Так и досидели до рассвета. С рассветом зомби действительно заметно поубавилось – в поле зрения осталась пара-тройка самых неугомонных. Артефакт же превратился в черный глянцевый камешек, и Пара его выкинул без сожаления. Вскинул автомат, дал одиночный выстрел по ближнему зомби и неспешно пошел вниз по склону к бункеру. Я, с наслаждением потянувшись, двинулась следом.
Вроде и немного уже оставалось идти, но каждый новый шаг давался Паре с заметным трудом. Видимо, действие артефакта кончилось гораздо раньше, чем он мне об этом сообщил. Но как бы он ни хорохорился, а все же пришлось ему опереться на меня. Так и шли – я с пистолетом в левой руке, он – с автоматом наперевес в правой. Рукояткой пистолета я в дверь бункера и постучала. Грохот вышел что надо, дверь немедленно отворилась, а нам навстречу вышел давешний полувоенный. Оглядев грозное воинство, махнул рукой:
– Оружие оставьте и проходите.
– Пильман, – заорала я, едва войдя внутрь. – Помощь нужна!
Но к нам вышел не Пильман, а низенькая и довольно плотная девушка в белом халате. Едва взглянув на Пару, она тут же метнулась обратно в комнату, крикнув уже оттуда:
– Давай его сюда!
Пара теперь висел на мне. Словно все силы ушли на то, чтобы переступить порог. Дотащила его до комнатки, где обнаружился стол – нечто среднее между обеденным и операционным. Здесь сразу стало людно, мне помогли взгромоздить парня на стол и вытолкали прочь, наказав подождать.
– Я ему антирад вколола и «росой» подлечила по дороге, – запоздало сообщила я в закрывающуюся дверь. За ней на мгновение мелькнуло лицо Пильмана, одобрительно мне кивнувшего. Понял, мол.
Я уселась на пол прямо в тамбуре, пройдя чуть дальше в тень, чтобы не путаться у снующих туда-сюда людей под ногами. Крутанулся рядом парень с дозиметром, но я дозу набрала небольшую, и он оставил меня в покое. Вышел военстал, посмотрел на меня задумчиво. А мне было все равно. Сказались нервное напряжение последних суток и практически бессонная ночь – я не заметила, как отрубилась.
Проснулась от того, что кто-то коснулся руки. Пильман.
– Пошли, чаем напою.
Я потрясла головой, сгоняя остатки сна.
– Чай – это хорошо. Долго спала?
– С час примерно. Подлечили мы вашего спутника, жить будет, и неплохо. Вовремя вы его притащили. Он сейчас спит, ну а мы как раз почаевничаем.
За чаем я рассказала Пильману про мозголома, не забыв упомянуть про то, что меня он в зомби почему-то не превратил, озвучила свои предположения по этому поводу.
– Интересно… – протянул Пильман, хищно сверкнув глазами, и я сразу ощутила себя подопытной крысой. – Разрешите ЭЭГ снять? Это не больно, – заторопился он. – Почти как кардиограмма, только на голове.
– Я знаю, что это такое, – чуть улыбнулась я. – «Скоряк» все-таки.
Казалось бы, совсем немного времени прошло с тех пор, как я последний раз вышла на сутки, а воспринимается все как будто из другой жизни. Кардиограммы, уколы, больницы, сирена, эхом отражающаяся от стен домов, повисшая над городом луна…
– Врач?! – изумился Пильман.
– Фельдшер. Пошла в училище после девятого класса, а после училища – сразу сюда.
– Ну и что?! Вы знаете, какая у нас нехватка людей? – разгорячился вдруг Пильман. – Я могу вас к нам устроить, сможете работать по специальности, и не придется каждый день жизнью рисковать!
– В том-то и дело, Пильман. У меня конкретная задача – найти брата. А как я его найду, если останусь у вас?
– А как вы его найдете, если погибнете?
– Погибнуть и на Большой земле можно. Попасть под сосульку, неудачно упасть, загнуться от скуки, наконец. А здесь… Что, если он попал в беду и, кроме меня, его выручить некому? А я, испугавшись аномалий и мутантов, да даже того же «Камня», – у вас в бункере заперлась, сведя все поиски к опросу заглянувших на огонек сталкеров?
– Задача у вас непосильная, понимаете вы это? – Пильман посмотрел мне в глаза. – В одиночку ходить по Зоне не всегда под силу даже матерому сталкеру из тех, что годами здесь живут.
– Понимаю, Пильман, – я посмотрела в ответ. – Больше того – я прекрасно понимаю, что до сих пор мне просто сказочно везло. Я не нарвалась на сколько-нибудь серьезного мутанта, кроме мозголома, единственная аномалия, в которую я попала, оказалась сравнительно безобидной, и люди, которые хуже зверья, мне пока не встретились. Я знаю, что это везение когда-нибудь закончится, надеюсь только на то, что к тому времени наберусь достаточно опыта. Хотя бы научусь нормально стрелять.
А еще, и этого я ученому говорить не стала, мне по-прежнему очень страшно. Очень. Помирать неохота что в двадцать лет, что в восемьдесят; только в двадцать – это еще и обидно. Но у меня так складывается, что поиски Стаса и моя собственная безопасность – вещи несовместимые. И я свой выбор сделала, когда пошла сюда.
Тем не менее слова Пильмана натолкнули меня на одну мысль.
– У вас с лекарствами как дела обстоят?
– Хорошо обстоят, с запасом, а что? – откликнулся ученый.
