Доктор Эльм сказал:
— Бог с вами, — перекинул свой плащ через плечо и поклонился; и хотя его стодвадцатикилограммовая фигура выглядела очень внушительно и передвигалась солидно, мисс Макдоналд осталась в своем кабинете с чувством, будто бы ее посетителя только что сдул оттуда легкий ветерок.
Она улыбнулась печальной улыбкой вопреки смешанным чувствам смущения и очаровательной хитрости. Она взглянула на часы: слишком поздно, чтобы заехать домой переодеться и прийти на обеденную встречу; для всего остального еще слишком рано. За час она смогла бы неплохо продвинуться в чтении писем. Затем дом, ужин и спокойный вечер, которого ей так давно не хватает. Итак, еще раз пройдемся по списку.
1. Ричард Квилтер — убитый.
2. Фаддей Квилтер, отец Ричарда.
3. Финеас Квилтер, дядя Ричарда.
4. Олимпия Квилтер, тетя Ричарда. Жена Финеаса.
5. Грасия Квилтер, сестра Ричарда.
6. Кристофер Квилтер, кузен Ричарда.
7. Ирен Квилтер, жена Кристофера Квилтера.
8. Нил Квилтер, сын Ричарда.
9. Люси Квилтер, дочь Ричарда.
Доктор Эльм сказал, что Финеаса Квилтера в ночь убийства не было на ранчо К‑2. Она поставила галочку напротив его имени и потянулась за небольшой пачкой писем.
ГЛАВА III
I
12 марта 1900
Дорогуша, дорогая Джуди-Пуди,
Афоризм дяди Финеаса «Никогда не начинай письмо и не заканчивай любовный роман извинениями» очень мешал мне начать это к тебе письмо. Возможно, если я скажу, что Донг Ли опять страдает от зубной боли, и что Кристофер послал нам телеграмму, которая пришла через два дня после вашего с Грегом отъезда, и в которой говорилось о том, что он за неделю до того женился и в субботу, девятого марта, собирается приехать на К‑2 со своей женой, то ты поймешь, почему у меня совсем не было времени тебе написать.
Все приготовления прошли захватывающе, было очень весело. Дедушка сам помогал мне полировать столовое серебро в пятницу вечером. Донга Ли мы положили отдыхать с мешочком горячей соли на щеке. Тетушка Грасия сшила новые занавески Крису в комнату, а Олимпия поставила на туалетный столик свою любимую розовую вазу. Единственное, что омрачало наше счастье, — вас с Грегом не было рядом. Мы не могли уже сказать, как однажды во время дикого шторма после вашего отъезда: «Слава Богу, Джуди и Грега здесь нет».
Отец с дядей Финеасом встретили Криса и Ирен с поезда на повозке. Нил все тщательно готовил к их приезду, но, конечно, времени было совсем мало. Хлеб с Маслом шли не так хорошо, как мне хотелось. И хотя Нил хорошо их почистил, по лошадкам все равно было видно, что обычно мы используем их для вспашки земли. Я надеялась, что Ирен этого не заметит. Но боюсь, что заметила.
Ирен милая. У неё желтые волосы. А щеки розовые и бирюзовые глаза. Но… это сложно объяснить, но ее миловидность кажется какой-то дешёвой: прямо как милые вещи, которые мы не покупаем в магазине, потому что уверены, что они не прослужат нам долго. Но должна сказать, что это не очень заметно в обыденности; только когда она рядом с тетушкой Грасией, но даже тогда одежды Ирен сильно смягчают впечатление.
Одевается она очень красиво и шуршит своими платьями будто бы ходит по колено в осенней листве. Шлейфы ее юбок выставляют шлейфы тетушки Грасии и Олимпии какими-то тряпочками, случайно прицепившимся сзади. На одной шляпе у нее целых восемь перьев, и, по ее словам, самая короткая шляпка в ее коллекции в длину составляет шестнадцать дюймов.
В эту субботу она была с нами очень мила, говорила, что ей у нас нравится. У нее своя особенная манера выражать восхищение: она говорит «О-о» с растущей и падающей интонацией. Иногда это звучит так, будто бы она только что быстро взбежала по лестнице. Она перепробовала все возможные обращения к дедушке и постоянно называла его «сэр», играя скромность. Я уверена, что дедушке это не понравилось.
Олимпия спустилась к нам довольно поздно, как и всегда, когда к нам приходят гости. Она смотрелась очень красиво в своем старом белом кружевном платье с пурпурными перьями а-ля «Принц Уэльский» в седых волосах. Казалось, Ирен была просто поражена Олимпией; но сама знаешь, это обычное поведение незнакомцев. Олимпия была во всей красе. Она подняла свой прелестный подбородок (но за вечер она все-таки несколько раз забылась и опускала его) и рассказала Ирен, как великие художники рисовали ее портреты. Кажется, что однажды великий художник хотел нарисовать и Ирен. По мне, так это довольно интересно иметь целых двух красавиц в доме одновременно. Жаль только, что Ирен очень сильно душится духами из белой розы, потому что Олимпия рядом с ней начинает лихорадочно чихать; такое происходит с ней обычно только в августе. Но самое замечательное, помимо еще пары вещей: думаю, что в целом субботний обмен впечатлениями прошел как минимум в меру доброжелательно и любезно. Еще я была польщена, когда Ирен сказала, что я похожа на дочь Реджинальда Берча[8]. Я рада, что тут же нашлась, что ответить: сказала ей, что она похожа на леди, рисованную Пенрин Стенлоус[9]. Но это было совсем не оригинально. Она сказала, что ей часто так говорят.
