросил его от себя.
— Тогда попробовать понять. А когда закончишь, попробуй рассказать Урсуле, может она сможет понять… Нил, милый! Нет!
— Нет! Я так и думал. Ты, конечно же, догадалась. Вы с Люси вместе догадались об этом уже очень давно. И ты говоришь мне нет. Не говорить правду. Хранить свой секрет, как я хранил его всего лишь всю свою жизнь. Господи, через что мне пришлось пройти! Прости. Опять эта хитрая спартанская чепуха. Забудь. Я держал язык за зубами. Я обещал. А обещал ли? Порой мне казалось, что вся моя жизнь была прикована к полу этим обещанием. Иногда, думаю, это был страх, гордость… Решай сама. Я хранил свой секрет. И сохранил бы его, если бы ты оставила меня в покое. Это твоя вина. Ты привезла Урсулу. Примерила на себя роль свахи. Я ушел, не так ли? И вот тут снова ты, с Урсулой под ручку. Следишь за мной, крадешься… Прости. Ты милая, Джуди. Но сейчас ты играешь спокойствие и уверенность. Ты заставила меня, чему я несказанно рад, поддаться роскоши признания. Так возьми же его!