– Если поделитесь, то попробую изобразить из себя полевого медика. Вчера Паре антирад вколола его собственный, а если бы не случилось его? В обмен на ЭЭГ и дополнительно еще анализ крови из вены сколько чего выделить можете?
Выделил Пильман от души. Десяток бинтов, гемостатическую губку (одну, зато большую), пару антирадов, четыре шприц-тюбика с обезболивающим, несколько герметично запечатанных хирургических игл для зашивания ран, блистер аквасепта для обеззараживания воды, баночку с таблетками тетрациклина… В общем, клад, а не аптечка!
И если по-хорошему, больше мне пока на Смоляном озере делать нечего. Пара оклемается и без меня, тем более что в напарниках он явно не нуждается, а вот Дикие земли могут порадовать еще чем-нибудь. Или, наоборот, расстроить до смерти. Что, кстати, наука про Выброс скажет?
– Выброс, судя по данным аппаратуры, будет завтра к вечеру, – Пильман знал, к чему задан вопрос, и недовольно хмурился. – Переждали бы вы его у нас, всех денег все равно не заработаете. Работу я подкину. Мне как раз нужен человек, который с моими сотрудниками мог бы на болото сходить, аппаратуру обновить. Вы там были, и прыгуны вас не тронули.
– Думаете, этот фокус второй раз прокатит? – усмехнулась я.
– Попробовать стоит. Вы на этот раз не одна будете, пойдут еще несколько военсталов, так что риск минимальный. А я хочу выяснить, почему у прыгуна на вас такая реакция была. Либо дело в нем, либо в вас. – Пильман снова подобрался, как учуявшая добычу кошка.
– Ага. Да он к той компании, которая собирается, и близко не подойдет.
– Вот и посмотрим.
Хоть версия Пильмана и выглядела притянутой за уши, но я задумалась. С одной стороны, на артефактах я денег заработаю гораздо быстрее, но это при условии, что мне будет продолжать везти. Если не повезет – я не заработаю больше ничего и никогда. С другой – хорошо бы все же поговорить с Парой на предмет его дальнейших планов. Если выяснится, что нам по пути, то, думаю, он согласится потерпеть мое присутствие еще немного. С третьей – в бункере ученых можно выспаться, не вскидываясь на каждый шорох, а это сейчас немаловажно. Если, конечно, без кошмаров. Но у Пильмана наверняка найдется что-нибудь на такой случай.
– Вашему спутнику еще пару дней постельный режим нужен, – угадал течение моих мыслей Пильман. – Выброс он переждет у нас. Да и результаты ваших анализов к тому времени готовы будут.
Похоже, выбора не остается.
– Хорошо. Когда на болото собираетесь?
– Завтра с утра. Сегодня можете отдохнуть. – Пильман вздохнул. – Вы все же подумайте над моим предложением.
– Подумаю обязательно, – серьезно ответила я.
День выдался настолько спокойный, что вечером я, едва не умерев от скуки, залегла спать пораньше. Тем более что глаза закрывались – хоть подпорки вставляй.
…Картинки сменялись быстрее, чем я успевала осознать, что вижу. ЧАЭС, кинотеатр «Прометей», мост через узенький пруд, памятник Ленину. Все это – на фоне странного гудения, больше похожего на шепот, вот только слов мне разобрать не удалось. А потом я снова оказалась в воде. Похоже, упала с моста в пруд и теперь не могла добраться до такого близкого и одновременно далекого берега. Силы убывали, и я все реже выныривала на поверхность, пока не погрузилась совсем и солнечное пятно на поверхности воды надо мной не померкло окончательно.
Я снова проснулась, хватая ртом воздух. Судя по царящей в бункере тишине и равнодушно тикающим часам – на дворе глубокая ночь. Да, мать, ты так никогда не выспишься. Пора снотворным запасаться.
Зябко ежась, я вышла из выделенной мне на ночь комнатушки. После увиденного во сне спать не хотелось совершенно, нужно хоть полчаса, чтобы прийти в себя. Пару проведать, что ли?
Навстречу вышел незнакомый военстал, услышавший шаги в коридоре.
– Куда?
Я весьма вовремя вспомнила, что в прошлый раз Пильмана застала за работой.
– Пильман спит?
– Нет, работает, полуночник. Он тебе зачем?
– Кошмары замучили. Может, подскажет чего.
Военстал понимающе усмехнулся, пропуская меня.
– Здесь многим кошмары снятся, вполне нормальная реакция на происходящий вокруг пи… песец.
Я зашла в знакомый уже кабинетик. Ну… сцена та же, лица, собственно, те же. Пильман с серым от усталости лицом что-то задумчиво чертил в блокноте, практически не отрывая взгляда от монитора стоящего перед ним ноутбука. Меня он заметил, только когда я тихонько постучала в открытую дверь. Махнул рукой: заходите.
– Что случилось?
– Кошмары снятся, – криво усмехнулась я. – Мне ваш военстал сказал, что вы помочь можете.
– А, Казак… – Пильман вздохнул. – Кстати, вы за пределами бункера, если на нас не работаете, от военсталов держитесь подальше, они по долгу службы обычных сталкеров не особо жалуют. А по поводу кошмаров… – Он дотянулся до шкафа со стеклянными дверцами, достал оттуда баночку с полустертой этикеткой на боку. – Попробуйте это. Хорошее снотворное, всем помогает. Только с дозировкой не переборщите. И в рейдах не пейте – ни одного монстра не услышите.