Утром воскресенья, когда мы с Крисом и папой устроили ей экскурсию по ранчо, она сказала: «Ну, Атота!» (Она называет Криса «Атота» на публике. Какое-то время мне казалось, что она сказала «Ата-та» или «Острота», и что вообще это была какая-то шутка или интересное древнее слово. Вскоре я узнала, что она имеет в виду «Красота». Думаю, что Криса это раздражает). «Ну, Атота! — сказала она, — и подумать не могла, что ваша забавная ферма на самом деле занимается сельским хозяйством».
Да, дорогая Джуди, это дословная цитата. Словами не передать, как я рада, что в тот момент с нами не было дедушки. Дорогой отец, как и всегда, выдержал все достойно.
Он ей объяснил, что, когда наша семья переживала тяжелые времена, ему показалось весьма мудрым разбить большой огород, чтобы всех прокормить и, возможно, даже немного больше, чтобы иметь возможность продавать продукты, пока ситуация не стабилизируется. Он ей сказал, конечно, что мы до сих пор разводим крупный рогатый скот и лошадей, и что из-за войны в Южной Африке цены на скотину растут, так что скоро снова настанет время пастухов. Он так же добавил, что у нас дома теперь всегда будет семейный огород и очень большой.
Она сказала: «У вас большая семья, не правда ли?» У Ирен сахарный голосок, но вещи, которые она им произносит, как-то сразу портят его вкус.
Когда я рассказала тетушке Грасии, что Ирен сказала по поводу нашей семьи, она спросила меня, зачем я это повторяю. Она сказала:
— Мы большая семья, не правда ли, малышка.
— Тетушка Грасия, — сказала я, — да. Но мы не большой пучок сорняка, разросшийся на лучшей кочке травы.
Вот только что зашел отец, увидел, что я пишу тебе, и попросил передать сообщение. Он сказал, что твое последнее письмо его очень огорчило. Ты не должна задумываться о деньгах, если речь идет о комфорте Грега. Квилтеры, сказал он, еще не дошли до такой кондиции, чтобы экономить на своих больных. Он передает вам с Грегом свою любовь и наилучшие пожелания. Он сам напишет тебе через пару дней.
Вот в эту ночь наш дом перестал экономить. Крис настоял, чтобы мы разожгли все камины. А они просто пожирают дерево. Он сказал, что до следующей зимы должны починить отопительный котел. Возможно к следующей зиме до него что-то дойдет. Они с Ирен всем нам привезли подарки с Востока. Но если честно, пока у меня нет никакого настроения их описывать. Возможно, что когда ты получишь свой, то поймешь, почему. Думаю, что Олимпия собирается отправить тебе шерстяную шляпку, которую они ей привезли. Она красивая, но Олимпия никогда не станет носить лиловый. Дедушка был очень благодарен за Ричарда Карвела[10], когда получил долгожданную «Жизнь Линкольна» мисс Тарбелл[11].
Сейчас мне надо бежать, помогаю тетушке Грасии с ужином. Дорогие Джуди и Грег, моя любовь к вам настолько огромна, что, стоя на цыпочках, я могу дотянуться ею до звезд.
II
19 марта 1900.
Моя дорогая, милая сестра Джуди,
Сегодня утром я обнаружила удивительную вещь. Ты знала, что Ранчо К‑2 полностью принадлежит Кристоферу? Нил говорит, что он это знал, но что для него это настолько незначительно, что уже давно и забыл. Я никогда не задумывалась об этом раньше. А если когда-то и задумывалась, то, должно быть, предполагала, что оно всем нам принадлежит одинаково. Но сегодня мне довелось услышать, как Ирен сказала Крису: «Но, Атота, ферма полностью принадлежит тебе». Казалось, что ей что-то от него было нужно, и это что-то касается нашего ранчо.
Я тут же пошла к дедушке. Думаю, что никто не осмелится оспаривать утверждение, что у дедушки самый прекрасный характер, который только может быть у человека в целом мире. Не важно, о каких великих мужах я читаю, — от Да Винчи до Мак-Кинли — я всегда прихожу к тому, что дедушка во всем их затмевает. Порой мне становится интересно, все ли из нас осознают великую честь состоять в родстве с дедушкой, и благодарны ли за это?
Сегодня, несмотря на то, что я оторвала его от нового перевода Шиллера, он принял меня королевской учтивостью. Но это не точное описание. Дедушка, думается мне, в намного более высокой степени джентльмен, чем большинство королей.
— Дедушка, — спросила я, уважая его любовь к прямоте, — действительно ли Ранчо К‑2 принадлежит кузену Кристоферу?
— Да, — последовал ответ.
И тогда, кажется, он прочитал мои мысли, так как тут же спросил:
— Но, милая, почему это должно тебя беспокоить?
Я сказала, что раз это не беспокоит его, то не беспокоит и меня; но мне просто хотелось понять.